Эртан (дилогия) - Светлана Середа

– Любопытство.

– Любопытство кошку сгубило.

– Я уже один раз умерла. И, прошу заметить, сгубило меня отнюдь не любопытство.

– Я не хочу тебя потерять ещё раз.

Я выпрямилась и посмотрела на Костю. В зелёных глазах без труда угадывалось беспокойство за непутёвую меня, непоколебимая уверенность в своей правоте и что-то ещё… Право учить. Так мудрый и опытный старший брат может смотреть на легкомысленную младшую сестрёнку, которая собирается встрять в очередную неприятность. Когда-то мне было достаточно одного такого взгляда, чтобы полностью и безоговорочно принять Костину точку зрения. Когда-то… но не сейчас.

Я подошла к Косте и присела на подоконник рядом с ним.

– Представь себе, что у тебя была очень скучная жизнь, – ровным голосом сказала я. – Наконец, ты умер и после смерти попал в компьютерную игру. Первым делом у тебя открылись телепатические способности. Потом ты невзначай обнаружил в трёх метрах от проезжего тракта растение, которое уже несколько сотен лет не встречалось вблизи людских поселений. На этом чудо-кустарничке преспокойно рос кусок древнего артефакта. В довершение всего оказалось, что человек, случайно встреченный тобой в лесу, отправляется на поиски остальных частей этого артефакта… Вот скажи, пожалуйста, Костя, неужели после всего этого ты бы вернулся к прежней работе и стал жить прежней жизнью?

– Я – да. У меня не скучная жизнь, – без колебаний ответил Костя. И ведь действительно, осознала я, будь Костя Литовцев на моём месте, он бы плюнул на все кустики и артефакты, остался в городе и спокойно занялся медициной.

– Но я понял твою мысль, – добавил он. – Я бы хотел, чтобы ты осталась, но не особо на это рассчитывал. У тебя всегда была латентная склонность к авантюризму. Вы с белль Канто быстро споётесь… – Костя помолчал. – Кстати, будь с ним осторожна. Женька мой друг и отличный парень, но в отношениях с женщинами он не особо щепетилен. Легко заводит романы и так же легко их заканчивает. А ты, если я тебя хоть сколько-нибудь знаю, потом будешь мучиться и страдать.

– Твоё предупреждение несколько запоздало, – безмятежно улыбнулась я. Про то, что очаровательный господин белль Канто был не последним аргументом в пользу этой безумной экспедиции, я говорить не стала – зачем добавлять старому другу лишний повод для беспокойства? – А умеренная доза любовных страданий ещё ни одной женщине не повредила.

– Ну хотя бы пообещай, что будешь благоразумной.

– Не могу, Кость. У нас с тобой слишком разные понятия о благоразумии.

– Ты изменилась, – с грустью сказал Костя.

– А ты – не очень… Как там Анька?

Зелёные глаза вспыхнули таким счастьем, что мне стало завидно. Будет ли меня кто-нибудь вот так же сильно любить через пять лет после свадьбы?

– Отлично! Собирается профессионально заняться дизайном интерьеров.

– Превосходная карьера для дипломированного филолога, – беззлобно хмыкнула я.

– Да ты заходи в гости, Юль. Анька будет рада, на наших спиногрызов посмотришь… Чёрт. Совсем забыл, – счастливая улыбка погасла, уступив место сумрачной складке между бровей. – Извини.

Костя быстро пересёк комнату и исчез за дверью, оставив после себя тяжёлый шлейф эмоций. Резкий кроваво-металлический привкус злости, терпкий аромат чувства вины, исчезающие нотки сирени – надежда… Но отчётливее всего в этом мучительном коктейле чувствовалась полынная горечь утраты.

Я осторожно спускалась по лестнице, стараясь не потревожить спящий дом случайным скрипом ступеньки, поэтому мои шаги не заглушили разговор двух мужчин на крыльце:

– Старцев, если по твоей милости Юлька прольёт хоть одну слезинку, я лично порежу тебя на ленточки. И мне наплевать, какой там у тебя мультикласс. Ты понял?

– Я тебя понял, Костя, – очень серьёзно ответил собеседник.

От порога – прощальный взгляд на гостиную: одинокая свеча на столе, танцующие тени на стенах. Почему для того, чтобы заново обрести старого друга, мне понадобилось умереть, хотя достаточно было поднять телефонную трубку?…

Прощание получилось скомканным. Костя хотел подсадить меня на лошадь – я отстранилась. Пора уже учиться делать это самостоятельно. Мы не произнесли ни слова: Костя не знал, что сказать, я боялась расплакаться.

– Женька, ты ненормальный, но ты и сам это знаешь, так что напутственная речь будет короткой и неоригинальной: возвращайся живым.

– Если во мне проделают лишнюю дырку, ты же её залатаешь? – улыбнулся Женя.

Костя не принял шутку:

– Если с тобой что-то случится в реале, я не успею. Между нами почти восемьсот километров.

– Не волнуйся. У нас же теперь есть козырь в рукаве – великий маг и чародей. Правда, Юлька?

– Этого я и боюсь, – вздохнул Костя.

Белль Канто повернул ко мне лохматую голову и рассмеялся. Ему уже всё было нипочём. Ореховые глаза возбуждённо блестели в предвкушении очередного Приключения.

Солнце ещё стыдливо пряталось за горизонтом, но сумрак уже отступал на западные рубежи, без боя сдавая светлому воинству звёздные кладовые. Предрассветный ветер холодил лицо, ерошил волосы и конские гривы. Рыжий Атаман под Женькой бил копытом по мостовой, даже меланхоличная Корва косилась на меня и нетерпеливо пофыркивала.

Я счастливо улыбнулась – в душе запел почти забытый в комфортной повседневной суете мегаполиса голос Дороги.

Глава 6

Ярко-оранжевый шар дневного светила поднимался над верхней кромкой дальнего леса медленно и вальяжно, как и подобает августейшей особе. Он явно никуда не торопился – в отличие от трёх всадников, взбивающих копытами своих коней серовато-жёлтую пыль Южного Вельмарского тракта. Странная троица мчалась так стремительно, словно надеялась догнать Небесный Маяк, опустившийся за горизонт вскоре после рассвета.

Внимательный и склонный к размышлениям наблюдатель, окажись он вдруг в столь ранний час на Южном тракте, мог бы сделать немало интересных выводов из увиденного.

Открывал кавалькаду молодой человек на высоком гнедом коне. На вид всаднику можно было дать лет двадцать пять, но в его поведении – в том, как он азартно пригибался к конской шее, как упоённо отдавался наслаждению стремительной скачкой, в ликующей и немного сумасшедшей улыбке – сквозило что-то совсем мальчишеское. Для него это путешествие представляло собой нечто несравненно более увлекательное, чем банальное перемещение из одного населённого пункта в другой. По всей вероятности, именно он являлся если не организатором, то, по крайней мере, вдохновителем всего предприятия.