В лабиринтах правды - Рия Миллер

– Что ты за дурак, король? – внезапно с ненавистью прошипела Анна, поднимая с пола помятую бумажку.

Я еще больше распахнула глаза. Казалось, вот-вот – и они выпадут из меня. Как много интересного все-таки я пропустила, пока спала в лабиринте. Аккуратно вернувшись на то место, где стояла чуть раньше, я осторожно отодвинула две книжки на полке. Наблюдая за тем, как Анна рвала бумаги и оглядывала все с такой яростью, будто взглядом готова была спалить всю библиотеку, мысленно признала, что Лили, оказывается, еще вполне адекватная. Она из мести собрала бы весь этот исторический хлам с доказательствами того, что ее муж ни к чему не причастен, и подстроила бы все так, чтобы виновным во всем оказался король. Белинская же, наоборот, почему-то уничтожала какие-то доказательства, и причем с такой ненавистью, как будто на тех бумажках было написано, что она убийца, которого ищут уже десятки лет.

Убрав выпавшую черную короткую прядь волос за ухо, Анна неожиданно прекратила создавать море из обрывков. Ее взгляд резко за что-то зацепился, и злость и ненависть сменились удивлением. Со стороны бессмертная походила сейчас на ребенка, что нашел, наконец-то, потерянную любимую игрушку там, где не ожидал. Наклонившись, Анна подняла листок и развернула его, а потом замерла, читая. Почему-то я разволновалась, и сердце немного ускорило темп. Я поймала странное чувство, словно на том помятом листке бумаги был написан мой главный темный секрет. Это мгновение, казалось, превратилось в вечность.

– «Тринадцатое ноября. Именно в эту ночь мне приснилось, что в саду, где была похоронена мама и поставлен памятник, на белые розы капнула с моего пальца кровь. Чуть позже днем я случайно услышала разговор отца с Виктором Белинским о том, что армия почти готова. Грядет война между королями. Между нашими с Александром отцами. Эта мысль не давала мне покоя несколько дней. Я ночами не спала и перебирала все возможные варианты, как отговорить отца отказаться от той безумной идеи», – прочла вслух Анна и затем потянулась за следующей помятой страницей. – «Вторая за всю историю королевства война все-таки наступила. Мара вновь пришла, услышав, что я звала ее. На этот раз мне пришлось предложить ей новые условия. Теперь богиня не сможет обрезать нити жизни всем, кого я обращу в бессмертных, до тех пор пока цвет их розы в лабиринте алый, а не белый».

Короткое воспоминание, в котором я, пересилив себя, весь день бродила по коридорам замка в надежде поймать отца и поговорить с ним, всплыло в голове. Когда оно погасло, в голову ударила боль, и меня качнуло. Несколько книг упали на пол, а я еле успела схватиться за полку, чтобы не свалиться следом.

– Кто здесь? – раздался звонкий голос Анны.

Прятаться за шкафами больше не было смысла. Выдохнув, я подняла книгу и вместе с ней вышла из темноты, надеясь, что Анна, в отличие от короля, не почуяла мое присутствие в библиотеке. Сделав вид, что я здесь заблудилась, пока искала книгу, подошла к черному полукруглому длинному столу. Анна с нескрываемым интересом разглядывала меня с ног до головы. Почему-то, столкнувшись с ее взглядом, я почувствовала себя микробом, которого рассматривали под микроскопом.

– Кто ты и что здесь забыла?

Из всех вариантов приветствия и вежливости Анна решила выбрать сразу допрос и грубость. Не зная моего имени, она уже была враждебно настроена, и это забавляло. Прокашлявшись, я все же наивно представилась той, роль которой, по сценарию короля, должна теперь играть:

– Я Каролина, сестра его величества. В спальне в одиночестве стало скучно, поэтому решила прогуляться в библиотеку за книгой и, кажется, заблудилась здесь среди книжных лабиринтов и небоскребов.

Скрестив руки на груди, Анна снова пробежалась по мне взглядом, точно что-то сканировала, загружала в базу данных. Тишина, натянутая будто струна, в библиотеке стала давить на нервы и душить, поэтому в следующее мгновение я не выдержала и перевела разговор, указав на бумаги, что валялись возле стола.

– А вы что делаете? Изучаете что-то в этих обрывках каких-то документов?

На лице бессмертной расцвела приветливая улыбка. Ни следа, ни намека на отвращение и злость, которые недавно кипели в ней. Как быстро в присутствии кого-то некоторые меняют себе маски. Хоть миловидная внешность и делала Анну похожей на ангелочка, но вот внутри ее могла прятаться змея, ждавшая повода выползти и плюнуть в тебя яд. Как говорила мне в детстве мама: «Не позволяй людям втыкать шипы в свое сердце дважды». После смерти матери я поняла смысл ее слов, усвоила этот урок, и теперь, если кто-то захочет добраться до моего сердца, ему придется пройти несколько лабиринтов и затем разбить гигантскую стену. Я впервые видела сейчас дочь бывшего советника отца, но по ее хитрым глазам уже можно было много чего интересного прочитать. Для себя сделала вывод: самой не откровенничать, но бессмертную себе подчинить и выпытать все подробности обо всех, если понадобится.

Я прокашлялась и вновь взглядом указала на бумаги и книги, напоминая, что все еще жду от нее ответа. Бессмертная будто вышла из транса и присела на корточки.

– Здесь записи из старых личных дневников бывшей королевы бессмертных и ее сестры. Меня муж попросил найти все, что касается войны и роз, вот и ищу, – заговорила Анна, не поднимая больше головы и перебирая бумажный хлам.

Что-то тут не складывалось в единую картину. Во-первых, она недавно все здесь рвала в бешенстве и готова была спалить библиотеку, во-вторых, я не помню, чтобы кто-то из моих сестер вел личные дневники. Что касается меня, то всякую чушь я стала записывать года за четыре, если память не подводит, до того, как за мной пришла Мара. Ну и в-третьих, когда это Анна и Александр стали мужем и женой? Их помолвка даже еще не состоялась.

Как много вопросов ты создала, дорогуша. Подняв один из листков, я развернула его, чтобы прочитать текст полностью. Уже после третьего слова я в ужасе застыла, почувствовав адскую боль в груди. В меня будто молния ударила. Слова, написанные кровью, словно шипы, которые сбросила роза, разблокировали отрывок из воспоминаний.

«Я буду бороться до последнего. Никакие боги не пропишут мне финал. Я сама выберу, как и где умру».

Смяв бумагу, я насильно выкинула из головы картину, где писала собственной кровью, сидя среди тел погибших в центре поля лабиринта, гигантские каменные стены которого выросли из-под земли. Черт, откуда и как здесь сохранились записи из дневников? Они должны были сгореть и сгнить, по идее, давным-давно.