Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2 - А. Велидов (редактор)

«Национальный союз» проявлял себя организацией клубных заседаний, а также докладами на военные темы для военных; была ясна тенденция его привлечь к себе возможно большее количество офицерства. Орган его – газета «Отечество» вела довольно правильную осаду левой части правительства, к которой она причисляла и кадета П. Ю. Зубова, в этот период своей деятельности оставшегося верным началам «Союза возрождения».

Меньшевики ничем себя не проявляли. Эсеры имели связи с крестьянством, пользовались влиянием на партизан-крестьян, старались проводить своих кандидатов в волостные земские управы. Совет профессиональных союзов политическую борьбу вел подпольно, а открыто неустанно выступал с требованиями организации самостоятельного, независимого от отдела торговли и промышленности отдела труда, выполнения предпринимателями коллективного договора, который всячески старались обойти предприятия.

Крестьяне строили земскую работу, а наиболее активные из них составляли ряды партизанских отрядов, бывших опорой некоторых серьезных участков фронта. Руководило партизанами демократическое офицерство, бывшее в загоне у штаба, главным образом жители Шенкурского уезда.

Не найдя организованной левой общественности, я решил объединить ее в «Союз возрождения». Собрал совещание сочувствующих, сделав предварительно доклад о «Союзе возрождения» в зале городской думы. Совещание окончилось образованием «Северного областного отдела «Союза возрождения», в исполнительный орган которого вошли: я как председатель его, П. Ю. Зубов (к.-д.) и И. В. Багриновский (беспартийный) как товарищи председателя и членами – А. А. Иванов (с.-р.), Мацкевич (с.-р.), Новиков (т-н-с), Капустин (т-н-с), Дацкевич (с.-р.), М. М. Федоров (с.-р.), Старокадомский (с.-д. меньшевик), Маймистов (с.-д.), Порецкая (группа «Единство»), Кубачин (беспартийный кооператор). Почетным председателем был Н. В. Чайковский.

Вскоре «Союз возрождения» открыл свои отделения по уездам. Работа «Союза возрождения» протекала в организации публичных докладов, заседаний, из которых следует отметить два (о них более подробно речь будет дальше): по случаю перемирия с Германией и по случаю образования Юго-славянекого государства.[94]

Мероприятия, которые «Союз возрождения» считал необходимым провести, подробно в нем обсуждались, а затем давались соответствующие директивы Н. В. Чайковскому и П. Ю. Зубову для проведения их в правительстве. Согласно решению «Союза возрождения», я вошел в состав правительства в декабре 1918 года, и впредь до своего выхода в отставку обо всех предполагаемых мною мерах я предварительно сообщал в «Союз возрождения» и после одобрения эти меры проводил.

Союз был организацией, которая должна была дать политическую линию правительственной политики и создать опору для левой части правительства. Впоследствии «Союз возрождения» значительно отошел от тех кругов, выразителем которых он должен был быть. Основной причиной этого была близкая его связь с членами правительства (и ошибки последнего также обращались и на «Союз») и отсутствие твердости в проведении намеченной линии поведения; в частности, эсеры хотя и принимали участие в решениях «Союза возрождения», но в то же время играли в оппозицию к его представителям в правительстве. Так, например, когда

«Союзом» мне было предложено назначить по ведомству внутренних дел социалистические элементы и я предоставил в этом вопросе «Союзу» полную свободу – давать мне деловых кандидатов с обещанием их немедленного назначения, то мне назвали всего двух кандидатов: Сосунова, которого я взял к себе помощником губернского комиссара, и рабочего Серикова, которому я дал назначение в Холмогорский уезд; других кандидатов у эсеров не нашлось. Здесь сказалась старая закваска: не то воевать, не то не воевать; критику наводить мы будем, в частных организациях вас поддерживать будем, но идти на реальную правительственную работу в этой же области – лучше уклониться, оглядеться, отсидеться.

Такая же картина получилась, когда я вздумал при отделе внутренних дел организовать агитационный подотдел. А. А. Иванов мне заявил, что отдел необходимо предоставить в ведение социалистического лагеря (это было уже в 1919 году), я ответил согласием и предложил ему и тем, кого он найдет нужным привлечь к этой работе, полную свободу в организации этого подотдела. Однако после нескольких дней колебаний он отказался от этого; я вынужден был пригласить в качестве спеца человека правых устремлений – Семенова; и частным образом Иванов и ряд других его единомышленников в подотдел ходили и вели работу. Нечего и говорить, как пагубно для нас отразилась эта боязнь открытых действий. В данном случае эсеры равнялись по меньшевикам, меньшевики – по совету профсоюзов, но только равнялись – не больше, так как фактически только болтали да работали в земстве, притом работали слабо.

Военщина продолжала политиканствовать, заявляя, что она с полковником Дуровым работать не будет; мотивом для этого служило получение Дуровым визы в Лондоне у Литвинова, в то время как русское офицерство в Лондоне приняло решение такой визы не делать. Кроме того, Дуров оказался действительно колеблющимся в вопросах, которые требовали энергичного, быстрого действия. Так, при первых беспорядках в Архангельском стрелковом полку он не предпринял нужных мер к прекращению беспорядков. Это подорвало его кредит и в более демократических слоях офицерства. Самарина правое офицерство за генерала не признавало, так как производство он получил не при царе, а при Керенском. Будировал офицерство Филоненко. Я решил повидаться с наиболее видными из руководителей офицерства и выяснить, что у них своего в этом походе против правительства и Дурова и что от «лукавого», то есть от Филоненко и К0, играющих порывистым офицерством в своих личных политических видах.

По моей просьбе (я тогда был губернским комиссаром) ко мне зашли полковник Вульфович, капитаны 1-го ранга Медведев и Шевелев. Из беседы с ними я вынес впечатление, что они далеко не совсем солидарны с «Национальным союзом» и при некотором воздействии со стороны Чайковского, а также при условии создания при Дурове военного совета из старших военных чинов смогут начать работу по организации армии без дальнейшего политиканства. Я предложил им сойтись для разговора с Чайковским; они согласились, Чайковский – также. Филоненко, не приглашенный мною на совещание мое с этими тремя офицерами, буквально ворвался ко мне в кабинет для того, чтобы помешать соглашению. Однако свидание этих лиц с Чайковским состоялось, последний сделал им внушение и в значительной мере устранил возможность в дальнейшем каких-либо эксцессов со стороны военной группировки.

Вскоре после выборов в городскую думу ко мне явился Филоненко для политической беседы, в которой он указал на необходимость считаться с ним, как с лидером правого крыла городской думы, и что пора Н. В. Чайковскому вместо второстепенных персонажей (Мефодиева, Городецкого) пригласить в состав кабинета его, лидера этих группировок, и просил меня устроить ему свидание с Н. В. Я отказался, а когда в частной беседе сообщил об этом Чайковскому, он также отклонил просьбу Филоненко о свидании.

Я невольно останавливаюсь больше, чем хотел бы, на фигуре Филоненко, но он у нас на Севере был лидером правых группировок, опорой и надеждой Нуланса и генерала Пуля и союзной контрразведки, и поэтому не упомянуть о нем нельзя. Это совершенно беспринципный человек, но несомненно талантливый, энергичный. Он не брезговал никакими средствами для достижения карьерных своих целей. Видя, что союзники поддерживают правых, он быстро из эсеров стал не то правым кадетом, не то октябристом; видя злобствующее против большевиков бывшее гвардейское офицерство, он в целях поднятия своего престижа среди них распространил версию о своем совместно с Корниловым выступлении, об участии своем в убийстве Урицкого совместно со своим родственником Л. А. Каннегисером. Я не знаю, чего здесь больше было – истины или бахвальства.

Месяца через два Филоненко, поняв тщету своих стремлений войти в правительство или по крайней мере попасть в архангельские городские головы, собравшись в один день, исчез из Архангельска, увезя с собой, во всяком случае, нечто реальное в виде отпущенных французских субсидий.

После его отъезда деятельность «Национального союза» основательно замерла, выявившись только в травле левого крыла правительства через газету «Русский Север».

Вскоре я задумал создать более широкую, объединенную общественную группировку для проведения в жизнь конкретной задачи – поддержания крестьян-партизан, взять их содержание на общественный счет. Этим я думал вовлечь все общественные круги в активную борьбу с большевиками и снабдить всем необходимым партизан, которые устали в борьбе, были плохо одеты, так как союзное командование систематически отказывало нам в отпуске для партизан обмундирования и пайка.