Несвятое семейство - Анна и Сергей Литвиновы

– Слушай, ты барышня кисейная, что ли? Можно подумать, тебе в троллейбусе не хамят или в поликлинике?

Но в казино Таня так и не вернулась. Да и с Максом их пути разошлись.

Таня встретила свою любовь, вышла замуж, родила ребенка, развелась. Продолжала работать в школе.

А Макс оттрубил в казино вплоть до июля 2009-го. Когда шли разговоры, что игорные заведения в стране запретят, надеялся: пустая болтовня. Пролоббирует казиношная братия закон, чтобы хотя бы ВИП-казино при дорогих гостиницах оставили. Да, большая часть заведений позакрывается, и молодые дилеры с работы полетят, но ему, опытному, с безупречной репутацией, ничего не грозило. Даже в условиях дефицита рабочих мест с руками оторвут.

Однако не вышло у рулеточной мафии официальные казино сохранить. А игорные зоны, последняя надежда, тоже оказались фикцией. Не бросать же ему Москву, не ехать в единственный оставшийся игорный дом, затерянный где-то в полях под Ростовом?

Когда работа его закончилась, попытался Макс себя где-то еще найти. Но не задалось. Поздно идти в установщики кондиционеров или начинать карьеру автослесаря, когда тебе уже сорок. Потыркался туда, сюда – и вернулся, в конце концов, чтобы трудиться по профилю. Пригласили дилером в подпольное заведение. Да, конечно – риск. Зато зарплата стала даже больше.

Танечка, подруга молодых лет (а связи они не потеряли, продолжали, пусть раз в год, но видеться), правда, попеняла, зря он согласился. «Мало, что работаешь на мафию, еще ни КЗоТа, ни пенсии».

Но Макс лишь усмехался:

– Можно подумать, ты в своей школе много на старость накопишь.

– Но неужели тебе не надоело двадцать лет уже кряду картами по столу шлепать? – не сдавалась Татьяна.

– Каждый зарабатывает, как может, – отбивался Макс. – К тому же у нас теперь прогрессивная оплата. Чем больше клиент проиграл, тем выше премия. А я, ты помнишь, всегда «разводил» хорошо. Сейчас вообще совершенства достиг. – Подбоченился: – Один ворюга у меня за столом недавно сто зеленых штук просадил! Пять из них – мне. А если сам в казино клиента привожу – еще круче. Получаю десять процентов от его проигрыша.

– Рискуешь ты! – вздохнула Таня.

А он мимолетно взглянул в ее лицо женщины средних лет (потухшие глаза, четко проступившие носогубные складки), вспомнил молодую, веселую дилершу (какой она была когда-то) и подумал: лучше уже прожигать жизнь, как он, чем киснуть, как она.

…Звонила ему Таня теперь все реже и реже, Макс даже решил – боится с ним, соучастником криминального бизнеса, дело иметь.

И когда вдруг предложила ему давняя боевая подруга развести на хорошие бабки богатенького клиента, удивился чрезвычайно.

Только спросил:

– Кто он тебе?

– Я его даже не видела, – призналась Таня.

– Но зачем тогда?

– Попросили, – коротко отозвалась она.

Что ж! Макс по своим каналам выяснил, что кое-какая собственность в единоличном пользовании у парня имеется (это было для казино обязательным условием, чтобы начать работать против человека), и отказываться от предложения не стал.

Дима поставил будильник на шесть. В номере было холодно, за окнами – темно. Совсем осень, когда природное тепло уже ушло, а рукотворное, в батареи, еще не доставлялось. Для того чтобы вылезти из-под одеяла, потребовалось сделать над собой усилие. И еще одно – чтобы загнать себя под душ.

«Зачем мне только все это? – ворчал журналист на самого себя. – Встаю чуть свет, тащусь куда-то. Добро бы ради славы или денег. Или во имя любви. А тут? Свои рубли за гостиницу башляю, и совершенно неизвестно, получится в итоге материал или нет. А даже если текст удастся – кто и когда его напечатает?»

Раньше-то Дима самонадеянно утверждал, что не пишет «в стол» принципиально. Все, что выходило из-под его пера (кроме разве что стихов, что кропал он подростком), обязательно публиковалось. Но предательство главного редактора «Молодежных вестей» несколько поколебало его высокую самооценку. Один его материал не напечатали с ходу по соображениям политическим, вдруг и с новой статьей окажется что-то не так?!

Полуянов сам себе напоминал в тот момент старую рабочую лошадь, которая ходит, как заведенная, по кругу. Вращает, по привычке, жернова, вне зависимости от того, мелют ли эти жернова драгоценную пшеницу или крутятся вхолостую.

Впрочем, контрастный душ, попеременно горячий и ледяной, вернул репортеру жизненный тонус и радостное мировосприятие. Затем последовало бритье – ванную наполняли клубы пара, сквозь него в облупленном зеркале едва проступала физиономия, орудовать лезвием приходилось едва ли не на ощупь. Чтобы бриться в таких условиях, требовались сосредоточенность и твердая рука. Зато мозг сразу проснулся – после утренних процедур из ванной выходил уже совсем другой Дима, в ладу со своим телом, своим делом и своей жизнью, бодрый и готовый к приключениям.

На улице меж тем светало. Люди выходили из подъездов, спешили к остановкам маршруток, прогревали движки своих авто. Вот и наш герой, получалось, трудился нынче, как сказал поэт, со всеми сообща и заодно с правопорядком. Он уселся в свою «Тойоту», нажал на навигаторе блаженное слово «Домой», и когда голос механической девушки возвестил: «Маршрут построен», – порулил к выезду из города Малинова.

Спустя минут двадцать он уже выехал на трассу. Его поразило, какое количество машин с местными номерами спешат по направлению к Москве. Неужели все эти люди каждый день отправляются на заработки в столицу?! Белокаменная, словно гигантская, дышащая, живая машина затягивала в свою орбиту, засасывала в свои движущие части все больше и больше окрестных мотыльков.

На выезде из города Полуянов остановился на заправке. Он еще помнил времена, когда приходилось заправляться ворованным советским горючим из грязных бензовозов на обочине, и потому почитал современные сетевые колонки едва ли не чудом, чуть ли не самым существенным доказательством нашего расейского продвижения на пути к цивилизации.

В торговом зале пахло кофе и булочками, журчала музычка и принимались кредитные карточки. Настоящий оазис вознесся пышно, горделиво из топи болот. Ничем почти заправка не отличалась от своих собратьев по Европе или Америке, разве что напоказ маячило хмурое рыло охранника да в туалете царил неистребимый посконный запашок.

Дима залил полный бак, взял с собой в дорогу горячего кофе, минералки и круассанов. Снова выехал на хайвэй и позвонил Надежде – она как раз собиралась на работу. От того, что они не виделись пару дней (и ночей), он почувствовал по отношению к подруге нежность, и даже подумал с раскаянием: «Пора бы уж нам и пожениться, что это я все девушку мурыжу, она ведь, бедняжка, наверное, ждет». И в трубку сказал ласково:

– Доброе утро, заинька. Я мчусь к тебе.

– Скорей бы уж! Знаешь, как ночью одной дома страшно?!

– А мне не страшно в гостинице было, но холодно.

Впрочем, лирический момент быстро закончился, едва только заговорили о деле.

– Ты мне не можешь дать телефон твоей Ирины Андреевны Ковровой? – попросил журналист.

– Где я тебе его возьму?! – нахмурилась Митрофанова.

– Узнай. Пожалуйста. И адрес тоже. У вас ведь, когда в библиотеку записываются, наверное, заполняют анкеты или эти, как их, читательские билеты. Она мне очень нужна!.

– Что же ты так стараешься прицепить мою Иру к своему делу! – воскликнула Надя.

– Да потому, что я чувствую – она сама к нему прицепилась. А ты разве так не думаешь?

– Возможно. Хорошо, постараюсь узнать ее координаты. Ты ведь, если тебе что понадобится, с живой не слезешь. Только, пожалуйста, обо мне ей ни слова. Не хочу, чтобы ты и меня впутывал.

– Договорились. Звони мне сразу, как узнаешь.

Ближе к столице движение становилось все плотнее и плотнее, пока наконец не уткнулось в одну большую пробку. На карте смартфона все въезды в Белокаменную оказались помечены красным. Гуще всего этот цвет разливался на Димином пути, и тогда журналист свернул на Большую бетонку, рассчитывая сделать по ней крюк и въехать в город ближе к телецентру, по Осташковскому или Дмитровскому шоссе.

Ехать было скучно, нарочито бодрые утренние шоу, которые звучали по радио, быстро начали раздражать. Дима выключил приемник и задумался. Мысли плавно пробежались от обстоятельств убийства Романа к его прощальному посланию. Перескочили на отношения актера с его пожилой любовницей, а дальше – к загадочной троице девушек. Луиза – Ира – Таня. Как, интересно, они познакомились? Что их связало тогда, двадцать лет назад? Что связывает сейчас?

1993 год, Ира

Угораздило родителей заиметь квартиру на рынке!

Хотя кто мог, в 1972 году, когда въезжали в долгожданный кооператив, даже представить, как все обернется! Все здесь тогда было по-другому – молодая, типичная московская окраина. Новенькие многоэтажки, детские площадки, только что посаженные деревья, а напротив их дома – секретный НИИ (поговаривали, что работают там над химическим оружием, но деталей никто не знал).