Древняя штучка - Николай Иванович Леонов

в этом клубке рептилий «главная скрипка». Вернее, главная кобра. Кроме того, он продиктовал номер телефона Шэпли и попросил «пробить» все звонки – входящие и исходящие.

Буквально через пару минут ему позвонил Жаворонков и сообщил, что Локс проживает в гостинице «Загадка» на улице Хошиминской, номер типа «люкс», сто сорок пятый. Назвал и номер его телефона.

«Локс обитает в «люксе»… Прикольно!» – мысленно отметил Гуров и, отдав распоряжение шоферу Володьке ехать на Хошиминскую к «Загадке», набрал номер Локса. Услышав хрипловатый тенор, который по-английски известил: «Я слушаю!», он произнес великосветское «Гууд афтонуун!» («Добрый день!») и, представившись, сказал, что хотел бы встретиться с «уважаемым мистером Локсом».

– А в чем суть вопроса, мистер Гурофф? – с некоторым беспокойством в голосе спросил американец. – Чем именно моя скромная персона заинтересовала русское ФБР?

– Если откровенно, то вы заинтересовали не столько наше ведомство, сколько меня лично. Я живой человек, живу в реальном мире, и у меня есть круг своих личных интересов. Согласитесь, это мое законное право. Верно? О вас я уже знаю то, что вы – успешный бизнесмен, дела которого идут в гору. Так почему бы нам не найти общие, взаимовыгодные точки соприкосновения?

Некоторое время в трубке царило озадаченное молчание, после чего, осторожно откашлявшись, Локс спросил:

– Мистер Гурофф, если не секрет, кто дал вам обо мне информацию?

– У нас свои источники… Но если более конкретно, то кое-что удалось узнать, например, от некоего мистера Фэртона. Может быть, вы в курсе, что он подозревается в преднамеренном убийстве гражданина Франции Анри Дебирэ. Но тем не менее он каким-то чудесным образом нами был отпущен и тут же скрылся в посольстве вашей страны. Как вы думаете, какова цена того, что кончину месье Дебирэ наш судмедэксперт признал несчастным случаем? То-то же!

В телефоне вновь воцарилось молчание. Судя по всему, собеседник Гурова был слишком ошарашен обилием свалившейся на него информации.

– Так, значит, этот мерзавец Фэртон все-таки убил Анри… – наконец выдохнул он. – Кстати, мистер Гурофф, вы так откровенно говорите о весьма деликатных вещах по телефону… А ведь у вас, я слышал, это чревато возможными последствиями!

– Вон вы о чем! – непринужденно рассмеялся Лев. – Расслабьтесь, мистер Локс! Рискованно обсуждать деликатные темы по обычному телефону. А мой – с индивидуальным кодированием сигнала, его не сможет прослушать даже ФСБ. Кроме того, если подумать, то ведь ничего такого особенного я и не сказал, не так ли? Кстати, я уже подъезжаю к вашему отелю. Думаю, нам будет о чем поговорить.

– Хорошо, буду рад увидеть русского Ната Пинкертона, – уже даже несколько самодовольно произнес американец.

Локс оказался типичным долговязым янки, правда, с весьма объемистым пузцом. Он предложил выпить коньяку, и Лев, утвердительно кивнув, упредительно вскинул палец:

– Всего несколько капель – мне через час надо быть на совещании у начальника Главка генерал-лейтенанта Орлова.

Они сели в кресла к небольшому столику у окна, за которым были видны городские ландшафты столицы. Немного поговорив о погоде и ценах на нефть, перешли к главному.

– Я так понимаю, мистер Гурофф, у вас есть какое-то конкретное предложение? – спросил Локс, закуривая сигару и указывая Льву на шкатулку-сигарницу.

Отрицательно качнув головой («Не курю!»), Гуров отпил коньяк и с многозначительным видом пояснил:

– Разумеется. Есть конкретное дело, которое в какой-то мере можно назвать «пилотным проектом», поскольку именно от его исхода будет зависеть, насколь– ко долгим и плодотворным окажется наше сотрудничество. Суть вопроса вот в чем. Есть исторический артефакт – папирус, ровесник Древнего Египта. Он некогда хранился в одном из иракских музеев. Потом, после свержения Саддама Хусейна, кем-то оттуда был похищен и, пройдя, надо думать, через множество рук, в конечном итоге оказался у москвича, профессора Дорынова. Но вчера Анри Дебирэ похитил этот артефакт из домашнего сейфа профессора. После его убийства Фэртон забрал папирус себе и пытался скрыться, но его преследовали неизвестные грабители. Они его настигли и отняли папирус. И вот теперь мне поставлена задача найти артефакт и вернуть владельцу. А его владелец кто? Как вы думаете?

– Хм-м-м-м… – Американец задумчиво выпустил кольцо дыма. – Ну, надо полагать, профессор… Как его?

– Дорынов? Сомневаюсь! А чем подтверждено право его собственности на этот объект? Какими документами, какими его действиями, которые суд мог бы признать законными? А? Представим ситуацию. В картинной галерее пожар, некто вытащил из огня картину и продал ее мне. Я могу считаться ее законным собственником?

– Разумеется, нет… – Локс, видимо, силился понять, куда он клонит, этот непонятный русский сыщик.

– Вот! Выходит, этот артефакт, с точки зрения и морали, и права, по существу ничей. Следовательно, его собственником может считать себя всякий, в чьих руках он окажется. Поэтому мое предложение будет таким: я нахожу папирус и помогаю вам пронести его через таможню – связи у меня там хорошие. Вы его реализуете, как говорят у нас, «за бугром» и мою долю кладете в один из кипрских банков.

– О-о-о! Великолепный план! – обрадованно закивал американец. – Но почему со своим предложением вы решили обратиться именно ко мне?

Изобразив снисходительно-суперменскую улыбку, Лев неспешно пояснил:

– Начну с того, почему я вообще решил искать себе партнера из иностранцев. На Западе я бываю очень редко, поэтому плохо знаю рынок антиквариата и всевозможных редкостей, особенно «черный». А исходя из той информации, каковую мне удалось раздобыть, вы мне показались человеком наиболее подходящим – и по своей деловой хватке, и по умению выполнять свои договорные обязательства.

– О, да, да! Я весьма привержен корректности в общении со своими деловыми партнерами! – чуть горделиво произнес Локс. – Но тогда давайте определимся: какова ваша доля?

Неспешно отпив коньяк, Лев столь же неспешно обронил:

– У нас, в России, в таких случаях, когда ситуация слишком неопределенна, обычно избирают вариант самый простой – фифти-фифти, пятьдесят на пятьдесят. Это последнее слово. Торг, думаю, будет излишним.

По лицу американца было видно, что ему край как хочется поторговаться. Однако слова Гурова о неуместности торга разом обрубили все его желания. Повздыхав, Локс изобразил отчаянный взмах рукой и объявил:

– Пятьдесят так пятьдесят! Но каковы шансы того, что вы его сможете найти?

– Шансы хорошие, – вновь отпивая коньяк, объявил Лев с авторитетным видом. – Но тут главная сложность вовсе не в том,