Эртан (дилогия) - Светлана Середа

По мере того, как возрастала усталость, расширялся и круг обвиняемых. Предателю Андрею досталось за то, что так некстати вздумал заморозить наши отношения. Внутренний голос, который попытался было робко намекнуть, что я сама собиралась порвать с Андреем, тоже схлопотал по первое число – в частности, за то, что выдаёт информацию скудными плевками, вместо того, чтобы по-человечески разъяснить, в какую дрянь мы влипли. Но особо тёплые слова я приберегла для менестреля, чтоб ему, талантливому, ни грифа ни струны. «Соблазнил – и испарился, сволочь синеглазая! Как это по-мужски!» – патетически провозглашала я, забывая о том, что в моей бурной любовной биографии мелодраматических сюжетов на тему «Совратил и исчез» как раз-таки не было.

А потом запал кончился, и на смену раздражению пришла апатия – всемерная, всепоглощающая, какая бывает только в крайней степени утомления. Боль, голод, злость – все чувства померкли, затушевались. Они не исчезли – нет, это не было пресловутое «второе дыхание» – просто перестали вызывать у меня какие-либо эмоции, подёрнулись плёнкой тупого усталого безразличия.

Только одно чувство болезненно обострилось – чувство собственного достоинства. Именно оно помогало (а скорее – вынуждало) собирать последние крохи силы, чтобы удержаться в седле. Потому что если бы я рухнула с лошади, это дало надменному полукровке лишний повод повеселиться за мой счёт. И именно оно намертво запечатало рот, готовый предательски просить об отдыхе: ведь жалобы не только подчеркнут мою слабость, но и заставят Женю пожалеть о том, что он согласился взять меня с собой.

Пребывая в прострации, я не сразу заметила, что наша живописная кавалькада замедлила ход.

– Привал, – пояснил Женя в ответ на мой вопросительный взгляд. И с безмятежной улыбкой добавил:

– Лошадям надо отдохнуть.

Я оценила его деликатность.

На привал мы устроились в живописнейшем месте – на стыке негустого подлеска и огромного поля. Луг, расцвеченный всеми красками палитры, простирался почти до горизонта, и лишь на самой границе окоёма были видны крошечные домики.

Я с облегчением растянулась на земле и закрыла глаза. Вокруг надрывались цикады, жужжали пчёлы, чуть поодаль пофыркивали стреноженные лошади, одуряюще пахли медоносные луговые травы. Женя с Вереском о чём-то негромко разговаривали, но смысл их слов не доходил до моего сознания. Мне снова было почти хорошо – насколько вообще может быть хорошо человеку, у которого в кровь стёрты бёдра, судорогой сводит мышцы, отваливается копчик и ломит поясницу. Я решила, что не двинусь с места ближайшие пару-тройку столетий.

Разумеется, мне не удалось выполнить план и на сотую долю процента. Когда раздался аппетитный хруст и над полем поплыл божественный запах свежего огурца, оголодавший организм пробудился и истошно завопил, что главное событие жизни сейчас пройдёт без нас. Пришлось подчиниться.

Мммм… Бесподобно. И зачем люди мучились, изобретая тирамису, если вкуснее хлеба с сыром до сих пор ничего не придумали?

К концу обеда я пришла в такое благодушное настроение, что даже озаботилась вопросом, а куда мы, собственно, направляемся (не то чтобы раньше он меня совсем не интересовал, но всё как-то не выдавалось шанса его задать). Женя рассказал, что наша цель – небольшой городок Риан, в который, если не будет никаких неожиданностей, мы должны приехать вечером. В этом городе в маленькой псевдо-ювелирной лавочке, по непроверенным слухам, несколько месяцев назад видели камень, похожий на один из Лучей.

– В псевдо-ювелирной лавочке? – не поняла я.

– Ювелирная лавка – только прикрытие, – пояснил Женя. – На самом деле владелец охотно покупает и затем выгодно перепродаёт не только ювелирку, но и разные интересные вещи – живопись, манускрипты, амулеты. Причём никогда не интересуется происхождением вещи.

– Короче, скупает краденое? – уточнила я.

– Можно сказать и так.

После некоторых раздумий Женя признался, что не возлагает особо серьёзных надежд на поездку. Потому что если слухи правдивы, то проходивший через лавку камень, скорее всего, окажется Лучом Воздуха.

– Зачем же мы туда едем? – я не смогла скрыть разочарования. Столько мучений – и всё ради того, чтобы услышать, что проданный несколько месяцев назад камень лежит у меня в кармане.

– Другой зацепки у нас всё равно нет, – Женя сочувственно улыбнулся: мол, понимаю твоё разочарование, но так уж сложилось.

Вереск, который лежал, закинув руки под голову, и как будто бы дремал, неожиданно подал голос:

– Когда нам удастся проследить путь камня от Риана до Вельмарского леса, понять, почему он рос на кусте и как это вообще возможно – если, конечно, Юлия говорит правду – это, вполне вероятно, даст нам подсказку для поиска оставшихся Лучей.

Всё это, включая ремарку насчёт моей правдивости, полуэльф произнёс самым будничным тоном, не открывая глаз и не меняя позы. Он не собирался никого оскорблять, просто не считал нужным скрывать, что не доверяет мне.

– Если уж говорить о зацепках, то нужно прежде всего потрясти саму Корпорацию, – заметила я.

Полуэльф, наконец, соизволил взглянуть на меня и не без ехидства поинтересовался:

– Это у вас очередной приступ ясновидения или логическое умозаключение?

– Конечно, ясновидение, – в тон ему ответила я. – Блондинкам ведь логика не положена.

Вереск явно не понял шутки и вопросительно посмотрел на друга.

– Я тебе потом расскажу, – многообещающе ухмыльнулся Женя.

Полуэльф снова закрыл глаза, давая понять, что дальнейшее развитие темы его мало интересует.

Городок выскочил из-за холма внезапно, как клоун из-за кулис. Поначалу я даже не поняла, что это и есть наша цель, приняв его за очередную деревню: те же покосившиеся дощатые заборы, те же куры, вальяжно разгуливающие по дороге, те же наглые хавроньи, за недостатком луж купающиеся в пыли бок о бок с голой малышнёй. И лишь когда заборы стали ровнее, избы – богаче, живность подрастеряла гонор, а на детях появилось подобие одежды, я внезапно осознала, что моим мучениям близится конец. Ну или по крайней мере антракт.

Город встретил нас сдержанно. Собаки лениво погавкивали из-под заборов, не удосуживаясь даже оторвать от земли разморённое духотой туловище. Бабки на лавочках, главный информационный канал любого маленького города, и играющие на обочинах карапузы провожали нас умеренно любопытными взглядами. Большая же часть населения, занятая своими нехитрыми сельскохозяйственными делами, просто проигнорировала наше появление. Путешественники были в Риане обычным делом.