Пьесы - Габриэль Марсель

Лорансо. Твоя жена меня не выносит.

Морис. С чего ты взял?

Лорансо. Тем не менее я нахожу, что иногда ты обходишься с ней довольно бесцеремонно.

Морис. Прибереги свое сочувствие для других. Поверь, Элиза умеет постоять за себя.

Элиза (приотворяя дверь). Если Агата объявится, дай мне знать.

Лорансо. Ваша кузина сейчас живет отдельно?

Морис. Она каждый вечер обедает с нами, с меня этого вполне достаточно.

Лорансо. Но мне эта молодая женщина показалась очень приятной.

Морис. Молодая женщина! Да ей тридцать шесть.

Лорансо. Ей их не дашь никак.

Морис. Заметь, я ничего не имею против нее. К тому же на ее долю выпало много бед… Не могу вспомнить без содрогания приезд Агаты к нам в восемнадцатом. Когда она прибыла из Сен-Квентена, где более года жила, не имея никаких вестей от мужа, и когда пришлось ей сообщить, что она его больше не увидит…

Лорансо. Так ты знал ее мужа?

Морис. Вполне заурядная личность, скорее всего, сильно пил, однако она явно питала самые невероятные иллюзии на его счет. Я лично вижу основной недостаток Агаты в том, что она, как-никак, протеже Элизы.

Лорансо. Но она же приходится Элизе двоюродной сестрой.

Морис. И что из того?.. Вначале она жила у нас; теперь Элиза предоставила ей бесплатное жилье в одном из принадлежащих ей домов.

Лорансо. Я всегда говорил, что у твоей жены есть хорошие качества.

Морис. Возможно, если б они у нее отсутствовали начисто, наша совместная жизнь казалась бы мне более сносной.

Лорансо. Опять — парадокс!

Морис. А так я лишен возможности утверждать, что связан с чудовищем. Элиза, увы, совершенно нормальна; прискорбная посредственность соседствует в ней с целым рядом достоинств, которые, увы, не привлекают…

Лорансо. Ей присуще сострадание…

Морис. Да, но как нелюбезно оно выражается — и как хорошо она знает ему цену!

Лорансо. Ты тоже не без недостатков.

Морис. Она не оставляет мне даже чувства горечи и раздражения, которые я мог бы испытать, поняв свою неправоту.

Лорансо. И признавшись ей в этом?

Морис. Ну, нет. Вот — роскошь, которую с ней нельзя себе позволить. О, эти женщины, дружище!.. Из нас двоих, по-видимому, именно ты избрал верный путь.

Лорансо (вполголоса). Вчера я порвал с Франсиной.

Морис. Да ну, что это на тебя нашло? Что, она…

Лорансо. Нет, не думаю. После того происшествия, летом, все было спокойно; но я внезапно почувствовал, что с меня хватит и что в глубине души я ей не простил.

Морис. Что за громкие слова! В конце концов, ты ведь и сам…

Лорансо. Да, именно; и это тоже внушает мне отвращение. Видимо, я не создан для подобной жизни.

Морис. Действительно, ты мне всегда рисовался солидным семьянином, и вокруг тебя — с полдюжины ребятишек…

Лорансо. Вероятно, врожденный холостяк — это ты.

Морис. Нет, дружище. Семья, настоящая семья…

Лорансо. У тебя есть семья.

Морис. Нет. Жить в согласии — вот что должно было лежать в ее основе.

Из правой двери входит Элиза; вслед за ней — Агата.

Элиза. Тебе следовало позвонить.

Агата. Не хотелось терять времени.

Элиза. Так что все-таки случилось?

Агата. Даже не могу сказать толком. Это оказались такие дальние концы! И бесчисленные поездки в метро…

Элиза. Уж не требуется ли тебе такси?.. Ты заходила в газовую компанию?

Агата. Я сейчас оттуда; они придут проверить счетчик на той неделе.

Элиза. Нужно было бы — с завтрашнего дня. Будь ты понастойчивее… А перетяжка зонта? Ты была в мастерской?

Агата. Я с этого начала.

Элиза. Наверняка они запросили не меньше двадцати франков.

Агата. Двадцать два.

Элиза. Чудовищно. Сделают они хотя бы как следует за такую цену?

Агата. Они меня заверили. Здравствуйте, сударь. Добрый день, сударь.

Лорансо. Я восхищен тем, как вы выдерживаете темп парижской жизни.

Элиза. Ты принесла мне образчик обоев для спальни — раз уж непременно хочешь сменить прежние?

Агата (вытаскивая образчик из сумочки). Вот. (Элиза рассматривает его.)

Лорансо. Вы собираетесь окончательно обосноваться на новом месте, сударыня?

Агата. Что может быть в мире окончательного? Думаю, что пока останусь там.

Элиза. Нужно быть сумасшедшей, чтобы не удовлетвориться этой уютной квартиркой. В такое-то время… Однако рисунок мне не нравится, мы еще вернемся к этому. (Зовет.) Леони! Накройте стол.

Лорансо (Морису). Вы сейчас постоянно находитесь здесь, в столовой?

Морис. Похоже, тепло можно поддерживать лишь в одной комнате.

Элиза. Разумеется. Подумать только, сколько поглощает эта ничтожная печурка…

Агата. Я пока сбегаю еще по одному делу.

Элиза. Что за идея — выходить в такую погоду без надобности!

Агата. Мне нужно купить книгу.

Элиза. Морис тебе даст.

Морис. Дружок, книга — не зонтик, любая здесь не сгодится.

Лорансо (нерешительно). Сударыня, если позволите, я выйду с вами. (Пожимая руку Морису.) Старина, как-нибудь на днях зайду проведать тебя в твоей конуре.

Элиза. Вам следует его предупредить заранее, он там почти никогда не бывает. Отличнейшая сенекура!

Морис. Синекура, Элиза.

Лорансо (Элизе). До свидания, сударыня. (Уходит с Агатой.)

Элиза (вслед Агате). Раз уж ты выходишь, принеси, пожалуйста, фунт винограда от Моро — не самого лучшего, разумеется… А главное, Шарлотта и Рене все равно ничего не ценят.

Морис. Они придут обедать?

Элиза. Как пить дать. Нет, но скажи на милость — покупать книги, не имея ни гроша!

Морис. Может быть, это книга по кулинарии?

Элиза. Зачем она ей? Агата завтракает в кафе-молочной, обедает у нас. Мне надо с ней серьезно поговорить. Я всей душой стараюсь ей помочь, но если она будет бросать деньги на ветер… Убеждена, что тут сказались твои вкусы. Кстати, сегодня принесли счет еще за какую-то ерунду.

Морис. За что?

Элиза. Журнал по искусству или что-то там еще… Я не уплатила. Ничего, зайдут снова. (Обращается к Леони.) Я вам бог знает сколько раз говорила, чтобы вы этот сервиз оставили для приемов.

Леони. Но ведь будут гости.

Элиза. Мои невестка и племянница — не гости. (Морису.) Что с тобой?

Морис. Ничего.

Элиза. А то ведь никогда не знаешь, что тебе приходит на ум. Вообще-то… нет, минутку. (К Леони.) Ужас, до чего вы медлительны… Ладно, достаточно, остальное я доделаю сама. (Леони выходит.) Ясно, что мы ее не будем дольше держать. Теперь, когда Тен дома, я не потерплю у себя разбитных девиц.

Морис. Да ты шутишь. Неужели юноша, подобный Этьену, станет совращать горничных!

Элиза. Как знать! Я помню историю, случившуюся с Шарлем в ту пору, когда у нас служила маленькая арлезианка.

Морис. Но ты же не станешь сравнивать Этьена с твоим братом!

Элиза. А что такого? Прежде всего, если кто-то здесь и имеет право нападать на Шарля, так это я. Это мои деньги он угрохал на затею с удобрениями или с чем-то вроде того… Ты меня слушаешь?