Незнакомцы - Маргарет Петерсон Хэддикс

– Он ниже папули, – произнёс Чез, и Эмма задумалась, понял ли он, что сказал «папуля», а не «папа».

– Ты тоже был намного ниже восемь лет назад, – заметила Натали почти извиняющимся тоном. – Так что…

– Этот человек лишь немножко выше своей жены, – перебил Чез. – А наш папа был намного выше мамы. Я это точно знаю. Я смотрел фотографии… недавно.

– Да, но ты не можешь гарантировать, что эта женщина такого же роста, как твоя мама, – сказала Натали. – Допустим, лицо и голос у неё точно такие же, но даже если они близнецы – или просто сёстры…

– Замолчи, – велел Финн. Это было очень странно. Финн никогда никому не грубил. Он ни с кем не разговаривал таким злым и обиженным тоном. Финн посмотрел на Эмму и Чеза, будто в комнате никого больше не было, кроме них. – Наш папа выглядел так или нет? – спросил Финн дрожащим голосом.

Эмма повернулась к старшему брату, хотя она видела много папиных фотографий и сама могла бы ответить на этот вопрос.

– Нет, – решительно сказал Чез. – Ну… тёмные волосы, карие глаза – да, такие же. Или похожие. Но нос у этого мужчины больше, и лицо квадратнее, и волосы прямые. И… послушайте. У него голос совсем не такой низкий.

«Чез даже помнит, какой голос был у папы?» – подумала Эмма, и её посетило какое-то чувство, которое вполне могло быть и завистью.

Мужчина на экране склонил голову к жене.

«Тот, кто не побывал на нашем месте, даже не представляет, что это за кошмар, – сказал он. – Разве можно быть таким жестоким! Наши дети невинны! Они…»

Какой-то бессердечный репортёр из толпы выкрикнул: «Нет ли причины, по которой кто-нибудь хотел отомстить вам и вашей жене? Хоть какая-нибудь причина».

«Совершенно никакой, – прорычал мистер Густано. – Вы хотите сказать, что я и моя жена сами виноваты в похищении наших детей?! НЕТ. Мы обычные законопослушные граждане. Мы ничего не сделали. Наши дети тоже. Никто не должен оказаться в такой беде. Мои дети сейчас должны быть в школе, рисовать, играть в салочки, а не… не… – Он посмотрел прямо в камеру. – Пожалуйста, если вы меня слышите, если в вашем сердце есть хоть немного человеколюбия, не причиняйте детям вреда. Просто отпустите их. Отпустите домой». – Он уткнулся лицом в плечо жены. Она смотрела на журналистов – и вдруг показалось, что она смотрит прямо на Эмму, Чеза, Финна, Натали и остальных зрителей. И её твёрдый взгляд был так похож на мамин, что Эмма вздрогнула.

«Мы больше ничего не можем сказать», – отрывисто произнесла мама-двойник и ласково отвела мужа в сторону, из-под прицела камер.

Эмма подтолкнула ноутбук к Натали.

– Выясни всё про этих похищенных детей и их родителей, – сказала она. – Финн, Чез и я… мы больше не можем смотреть, это слишком тяжело. А нам, всем троим, нужны мозги, чтобы расшифровать мамино письмо.

– Даже мои? – спросил Финн, шмыгнув носом. – Ты правда думаешь, что я могу…

– …помочь с расшифровкой? – подхватила Эмма. – Финн, я УВЕРЕНА, что мы справимся с этим вместе. Потому что другого выхода нет.

Глава 33

Чез

«Эмма тоже говорит как мама, – подумал Чез. – Совсем как мама, когда распоряжается, кому что делать».

Ему не давало покоя какое-то воспоминание – такое болезненное и далёкое, что его удавалось восстановить лишь отрывками и фрагментами. Может быть, на самом деле этого вообще не было. Или Чез просто хотел убедить себя, что этого не было. Он помнил, как лежал на полу – возможно, снова играл с красной машинкой. Эта картинка не входила в обычный набор воспоминаний о папиной смерти. Наверное, прошло несколько дней после того, как они узнали, что папа умер. Может быть, Чез перестал играть. А может, он плакал и бил кулаками по полу. Или просто лежал неподвижно, слишком расстроенный, чтобы шевелиться. И тогда мама подошла и взяла его на руки. И он прорыдал: «Я хочу, чтобы папуля вернулся! Пусть он оживёт!»

И мама негромко ответила:

«Ох, Чези, я тоже этого хочу, но тут решаем не мы. Это невозможно. – Она пригладила ему волосы, прижала крепче и прошептала: – Но в некоторых случаях выбор за нами…» – А потом мама засмеялась.

Чез испугался – и почему-то, хотя ему было всего четыре года, он понял, что это не радостный смех. Но он был слишком мал, чтобы понять, что может означать смех такого рода, и это его напугало. Он не понял и следующих маминых слов: «Да о чём я говорю! Я ДОЛЖНА это сделать. Другого выхода нет».

«Другого выхода нет». Эмма произнесла эти слова так же, как их мама восемь лет назад. Они были полны решимости, которая боролась со страхом. И побеждала.

И это сходство навело Чеза на мысль…

– Мы похожи на маму, – рассеянно произнёс он. – Все трое. Мы… ну, не двойники мамы, но… в любом случае, уменьшенные копии.

Эмма, Финн и Натали резко повернулись к нему. Вид у них был озадаченный, и Чез сообразил, что, пока он блуждал в прошлом, слушая эхо маминого голоса, они уже перешли к какой-то другой теме. Он покраснел, догадавшись, что выглядит глупо. Чез ждал, что Финн сейчас возразит: «Ты что? Я не похож на маму, я же не девочка!»

Но Финн в кои-то веки молчал. Он просто смотрел на Чеза – так доверительно, как будто думал, что Чез понял что-то очень важное. Он ждал, когда старший брат всё разъяснит.

«Ох… может быть, я и правда понял что-то очень важное», – подумал Чез.

– Мама говорит, что мы единственные, кто способен прочесть её письмо, – сказал он, указывая на экран ноутбука, за которым сидела Эмма, пока не включилось видео. Чез протянул руку и коснулся строчки, где было написано «Только вы трое».

– Потому что вы единственные, кому она послала это письмо, – сказала Натали, раздражённым движением откинув волосы за плечи. – Она отправила его только вам троим и…

– Нет, – перебил Чез. Его вдруг перестало смущать, что Натали была Девочкой с Накрашенными Губами, которая командовала всей школой и которой никто не смел бросить вызов. – Мама не это имела в виду. Она хотела, чтобы содержание письма знали только мы, поэтому зашифровала его так, чтобы никто другой не смог прочесть. Потому что только у нас есть ключ.

– Ну, это что-то связанное с математикой, – мрачно заключил Финн. – Потому что Эмма у нас математический гений. Мама знает, что Эмма может решить любую задачку. Значит, моя помощь не нужна.

– Нет, –