Сомнения любви - Мэри Патни

Друзья уже ждали его. Рэндалл подбросил уголь в огонь.

– Будь неладна эта сырая шотландская погода, — сказал он и, хромая, вернулся к креслу, развернутому к камину. Больная нога страдала от сырости. Затянувшиеся поиски Эштона пагубно сказывались на его здоровье.

Керкленд усмехнулся:

– Погода что надо. Закаляет. Только хлюпики-англичане стали бы жаловаться. Кто-нибудь ужин заказал?

– Ужин скоро принесут, — ответил Уилл. — Ты что-нибудь узнал?

– Так, почти ничего. А как насчет вас двоих? — Керкленд взял из рук Уилла бокал с кларетом и сел в кресло перед камином, устало вытянув перед собой ноги.

– Другие инженеры, которых я пригласил для осмотра двигателя, — сказал Уилл, — согласились с Мактавишем. Залатанное отверстие в котле было проделано специально, чтобы разрушить корабль. И ни один настоящий инженер не станет так ремонтировать котел, потому что такой ремонт гарантированно приведет к взрыву. Но никому из нас не удалось выйти на след того, кто совершил диверсию.

– Такое мог сделать только человек, имеющий опыт инженерной работы, — сказал Керкленд, — и он должен был правильно рассчитать время, чтобы его самого не вычислили.

Уилл кивнул.

– Мы считаем, что он поднялся на борт в одну из ночей, когда бойлер уже доставили на корабль, но еще не смонтировали. Поскольку о таких проектах говорят чуть ли не в каждой таверне на берегу Клайда, умный человек легко может рассчитать, когда следует сделать свой ход. Если бы заплатку обнаружили раньше, аварии можно было бы избежать, но узнать, кто проделал дырку в котле и наскоро его залатал, не так легко. Риск быть пойманным с поличным весьма невелик. Тот негодяй все продумал. Рэндалл, ты разузнал что-нибудь о людях, которые работали на строительстве «Энтерпрайза»?

– Я опросил большинство этих людей. Все они — местные уважаемые жители, не имеющие мотивов для того, чтобы причинять вред чьему-нибудь судну, — ответил Рэндалл. — Вы знаете Эштона: он никогда не скупился, стараясь нанять на работу лучших специалистов. Все, кто на него работал, верили в то, что им повезло, поскольку они не только неплохо зарабатывали, но и приобретали бесценный опыт, знакомясь с новейшими достижениями инженерной мысли.

– Ты сказал, что опросил большую часть людей? — уточнил Керкленд, подлив себе еще кларету. — Выходит, были и те, которых тебе опросить не удалось?

– Один из тех, кто работал на строительстве судна, пропал, когда корабль затонул. Его зовут Шипли, — ответил Рэндалл. — Его принимали то ли за ирландца, то ли за жителя Лондона, но он был не из тех, кто много говорит. Никто не может сказать о нем ничего определенного, кроме того, что он был не слишком компанейским парнем, зато неплохим специалистом. У него на теле татуировки.

– Его тело было найдено?

Рэндалл покачал головой:

– Еще нет.

– Если он погиб при аварии, то устроил ее скорее всего не он, — сказал Керкленд. — Разумеется, он мог поставить капкан и сбежать до взрыва. Но если так оно и было, его отсутствие заметили бы, как мне кажется, а никто из выживших об этом не упоминал.

– Я написал леди Агнес о том, что нам удалось узнать, и еще спросил ее, знает ли она кого-то, кто мог бы желать Эштону смерти, — тихо сказал Уилл.

Возникла короткая, но мучительная пауза.

– Мы не можем с уверенностью утверждать, что диверсия была направлена против Эштона лично, — заявил, нарушив тишину, Керкленд.

– Не можем. Но такое объяснение наиболее правдоподобно. Никто из находившихся на борту не кажется мне вероятной жертвой заговора. Сейчас разрабатывается немало кораблей на паровой тяге, так что маловероятно, что кто-то, кому не по нраву пароходы, выбрал своей мишенью именно «Энтерпрайз», — напрямик заявил Уилл. — А Эштон — герцог, и в некоторых кругах его ненавидели уже за то, что он живет на свете.

– Если бы кто-то возжелал смерти Эштона, то убить его с помощью ножа или пули было бы непросто, — сказал Рэндалл. — Если взрыв был устроен для того, чтобы отнять у Эштона жизнь, то надо признать, что тот, кто желал ему смерти, приложил немало усилий для того, чтобы смерть его выглядела как несчастный случай.

– Авария — вещь непредсказуемая, — покачал головой Уилл. — Попавший в нее может и погибнуть, и выжить. Половина команды «Энтерпрайза» выжила.

– Если бы он выжил, пришлось бы сделать вторую попытку, — веско заметил Керкленд. — Нам повезло, что мы смогли поднять со дна кормовой отсек с машинным отделением. Если бы корабль затонул в более глубоких водах, его, возможно, вообще невозможно было бы поднять, и никаких подозрений у нас не возникло бы.

– Теперь, когда каждый из нас доложил о том, что сделал, пора отчитаться и тебе, Керкленд. Ты что-нибудь выяснил? — Уилл взглянул на кожаный тубус на столе.

Керкленд открыл тубус и достал свернутую в виде свитка карту.

– После операции по подъему останков судна судьба трех человек так и остается невыясненной. Эштон, Шипли и матрос по имени О'Рейли. Сегодня утром я узнал, что на берег южнее нас волной выбросило тело.

Рэндалл замер.

– Эш?

– О'Рейли. На нем был ирландский свитер с замысловатым узором, какие вывязывают специально, чтобы по ним можно было узнать утонувшего человека. Так что теперь получается, что пропавшими числятся только двое: Эштон и Шипли. — Керкленд разложил карту на столе так, чтобы все присутствующие могли увидеть береговую линию территории, лежащей к северу от Глазго до самого Ланкашира. — Я провел вторую половину дня в пабе среди рыбаков. Покупал им выпивку и расспрашивал о морских течениях. А именно: как далеко может унести тело от острова Арран и где его может прибить к берегу?

– При условии, что оно вообще всплывет, — мрачно заявил Рэнддлл. Он подошел и встал рядом с Керклендом, чтобы лучше видеть карту. — Где нашли О'Рейли?

Керкленд ткнул пальцем в карту:

– Здесь. Возле этой деревни под названием Саутернесс. Рэндалл тихо присвистнул.

– Так далеко? Рукой подать от Англии, стоит только переплыть Солуэй-Ферт.

– На то, куда отнесет тело, влияет сразу слишком много факторов: направление ветра, погода, приливы. Мы могли бы поспрашивать народ на ирландском берегу — и это куда ближе к Аррану, чем Саутернесс, — со вздохом сказал Керкленд. — Тот, кого отнесло так далеко, не может остаться в живых, принимая во внимание температуру воды. Если бы Эштон выбрался на берег, то уже сейчас вернулся бы в Глазго или по крайней мере отправил бы своим людям весточку.

– Он мог получить такую серьезную травму, что не в состоянии был сообщить о себе, — упрямо стоял на своем Уилл.