Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - Олег Сергеевич Смыслов

принимал участие в Гражданской войне в Испании в качестве военного советника командующего Мадридским фронтом. Однако в мае 1937-го вернулся в Советский Союз, где с 23 мая по предложению Сталина вновь занял пост начальника ГАУ РККА.

Л. Заика и В. Бобренев об испанском периоде Кулика пишут следующее: «Еще в Испании, где экспансивные испанцы называли нашего советника не иначе как генерал «Но». С первых дней своей советнической деятельности Григорий Иванович больше всего опасался попасть впросак и потому всячески избегал давать какие бы то ни было рекомендации, принимать решения. Почти на любой вопрос, адресованный ему, отвечал быстро и резко «Но!», что означало понятное всем – нет».

В январе 1939 года Кулик стал заместителем наркома обороны СССР, ему присвоили очередное звание командарма 1-го ранга. Летом во главе следственной комиссии прибыл в район боев на реке Халхин-Гол для помощи комкору Жукову в вопросах применения артиллерии. Попытки Кулика вмешиваться в командование войсками 1-й армейской группы (в критический момент боя Кулик предложил Жукову отвести артиллерийские части с плацдарма реки Баин-Цаган) привели к тому, что 15 июля нарком обороны СССР объявил в телеграмме своему заместителю выговор и отозвал его в Москву. В сентябре 1939 года на Кулика была возложена задача по координации действий Украинского и Белорусского фронтов, осуществлявших операцию по присоединению Западной Белоруссии и Западной Украины к СССР. В качестве заместителя начальника Генерального штаба РККА по артиллерии принимал участие в подготовке армейских и артиллерийских частей к советско-финской войне. В 1940 году «за образцовое выполнение боевых заданий командования в советско-финляндской войне» ему присвоили звание Героя Советского Союза. Присвоение 7 мая 1940 года ему звания Маршал Советского Союза стало пиком его военной карьеры.

Считается, что, будучи начальником Главного артиллерийского управления Красной Армии, в силу своей неподготовленности, невысокой эрудиции и некомпетентности, способствовал снятию с валового производства крайне необходимых для армии артиллерийских систем и боеприпасов к ним, тормозил оснащение армии новыми видами вооружения – наземной и зенитной артиллерии, стрелкового автоматического и минометного вооружения, ратовал за артиллерию на конной тяге, настаивал на том, чтобы танковые части использовались главным образом для непосредственной поддержки пехоты, за что в июне 1941 года был снят с должности.

Из воспоминаний маршала артиллерии Н. Н. Воронова: «Моя работа в роли первого заместителя начальника ГАУ была не из легких, она требовала большого внимания и настороженности. Г. И. Кулик был человеком малоорганизованным, много мнившим о себе, считавшим все свои действия непогрешимыми. Часто было трудно понять, чего он хочет, чего добивается. Лучшим методом своей работы он считал держать в страхе подчиненных. Любимым его изречением при постановке задач и указаний было: «Тюрьма или ордена». С утра обычно вызывал к себе множество исполнителей, очень туманно ставил задачи и, угрожающе спросив “понятно?”, приказывал покинуть кабинет. Все, получавшие задания обычно являлись ко мне и просили разъяснений и указаний».

Но вернемся к «путешествию» маршала Кулика. На шоссе Белосток – Волковыск, в пятнадцати километрах от последнего населенного пункта, две бронемашины, в одной из которых находился маршал, забуксовали на лесной дороге. «От Волковыска через Зельву и Слоним, миновав Барановичи, бронемашина с маршалом выбралась на Варшавское шоссе и направилась к Слуцку. Оттуда на автомобиле замнаркома выехал в Минск. Но немецкие десантники высадились у деревни Шишицы, перерезали пересечение автодорог от Слуцка на Минск и со стороны Несвижа на Осиповичи. Перед Шишицами “эмка” с маршалом свернула в лес, и там ее пришлось оставить. У деревни Жилин Брод Кулик со своим сопровождением выбрался на осиповичскую дорогу. Немецкая войсковая разведка установила факт появления Кулика под Шишицами, но сведения были запоздалыми – почти двухмесячной давности», – запишет М. Кадет со слов очевидца.

Теперь Кулика искали не только свои, но и немцы!

«Переправившись через реку Птичь возле лесного урочища Гайки, недалеко от деревни Островки, Григорий Иванович добрался до местечка Дараганово и, обойдя занятые немцами Осиповичи, оказался в рабочем поселке торфзавода Татарка. Там облачился в крестьянскую одежду и со своими спутниками продолжал поиск удалившейся линии фронта». Они следовали на могилевском направлении и вышли к реке Березине. Тогда-то и встретил маршала лейтенант-пограничник Николай Федорович Повзун, который поведал М. Кадету следующее:

– На том берегу – какая-то деревушка, название ее забылось. За ней деревня побольше – Закосье… Немцы, как мы установили, там еще не появлялись. К месту, где мы расположились, подошли трое мужчин. Одеты по-крестьянски. На плечах косы. Двоим лет по тридцать. Третий – пожилой. Пожилой остановился неподалеку. Подошедшие представились командирами Красной Армии. Потребовали предъявить документы. Объяснили, что выводят из окружения замнаркома обороны Маршала Советского Союза Кулика. Попросили переправить их через Березину. “Сейчас сделаем”, – ответил я. Отправил в деревню за лодкой четырех бойцов. Когда они подогнали две лодки, мы заняли оборону. Наблюдали за местностью и охраняли, пока Кулик и его сопровождающие не переправились и не скрылись в лесу».

Обрисовал лейтенант-пограничник и портрет маршала:

«Лицо тяжкое, обвисшее. Давно не брит. Вид нездоровый. Грузно, с трудом садился в лодку. Одет был так: соломенная шляпа, серая домотканая рубаха навыпуск и домотканые брюки, заправленные в лапти. В окружении я повидал немало командиров, переодетых в гражданку. Около Минска, в Фаниполе, видел, как в гражданский костюм переодевался генерал-лейтенант Кузнецов. Но такой маскировки, как у Кулика, не встречал».

Фактически около двух недель Маршал Советского Союза Кулик блуждал в окружении по лесам и болотам. Пришлось ему, прямо скажем, трудновато. Дорогой он натер себе ноги так, что не мог идти. А к своим маршал вышел под Шкловом, на Днепре. Его тут же доставили в штаб 13-й армии, а затем в Москву.

Вот что докладывал начальник Особого отдела 10-й армии Лось о поведении Кулика в окружении 13 июля 1941 года: «Непонятно поведение Зам. Наркома Обороны маршала Кулик. Он приказал всем снять знаки различия, выбросить документы, затем переодеться в крестьянскую одежду и сам переоделся… Сам он никаких документов с собой не имел, не знаю, взял ли он их с собой из Москвы. Предлагал бросить оружие, а мне лично ордена и документы, однако, кроме его адъютанта, майора по званию, фамилию забыл, никто документов и оружия не бросил. Мотивировал он это тем, что если попадемся к противнику, он примет нас за крестьян и отпустит.

Перед самым переходом фронта т. Кулик ехал на крестьянской подводе по той самой дороге, по которой двигались немецкие танки, …и только случайность спасла нас от встречи с немцами. Маршал т. Кулик говорил, что хорошо умеет плавать, однако переплывать реку не стал, а ждал, пока сколотят плот».

На судебном