Последний день в... Париже - Татьяна Донченко

закрыл его рот ладонью, – не заставляй меня снова краснеть. Здесь столько камер! Кто ты, блин, такой?

– Мне плевать на камеры.

– А мне нет, – нахмурилась я, когда он прикусил мои пальцы. – Серьезно, кто ты?

Алекс весело улыбался и, кажется, совершенно абстрагировался от всеобщего внимания, чего никак не удавалось мне. Я впервые подумала погуглить его, раз уж теперь узнала фамилию.

–Так это та самая девушка, в которую ты… ?– начал Жан, но тут же получил толчок локтем от брата и строгий, предупреждающий взгляд от Алекса.

–Вот это по-настоящему крутой поворот!– Поль похлопал друга по плечу. –Теперь ясно ради кого наш завидный холостяк разорвал помолвку века!

– Вы дважды за одну фразу скомпрометировали меня перед девушкой, –проворчал Алекс и бережно заключил меня в объятия. –Вы друзья или кто?

Мужчины подшучивали друг над другом, пока мы с Кристиной отошли чуть в сторону и выхватили еще по бокалу шампанского с подноса проходящего официанта.

– За тебя, Эйнштейн, – улыбалась подруга, бросая любопытные взгляды на Алекса, – чувствую, кое-то сегодня ночью обкончается. Он не просто горяч, он – воплощение соблазна!

– И он знает русский! – сквозь зубы процедила я, чокаясь своим бокалом о ее.

– Да? Ты не говорила, – блондинка изобразила раскаяние, но было видно, что она его совсем не чувствовала. – Думаю, он и сам это знает. Он же себя буквально несет.

– Тебя тоже несет, Крис! – шикнула я, мечтая оказаться в глубинах пустыни Калахари, головой зарывшись в песок.

Алекс вернулся ко мне через пару минут и увел прочь от шумного окружения к парапету, прихватив бокал вина для себя и шампанское для меня.

– Так вот кто твои новые знакомые, – он улыбался, изучая меня с пристальным вниманием.

Камеры все еще вспыхивали вокруг нас, откровенно вторгаясь в наше пространство. Увидев мое смущение, Алекс бросил гневный взгляд на самого настойчивого папарацци. Тот, извинившись, отступил, но камеру не спрятал.

– Кто ты? Бэтмен?

Алекс лишь улыбнулся, наклоняя голову.

– Самый завидный холостяк?

Он упрямо молчал, задумчиво почесав щеку.

– Доверь мне свою тайну, Брюс Уэйн, я все равно унесу ее с собой в могилу.

Я сначала сказала, а потом подумала. Закрыла рот рукой и уставилась на него, шокировано моргая. Надо бы поменьше пить, язык уже потерял связь с мозгом. Алекс напряженно выпрямился и болезненно вдохнул, будто своими словами я прошибла ему легкие.

– Прости, ужасная шутка, – тихо признала я.

– Хорошо, что ты это понимаешь, веснушка, – он осмотрелся и, склонившись ко мне, прошептал на ухо. – Вытрахать бы из тебя все эти шутки и мысли. Все до единой.

У меня буквально подкосились ноги. Я схватилась за парапет, пролив немного шампанского. Алекс, прижался ко мне, удерживая от падения. Его жар передавался мне, и я, пылая, начала обмахиваться рукой.

– Зачем ты это делаешь? – возмущенная его манерой вечно вгонять меня в краску, я чуть толкнула его в грудь и неожиданно начала пошатываться. Ой-ой… Больше не пьем, Виктория Сергеевна.

– А что я делаю? – Алекс крепче обнял меня. В его глазах плясали черти.

– Ну, вот это, – я обвела его фигуру пальцем.

– Мне нравится заставлять твои мозги сбоить, – шкодно улыбнулся он.

– Ты ботанов в школе часом не кошмарил?

– Нет, ничего из этого.

– Мне вообще, в целом не совсем понятно, что ты такого нашел во мне? Богатый и, очевидно, знаменитый холостяк тратит время на простушку, к тому же еще и умирающую.

– Меня начинает беспокоить то, к чему ты клонишь… Веснушка, сколько ты выпила?

– А разве я не права? Тебя привлекает то, что у наших встреч нет перспектив?

– Как и чем я натолкнул тебя на эту мысль, веснушка? И ты сама сказала, что не знаешь результатов...

– Я просто не питаю иллюзий. Я потеряла двух близких мне людей с тем же диагнозом.

– Но это не значит, что и ты больна. Ты как будто уже записала себя в покойники. И говоришь так, словно сама жить не хочешь.

– Хочу.

– Докажи.

– Как?

– Как угодно! Скажи мне, например, свое имя.

Я открыла рот, но на выдохе из меня вырвался только отчаянный стон. Что я наделала? Все испортила? Никогда не устраивала скандалы или разборки с парнями, а тут меня совсем понесло. Возможно, меня еще ни от кого так не торкало, как от Алекса.

– Я так и думал, – грустно пробормотал Алекс, поджав губы. Он продолжал меня обнимать, только теперь еще крепче.

– Я боюсь, – наконец, призналась я, – ты мне слишком нравишься. Я не хочу, чтобы мне было больно. За последнее время я столько всего пережила, а теперь еще и ты… со своим секс-клубом, этими секретами и папарацци, блин! Я тебя не вывожу.

– А еще у тебя самая низкая самооценка из всех кого я знаю, – грустно улыбнулся Алекс, нежно целуя мой висок. Он поймал мое лицо в ладони. – Ты чудесная! Красивая, нежная, женственная, но с невероятной силой и умом. Не представляю, как бы я выдержал, узнав о возможной смерти…

– Ну, ты и половины всего не видел, меня тут часто кроет, – хохотнула я.

– Если ты думаешь, что меня это пугает, то ты ошибаешься.

– Тебя вообще, походу, ничего не пугает.

– Ты ошибаешься.

– Ну, хоть в чем-то.

Мы оба тихо усмехнулись.

– Мне нравится, когда ты теряешь голову. Это как вызов: твои чувства против разума, – он нежно коснулся моих губ. – Представь, как мне интересно отключить твои мозги полностью, оставив инстинкты.

– Ты уже сделал это, в клубе.

– Но тогда я не знал, что это ты.

Мы смотрели друг на друга, видимо, думая об одном. Камера щелкнула неподалеку. Я вздрогнула, позабыв о фотографах. Ужас, им пришлось запечатлеть мою истерику. К счастью, я не медийная личность, но вот Алекс…

– Так ты наследный принц или нет? – пора выяснить это.

– Нет, не принц, – покачал он головой. – Но моя семья… не последняя среди значимых во Франции.

– Та-ак, это выяснили: ты не Бэтмен, – кивнула я, вынося вердикт. – Холостяк – это тоже выяснилось.

– Тут такое дело… – кто-нибудь, тащите обратно камеры, Алекс смущен. Это точно нужно заснять! – «Холостяк», шоу такое, у вас тоже есть, я видел.

– О, нет! – я поспешно закрыла рот рукой, с трудом сдерживая смех. – Не может быть!

Алекс кивнул, поддерживая шутливый тон.

– Не скажу, что горжусь этим…

– О, боже! – закрыв лицо руками от смущения, я воскликнула. – Испанский стыд в Париже! Это, несомненно, станет бестселлером…

Алекс, смеясь, крепко обнял меня