Блудная дочь - Лиза Джексон

Поеживаясь под холодным дождем, она озабоченно посмотрела в темное небо и нахмурилась. Забыть бы обо всем и навеки остаться с Нейвом!

– Мне нужно отвести Дилайлу обратно на ранчо, – объяснила она. – И поскорее, чтобы она успела высохнуть и остыть до утра.

Дождь уже лил стеной, и за пеленой его Шелби едва различила лицо Нейва.

– Мне будет спокойнее, если мы поедем вместе, – сказал он и положил ей руку на мокрое обнаженное бедро.

– Нет, не могу. Правда, не могу.

С усилием оторвавшись от него, она натянула мокрые трусики и шорты, нашарила в грязи ковбойские сапоги. Привычное белье на теле ощущалось теперь как-то по-иному. За каких-то полчаса Шелби изменилась – изменилась разительно и непоправимо.

– Шелби...

– До ранчо доеду верхом, а там пересяду на свой «Порше». Все будет нормально.

Нейв хотел возразить, но вместо этого молча помог ей найти сапоги, протянул лифчик и блузку.

– Не по душе мне это.

– Да чего мне бояться? – успокоила она его, хотя у самой на душе скребли кошки.

– Лучше бы мне поехать с тобой, – настаивал он, поднимая с земли джинсы.

– Нейв, не глупи!

Шелби ни за что бы не призналась, что его предложение согревает ей душу. Нейв заботился о ее безопасности, предлагал довезти ее домой – видно, он не только истинный ковбой, но и истинный джентльмен!

– Прекрасно доберусь одна. Ничего со мной не случится.

– И все же лучше... – заупрямился он.

– Чтобы никто не видел нас вместе, – закончила она, застегнула лифчик и, дрожа, сунула руки в короткие рукава мокрой от дождя блузки. – Ну что, договорились?

Чертыхнувшись сквозь зубы, Нейв притянул ее к себе и впился в губы последним, отчаянным поцелуем. Струйки дождя стекали по его обнаженной груди, волосы трепал холодный ветер.

– Позвони, когда доберешься домой – или куда ты там сейчас едешь, – отрывисто сказал он. – Чтобы я знал, что с тобой все в порядке.

– Непременно позвоню, – пообещала Шелби, тронутая его заботой.

Он натянул джинсы. Непослушными пальцами возясь с пуговками блузки, Шелби часто моргала и говорила себе, что вовсе не намерена реветь. И в мыслях этого не было! Это все дождь! Капли дождя бежали по щекам, стекали с носа, соленой влагой оседали на губах.

– Давай я.

Нейв – босиком, в расстегнутых джинсах – подошел к ней по грязи, ласково отвел в сторону ее непослушные руки, быстро и ловко продел каждую крохотную пуговку в предназначенную для нее петлю.

– Вот так.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

Белозубая улыбка его краткой вспышкой озарила непроглядную тьму.

– Береги себя, Шелби, – сказал он хрипло и, сжав ее лицо в ладонях, поцеловал ее в самый последний раз. А потом поднял голову – и она кивнула ему, словно обещая: «Да, я буду себя беречь – для тебя», и сердце ее билось так, словно хотело выскочить из груди.

Все слова сказаны. Он подсадил ее в седло и молча смотрел, широко расставив босые ноги и скрестив руки на обнаженной груди, как она подбирает тяжелые намокшие поводья и сжимает коленями конские бока. Дилайла в понуканиях не нуждалась: один знак – и она пустилась рысью вверх по склону, надеясь поскорее вернуться в родную конюшню.

Бросив последний взгляд через плечо, Шелби увидела Нейва – на темном фоне ночного неба расплывался такой же темный силуэт. А миг спустя и эта картина скрылась за пеленой дождя, и образ Нейва остался лишь в ее памяти.

Волшебство рассеялось. Пора возвращаться домой.

– Быстрее, Дилайла! – скомандовала Шелби, пришпоривая кобылу.

Вокруг бушевала буря. Ливень прибивал к земле траву, деревья в ужасе заламывали костлявые ветви. Оглушительно грохотал гром, эхом отдаваясь в далеких холмах. Молнии тянули к Шелби скрюченные пальцы, освещая землю призрачным, неживым светом.

Дрожа всем телом, Шелби понукала кобылу, и Дилайла мчалась вперед, размеренно выбрасывая длинные ноги, ритмично чмокая копытами по раскисшей земле. Ноющая боль в промежности напоминала Шелби о недавнем свидании – и она улыбалась во весь рот. Пусть ливень хлещет ей в лицо, пусть ветер пытается скинуть с седла, пусть мокрые лошадиные бока натирают голые ноги, пусть дома ее (вполне возможно) ждет взбучка от отца – дело того стоило! Ей открылся новый мир! Спасибо, тысячу раз спасибо тебе, Невада Смит!

Когда мостик через ручей остался позади, Дилайла перешла на галоп. Все быстрее и быстрее мчалась она по блеклым, почти неразличимым во мгле полям. Крепко сжимая узду одной рукой, другой Шелби смахивала с ресниц капли дождя и до боли в глазах вглядывалась во тьму. Но тщетно: луна скрылась за тучами, а пытаться что-то разглядеть безлунной техасской ночью – напрасный труд! Оставалось лишь довериться инстинкту кобылы и везению.

Интересно, сколько сейчас времени? Не звонил ли отец? Что – и кто – встретит ее на ранчо? Что, если кто-нибудь – например, тот же Росс Маккаллум – заметил ее машину? Страхи, от которых всего несколько минут назад она беззаботно отмахивалась, теперь росли в мозгу, словно призрачные темные башни. Что ей сказать? Как объяснить свое ночное приключение? Солгать? Но отец в два счета распознает ложь. Сказать правду? Но правда убьет его на месте.

Блузка уже промокла насквозь и липла к телу, ветер пробирал до костей, с мокрых волос ручьями текла вода.

– Скорее, Дилайла! – стуча зубами, приказала Шелби. – Скорее!

Копыта взлетали в воздух и ритмично опускались, разбрызгивая грязь. Позади осталась старая ковбойская хижина, огороженное поле, где пугливо сбились в кучу длиннорогие коровы.

Страшный раскат грома взорвал небеса. Тучу вспороли зазубренные вилы молнии. Дилайла, испуганно храпя, поднялась на дыбы; всадницу бросило вперед, но каким-то чудом ей удалось удержаться в седле. Тяжело дыша, с гулко бьющимся сердцем Шелби вцепилась в поводья и выпрямилась.

– Господи, пожалуйста! – шептала она, сама толком не понимая, о чем молит всевышнего.

Следующая вспышка молнии осветила ранчо. В мертвенном свете дом и хозяйственные постройки казались сумрачными и зловещими – словно заброшенный поселок, где обитают привидения.

Шелби, пригляделась, дрожа от волнения. Ярко горели фонари по периметру ограды, но в сторожке было темно. И, слава богу, никаких огней в конюшне. Значит, исчезновение Дилайлы осталось незамеченным. И все же рисковать Шелби не собиралась, она остановила кобылу и спешилась вдалеке от опасных огней. Крадучись, настороженно прислушиваясь к каждому шороху (люди, может, и разъехались, но вот собака, скорее всего, где-то рядом), ввела Дилайлу в теплую уютную конюшню, сняла уздечку и заперла в стойле. Руки у Шелби дрожали от волнения и усталости, больше всего ей хотелось поскорее выскользнуть отсюда и скрыться во тьме, где ее не найдут, но она нашла в себе силы обтереть мокрую спину кобылы пучком сена, потрепать Дилайлу по холке и прошептать какие-то ласковые слова. До рассвета осталось всего несколько часов. О том, что будет, если утром ковбои обнаружат на лошадиной шкуре или на сбруе следы влаги, она и думать боялась.