Вожди и оборотни - Виктор Илюхин

Хорошо зная Т. Гдляна, его тщеславие и неуемное самовозвеличивание, я не верил а реальность и 45 миллионов. Меня насторожила и вакханалия з изъятии, хранении и учете изъятых ценностей. Обратился к Генеральному прокурору СССР А. Я. Сухареву с просьбой создать компетентную ревизионную комиссию и провести полную инвентаризацию вещественных доказательств, их движение по делам Гдляна за 1983–1988 годы. Такая комиссия была скомплектована и в августе 1990 года приступила к ревизии. Это была очень сложная, весьма объемная и кропотливая работа. Вычитывались протоколы обысков и выемок, осмотров вещдоков, квитанции на сдачу ценностей в банки и Гохран. Сверялись протоколы показаний, расписки о получении и выдаче денег, ювелирных изделий.

После долгих дней работы комиссия представила сводный акт и таблицы-приложения к нему. Выводы оказались неожиданными для многих. Изъятие денег и ценностей по 45 изученным гдляновским уголовным делам характеризовалось следующими данными:

Изъято

денег — 14 679 733 руб. 85 коп.

— ювелирных изделий и золота на сумму — 10 526 239 руб. 75 коп.

— облигаций на сумму — 1 886 830 руб. 50 коп.

— иных ценностей на сумму — 889 349 руб.

— Итого на сумму — 27 982 153 руб. 10 коп.

Наложен арест на имущество — 1 258 130 руб. 77 коп.

Наложен арест на вклады — 447 201 руб. 06 коп.

Итого — 1 705 331 руб. 83 коп.

Итак, с большими натяжками набиралось 30 млн. рублей. Конечно сумма немалая, но где же остальные 15 миллионов? Я ведь хорошо помню видеосъемки: самолет, трап, улыбающийся Гдлян, а следом за ним несут мешки с миллионами, счет которым, по его словам, перевалил цифру «40».

Да, Гдлян блефовал в миллионах, но не верилось, чтобы вот так, на одну треть, на 15 миллионов было приписано. Если это не блеф, или маленький блеф, то куда же делись миллионы?

Не этой ли недостачи испугались Гдлян и Иванов, убегая в Армению еще за одним депутатским мандатом? Думаю, их меньше всего трогали нарушения законности при арестах, задержаниях и допросах. С этим многие, к сожалению, свыклись. Когда в Закавказье в 1988–1989 годах пришлось возглавлять следственные группы по расследованию фактов разжигания межнациональной розни и их последствий, мы слышали, что гдляновские миллионы воюют в Карабахе и понятно, на чьей стороне. Конечно, это предположение или одна из возможных версий. Поэтому вернемся к более реальным фактам, к тому же акту ревизии. В нем отмечено, что в ходе расследования при изъятии, хранении и сдаче ценностей по 23 делам допускались серьезные нарушения требований ст. 154, 159, 160 УПК Узбекской ССР, а также недобросовестное исполнение служебного долга членами следственной группы.

Изъятые в ходе обысков и выемок у обвиняемых, их родственников и знакомых деньги, ювелирные изделия, облигации, по многим делам на месте не пересчитывались, иногда не опечатывались, что создавало условия для злоупотреблений и безответственного отношения в последующем к их сохранности.

Осмотры ценностей производились несвоевременно, порой спустя 2–3 месяца, и поверхностно, особенно это относится к ювелирным изделиям. Как правило, указывалось общее количество колец, браслетов, цепочек и т. п. Характерные их особенности, индивидуальные признаки, например номера часов, не указывались. Специалисты по большинству дел не приглашались. Ювелирные изделия сдавались в Государственное хранилище Министерства финансов СССР, куда ценности, изъятые у различных лиц, нередко направлялись в одной упаковке, в результате чего они обезличивались (дела по обвинению Камалова, Нурумбетова, Раджапова, Худайбергенова, Каньязова, Усманходжаева, Чурбанова, Каримова, Гаипова, Мирзабаева, Илиади и др.).

В отдельных случаях изъятие производилось без вынесения постановления о производстве выемки и составления соответствующего протокола. Поэтому об изъятии можно судить только на основании протоколов допроса. Не во всех случаях вручались копии соответствующих документов об изъятии (дело по обвинению Чурбанова и других, дело Мирзабаева), не все ценности опечатывались и упаковывались.

Эти нарушения допускались многими следователями, в том числе и Гдляном, принимавшим участие в обысках и выемках.

После ознакомления с указанными материалами ревизионной комиссии невольно возникал вопрос: «Так что же, изъятые ценности растащили или их потеряли?» Не будем торопиться с выводами, что-то утверждать или опровергать. Сначала обратимся к вещам бесспорным. Самые большие изъятия были по делам Каримова А. и Худайбергенова М. (более 6 млн. у каждого), Худайбергенова Атауллы — 5 млн. 800 тыс., около двух млн. рублей по делу Нурумбетова Касима, более чем по миллиону — по делам Усманходжаева И., Камалова К., около миллиона — у Раджапова А. Р., полумиллиона — у Мирзабаева Гани и Норбутаева X.

У других лиц изъятия были незначительными. Также бесспорно и то, что Гдлян в «свои» миллионы включил более 8 миллионов, изъятых следователями и оперативными работниками в Бухарской области по уголовному делу, ими возбужденному, и которое потом примет Гдлян вместе с вещдоками к своему производству. Эти миллионы им тоже демонстрировались в зале прокуратуры, других местах, а также на экранах телевизоров. Так что чужой труд Гдлян нередко выдавал за свой. За изъятие ценностей следователи постоянно получали поощрения в виде денежных премий в размере одного, двух окладов, очередные звезды и просто благодарности. Конечно, поощрять надо, спору нет. Но были вещи, которые, кроме как обман, квалифицировать нельзя.

В той же Бухарской области одновременно работало несколько следственных групп прокуратуры и МВД республики. Однажды Гдляну стало известно, что местные следователи наметили провести большое изъятие ценностей, они вышли на места хранения и готовились к производству обысков. Гдлян необоснованно запросил у них дело, не имеющее ничего общего с его следствием, те вполне законно отказали. Тогда Гдлян и Иванов, договорившись об участии в обысках вместе с бухарскими следователями, изъяли около 800 тысяч рублей. Все это взяла группа Гдляна, продержала больше двух недель, доложила об успешной операции, записала в свой актив «удачу», а деньги потом вернула на депозитный счет прокуратуры Бухарской области. Конечно, это была показуха, другими словами назвать нельзя.

В «погоне» за миллионами они не брезговали никакими средствами. Пытаясь добиться выдачи денег, прибегали к незаконным задержаниям и арестам. Людей месяцами держали под стражей, шантажировали их родственников, заставляли собирать деньги. Могу утверждать, что среди изъятого находятся многие ценности, деньги, абсолютно не принадлежащие преступникам. Люди в страхе за себя и судьбу своих близких отдавали и то, что нажито честным трудом. За время следствия в Узбекистане по гдляновским материалам незаконно было задержано и арестовано более 100 человек, так называемых хранителей ценностей. В группе их называли еще «заложниками». По делу А. Каримова, например, было арестовано 23 «заложника». Некоторые без вины отсидели по девять месяцев в следственных изоляторах.

Характерно и то, что все материалы, связанные с их арестом, из дел изымались и «сбрасывались» в так называемую «яму». Суды их не видели. Матчанова Пашшо, мать-героиня, воспитавшая 10 детей, пробыла в тюремной камере 9 месяцев. В это же время был арестован и ее муж. Пятеро несовершеннолетних детей остались без куска хлеба, на произвол судьбы. Благо, соседи, родственники не оставили детей в беде, приютили и кормили все это время. Матчанову П. обвинили в хранении преступно нажитых ценностей. Но в суд направили дело только в отношении мужа. Материалы, касающиеся ареста Матчановой П., Иванов из дела изъял и скрыл от суда. Его афера, однако, обнаружилась во время судебного заседания. Суд вернул в связи с этим все дело на дополнительное расследование. Затем оно будет прекращено за отсутствием в действиях арестованных преступления.

Матчанова П. далеко не единственная многодетная мать, ставшая жертвой произвола. Аналогично арестовали Алимову П. — мать девяти детей, Талиеву Бебизаду — мать одиннадцати детей, Саидову Ануру — мать двенадцати детей. Они и многие другие женщины задерживались и арестовывались не за какие-то убийства или преступления, а просто по надуманным подозрениям и обвинениям.

Если быть точным, то в Уголовном кодексе Узбекистана, как и в кодексах других республик, не было и нет статьи, предусматривающей ответственность за хранение ценностей, нажитых преступным путем, как это указывали в документах Гдлян, Иванов и их следователи. Есть ответственность за укрытие преступлений и то не всех, а наиболее опасных, тяжких и менее тяжких. Их перечень приводится в кодексах. Укрыватель должен точно знать, какое преступление он скрывает, и только после этого может наступить его уголовная ответственность. Гдлян же, при полном попустительстве со стороны прокурорского надзора, вместо законодателя установил новый состав преступления, за который и сажал людей. Он совершал откровенный произвол, издевательства над десятками невиновных людей. Однако нашлись у него и Иванова защитники, которые с их подачи пустились, в том числе и на страницах газет, журналов, в длинные рассуждения о невозможности победить мафию, не нарушая закон. Конечно, законы нуждаются в совершенствовании. Но позволительно спросить: с какой мафией боролись Гдлян и Иванов, арестовывая невиновных, многодетных и беременных женщин, глубоких старцев? В этих ли арестах был смысл борьбы с коррупцией? Конечно, нет.