Предварительно обречен - Тьяна Левич

Массаж. Массаж? Массаж?! В голове торнадо из картин. Обнаженная спина лежащей Норки. Руки Артема на ней. Льющееся масло. Интересно, он использовал масло? Он гладит выпуклости лопаток. Кожа блестит. По запястью льется масло, превращаясь в сок от шаурмы. Артем слизывает сок, пока тот не добрался до часов. Когда колдовал над Норкой, тоже следил, чтобы их не испачкать? Время для него так важно всегда.

— Днем или вечером? — замороженным голосом спрашиваю я.

Норка смотрит на меня с удивлением.

— Его не было на работе вчера днем, — спохватившись, поясняю я, ругая себя за несдержанность.

— Вечером.

«Все останется в прошлом вечере». Только он решил оставить в нем не только меня.

От Норки ко мне или от меня к Норке? Нормальные мужчины едут к женщине, благоухая чесноком? В этом же нет смысла, сплошной позор. Не про Артема точно. Значит, сначала она, потом я. Женщина внутри меня совершенно по-женски возликовала так, что внутренняя подруга стыдливо отвела глаза.

— А вечером он вернулся на ра…? — вопросительно тянет Норка, но я перебиваю:

— Что ты решила с отношениями?

Норка выдерживает паузу и не настаивает на прерванном вопросе. Надеюсь, она не сочла, что я специально. Пусть это было именно так. Однако несмотря на безобидность вчерашнего вечера, у меня не хватит смелости рассказать. Слишком обширная и темная у этой безобидности изнанка.

— В этом и странность. У него определенно нет физиологических проблем. Уж поверь. Однако он будто нарочно избегает близости, и это… интригует. Я спросила, долго мы еще будем ходить вокруг да около, ведь я не в том возрасте, чтобы ограничиваться платоническими отношениями. А он сказал, что уважает мою позицию, и я вольна делать то, что сочту нужным. Понимаешь? Не стал канючить или оправдываться. Я могла закончить прям там же. Но я, как ты понимаешь, этого не сделала, потому что это было так… по-мужски. Очень непривычно.

— Последнее уж точно, — глубокомысленно поддакиваю я.

— Ну а после мы выпили по бокалу вина, и он сделал массаж. И это все испортило.

— Я думала, тебе понравилось.

— В другом смысле испортило. Я решила для себя, что если не получу конкретного ответа на интересующий меня вопрос, то нам с ним не по пути. Но тут случился этот массаж, да и все поведение Артема — оно притягивает. Утром я поразмыслила над этим и решила, что есть определенная причина, почему он не хочет переспать. И если эту причину устранить, то, возможно, все придет в норму.

Я поспешно скрываю лицо стаканом. Этого глупого выражения лица Норка не должна увидеть ни при каких обстоятельствах. Хоть мне и стыдно, но я позволяю на пару секунд погрузиться в то самое злорадство, которое испытывают все женщины, узнавая, что бывшие о них помнят. О, еще как помнят. Даже такие упертые, как Артем. Какого бы добра я ни желала подруге, какой бы щедрой рукой не отсыпала благословления, внутри все задыхается от восторга.

— Устранить причину, — тяну я таким повеселевшим голосом, что сразу обращаю на себя подозрительный взгляд. — Звучит как план действий настоящей русской женщины. Нам вечно больше всех надо.

— Вовсе ничего такого, — вспыхивает Норка. — Мне просто интересно разгадать причину и добавить ее в копилку опыта. Вдруг в будущем пригодится.

Я искоса поглядываю на нее — похоже, что только что она весьма жалко оправдала скрытые мотивы. Норка невозмутимо прихлебывает кофе и явно делает вид, что не замечает. Это подтверждает догадку: подруга приняла охотничью стойку, и ничто не сможет ее отвлечь, пока она не исследует добычу. Понять бы, сколько в ее порыве интереса, а сколько зарождающихся чувств.

Ликование сносит жало грусти. В умении подруги подчинить замок, который она решила осадить, я не сомневаюсь. Рано или поздно она заставит Артема забыть, и всего его выкрутасы падут смертью храбрых.

Если они все же закрутят серьезный роман, мне останется только сделать много-много шагов подальше, а лучше наглухо законопатить все щели, сквозь которые может пробиться счастье новоиспеченных влюбленных.

— Не замечала, чтобы раньше ты коллекционировала мужские проблемы, — мрачно поддеваю я.

— У тебя никак ПМС? — спрашивает подруга, удивленная волнообразной сменой настроения.

Я туманно пожимаю плечами. Норка не настаивает. Она сама одну неделю в месяц превращается в чудовище, с которым просто не о чем говорить. Обычно нас с Иринкой об этом по-дружески предупреждают.

— Они сами коллекционируются. Естественным путем, — беспечно ответствует Норка, возвращаясь к теме, которую она пока не разложила по всем намеченным полочкам. — Наверное, только Артем исключение. Однако слишком уж интересный экземпляр. Пока я не готова его лишиться.

Я снова утыкаюсь в стакан, в последней фразе мне чудится угроза. Но Норка тут же убивает ее:

— Помоги мне, а? Ты же проводишь с ним рядом гораздо больше времени. Посмотри ни на него не только как предпринимателя, но и как на мужчину. Он же привлекателен и сексуален. Увидь этот потенциал.

Я сначала непонимающе зажмуриваюсь, пытаясь уложить в голове слова. Потом в святящемся ореоле явственно проступают одно за другим: «Увидеть. Сексуальный. Потенциал. Артема».

— Что? Нет, нет, нет! — задохнувшись, я машу головой, чувствуя, что слов будет недостаточно. — Во-первых, мы условились не говорить ни о чем, что выходит за рамки работы…

— Вы кровью на скрижалях расписались, что ли? Я не прошу в лоб спрашивать. Но у тебя хорошо развита наблюдательность. Я тебе рассказала следствие, может, удастся понять причину.

— Во-вторых, завтра вечером я помашу твоему Артему ручкой и отправлюсь восвояси. За это время я хочу завершить то, что должна, и со спокойной душой свалить!

— Ну и свалишь со спокойной душой завтра вечером. Кстати, вы же договаривались на две недели.

— Он сам предложил, — в моем голосе титановая твердость. — Я слепа. Никак не вижу в нем тех потенциалов, которые хотят видеть другие. И этим его разочаровываю.

Я кривлю душой, но правды все равно не скажешь. Норка цыкает.

— Как гадко это звучит. Такой интересный план испорчен. По моему расчету ты должна была согласиться.

— Ничего не поделаешь, — воздушно замечаю я.

— Но, может, хотя бы одним глазком?

— Оба моих глазка смотрят не дальше документов. Поэтому нет.

— Он тебе по-прежнему не нравится? Ничего не изменилось за время вашего, гм, сотрудничества?

За время нашего сотрудничества произошли тектонические сдвиги, хмуро думаю я. Но говорю иное:

— Он не понравился Иринке, которая напридумывала себе непонятных угроз с его стороны. И для подкрепления гипотез ей нужен был сторонник.

— То есть у тебя ничего личного.

Личного там по самую маковку.

— Ничего, конечно.

— Что же мне