Синие стрекозы Вавилона - Елена Хаецкая

Наклонив голову, Гедда вошла в склеп.

Она ожидала увидеть все, что угодно. Стол, накрытый черной скатертью. Магическую чашу, полную воды (или крови). Меч и кристалл. Ручного дракона.

Только не компьютер.

В глубине склепа мерцал голубоватый огонек, похожий на тот, что испускают в темной кухне маленькие черно-белые телевизоры.

Дедушка махнул рукой на провалившуюся тахту:

— Садитесь.

Гедда опустилась на краешек тахты. Под обивкой заскрипели опилки. Сидеть было неудобно.

Дедушка строго поглядел на Гедду.

— Печатать умеете?

Гедда окончательно растерялась.

— Что?

— Я спрашиваю: печатать умеете? На машинке?

— Да... — выдавила Гедда.

— Идите сюда.

Гедда с облегчением покинула тахту и подошла к компьютеру. Дедушка потыкал пальцем в клавиатуру. Дедушкины руки — грязные обломанные ногти, распухшие суставы, въевшаяся под кожу жирная кладбищенская земля — выглядели странно над холеными клавишами компьютера.

На экране появилась надпись: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЭРЕШКИГАЛЬ-ТЕЛЕПОРТ».

Дедушка подумал, нажал ENTER. В ответ компьютер выдал длинную распечатку на харранском языке.

— Чтой-то там учудили... — пробурчал дедушка. Потом наугад ткнул в ENTER. Компьютер затребовал шифр. Прикрываясь от Гедды рукой, дедушка набрал несколько знаков.

«ERROR», — бесстрастно сообщил компьютер.

Дедушка поглядел в темный потолок склепа, пошевелил губами в бороде, потом снова склонился над клавиатурой. На этот раз компьютер остался доволен и разразился еще одной распечаткой — на этот раз на клинописи.

— Сожрал, — обрадовался дедушка, — так тебе, сука. Подавись.

И нажал ENTER.

«ВВЕДИТЕ ИМЯ СУБЪЕКТА», — потребовал компьютер.

Дедушка оглянулся на Гедду.

— Как субъекта-то звать? — спросил он.

Гедда замешкалась с ответом, и дедушка прикрикнул на нее:

— Ворон ловим, барышня? Время-то оплочено.

— Пиф, — сказала Гедда. — То есть...

Но дедушка уже набирал: «ПИФ».

«СВЯЗЬ ТРИ МИНУТЫ», — появилось секундой позже на экране. После чего несколько раз мигнула надпись: «ПОДГОТОВКА».

Дедушка встал, жестом велел Гедде занять его место.

— Глядите на экран. Там все напишется.

Гедда осторожно, боясь порвать чулки, бочком уселась на перевернутый ящик, наклонилась к экрану. Некоторое время ничего не происходило, потом побежали буквы:

— ГЕДДА, КАК ТЫ?

— Что я должна делать? — шепотом спросила Гедда.

— Отвечайте, ежели охота, — сказал невидимый дедушка откуда-то из темноты.

— А как?

— Печатайте.

Гедда торопливо напечатала: «Я В ПОРЯДКЕ. ПИФ, ЭТО ТЫ?»

— А КТО ЕЩЕ? Я, КОНЕЧНО. КОГДА ТЫ МЕНЯ НАШЛА?

— ДВАДЦАТЬ ПЯТОГО НИСАНУ. ПИФ, ЭТО БЫЛО УЖАСНО.

— ХИ-ХИ.

— ПИФ, КАК ТЫ ТАМ?

— НОРМАЛЬНО.

— КАК ТЫ УСТРОИЛАСЬ?

— Я ЖИВУ В ДОМЕ. НА ТОМ СВЕТЕ.

— НА ЧТО ПОХОЖ ТОТ СВЕТ?

— НА ПОМОЙКУ.

— Я СЕРЬЕЗНО.

— Я ТОЖЕ.

— ЧТО ТАМ НОСЯТ?

— ОДИН ПСИХ ВСЕ ВРЕМЯ НОСИТ СТЕКЛА. ГОВОРИТ, ЧТО ТАК ПОЛОЖЕНО.

— ДА НЕТ, ХЛАМИДЫ ИЛИ ТУНИКИ?

— Я ВООБЩЕ ДО СИХ ПОР НЕ МОГУ ОПРЕДЕЛИТЬ, ОДЕТАЯ Я ИЛИ ГОЛАЯ.

— С КЕМ ТЫ ТРАХАЕШЬСЯ?

— ДУРА. ВООБЩЕ-ТО С КОМЕДИАНТОМ. ОН СЛАВНЫЙ, ХОТЯ НАРКОМАН.

— КАК С ПОГОДОЙ?

— ДОЖДЯ НЕТ. Я ЕЩЕ НЕ ВИДЕЛА НЕБА.

— ЧТО ВЫ ЕДИТЕ?

— НЕ ЗНАЮ.

— ЭТО ТЫ ЗАКАЗАЛА РАЗГОВОР?

— ДА.

— А КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ?

— ПОПРОСИЛА ХОЗЯИНА. КСТАТИ, ДЕДУШКА, КОТОРЫЙ ТЕБЕ ЭТО УСТРОИЛ... КАК ОН ТЕБЕ?

— УЖАСНО.

— ИМЕЙ В ВИДУ, ОН АНГЕЛ.

— Я ТОЖЕ АНГЕЛ.

— ОН НА САМОМ ДЕЛЕ АНГЕЛ. БУКВАЛЬНО.

Экран вдруг погас. Потом мигнула надпись: «ЗАВЕРШАЮ ПРОГРАММУ».

Гедда оторвала глаза от экрана. Показалось ей, что ли? Она еще раз коснулась клавиш, но ничего не произошло.

— Пиф, ты здесь? — спросила Гедда компьютер.

Дедушка наклонился над Геддой, окатив ее ароматом перегара и старых носков, и Гедда непроизвольно отшатнулась.

— Поговорили, барышня?

— Да...

— Ну и отойдите. Машина казенная, время оплочено. Свое получили, так что прошу.

— Кем оплочено?

— Да вам-то что? Уж не вами, ясное дело.

Не простившись, Гедда вышла из склепа. Дедушка продолжал бубнить себе под нос, и в его бессвязной болтовне все чаще поминались слова «опохмелка» и «ходят тут всякие».

Что это было? Она что, действительно разговаривала с Пиф?

Гедда остановилась. Впереди уже показался зеленый купол церковки.

Я ЧТО, НА САМОМ ДЕЛЕ ТОЛЬКО ЧТО РАЗГОВАРИВАЛА С ПИФ?

Пиф мертва, сказала она себе. Я сама видела то, что осталось от ее трупа, разложенным на клеенке.

Но разговор БЫЛ. Как были и дедушка, и сердитый Петр, и склеп с растрескавшимся мраморным ангелом. Ее пальцы до сих пор помнили ощущение клавиатуры компьютера.

И отчаяние охватило Гедду.

У меня было три минуты, чтобы поговорить с умершей. Чтобы по-настоящему поговорить с умершей. Я должна была спросить, видела ли она богов и каковы из себя боги. Или прав был этот ее белобрысый дурачок Бэда с его Богом Единым... И существует ли вечное блаженство. И что такое грех и что такое истина... Боги, какая я дура... У меня было три минуты прикосновения к вечности, а я болтала с Пиф, точно она жива и мы с ней опять висим на телефоне...

По лестнице загремели шаги. Голос Комедианта затрясся под потолком, как студень. Комедиант повернул голову на звук; Карусельщик не шевельнулся — как сидел, вертя в руках крошечную шарманку, так и оставался. В пустой комнате, отражаясь от всех битых стекол, разбросанных по полу, вертелась назойливая механическая мелодия:

Поет моя шарманка

С весны до холодов,

Летит напев печальный

До самых чердаков...

Падам, падам, падам...

Между третьей и четвертой строчками мелодия-хромоножка нелепо подскакивала, раздражая Пиф.

Толкнув дверь плечом, в комнату вошел Хозяин. Остановился, огляделся с победоносным видом, и Пиф вдруг заметила, что перья на крыльях ангела-хранителя были окрашены в камуфляжные цвета.

Хозяин держал какой-то неопрятный сверток. Он кивнул Карусельщику, с Комедиантом поздоровался за руку и обернулся к Пиф.

— Ну, как ты, девочка?

— Спасибо.

— Поговорила со своей подругой?

— Спасибо, Хозяин.

— Как впечатления от разговора?

Пиф заметила, что Хозяин ухмыляется.

— Гедда ничуть не изменилась.

— А ты?

Пиф засмеялась. Легко-легко стало ей, и она взлетела.

— Я тоже, — сказала она.

Хозяин протянул длинную руку, дернул Пиф за ногу, и она снова опустилась на пол. Теперь Хозяин превышал ее ростом почти вдвое, и Пиф поневоле уткнулась носом в его гениталии. Хозяин с готовностью поводил поясницей.

— Перестань, — сказала Пиф, давясь от смеха. — У ангелов не бывает хуев.

— Тебе же хотелось, — заметил Хозяин. Он наклонился — высоченный, ужасный — и протянул ей сверток. — Возьми. Это тебе. Подарок от меня.

Пиф обеими руками приняла подношение. Приняла, не спрашивая, как делала еще в те годы, когда была жива.

Хозяин опустился рядом с ней на корточки. Бросив беглый взгляд в его наглые любопытные глаза, Пиф принялась разворачивать белую ткань, в которой находилось что-то круглое, легкое, на ощупь резиновое. Комедиант подошел поближе и тоже заглядывал через плечо.

Под первой белой тряпкой оказалась вторая, грязная, в пятнах крови. Пиф прикусила губу — она догадалась. Хозяин пошевелил крыльями, ветер пронесся по комнате, и всех окатило ароматом хвойного леса. Пиф сняла последнюю тряпку и увидела нерожденного ребенка.

Маленькое чудовище было таким отвратительным, что она едва не выронила его, и Хозяин прикрикнул:

— Осторожней, ты!

— Это... — спотыкаясь, спросила Пиф. — Это МОЙ?

Хозяин пожал плечами, широким крылом едва не сбив с ног Комедианта, который терся за его спиной.

— Нерожденное дитя, — сказал он, — твое, чужое, какая разница? Оно ДАЕТСЯ тебе. Ты совершила убийство, теперь посмотри ему в лицо.

Пиф подняла глаза на Хозяина и увидела, что он прекрасен. Его лицо потемнело, рот изогнулся, глаза расширились — это был дивный лик иконы. Лик смотрел на нее отрешенно и печально.

— Я ничем не могу помочь тебе, — сказал Хозяин словно издалека. — Постарайся полюбить это существо.

Пиф еще раз взглянула на уродца.

— Оно вырастет?

— Зависит от тебя.

Хозяин встал, повернулся, чтобы уйти. Пиф смотрела ему вслед, приоткрыв рот. Уродец корчился у нее на коленях, пачкая пеленку какой-то зеленоватой жижей.

— Господи, каким же оно вырастет? — вырвалось у Пиф.

Уже в дверях Хозяин сказал, не оборачиваясь:

— Зависит от тебя.

Тяжелые шаги протопали по лестнице, шваркнула входная дверь, упало и разбилось еще одно стекло. Голос Комедианта взвизгнул.

Шевеля губами, Комедиант беззвучно сказал:

— Попытайся не видеть в этом наказания. В конце концов, Хозяин же назвал его «подарком».