Мифы Чернобыля - Сергей Переслегин

И нам пришлось, как всегда в последний момент, поставить семинару задачи на 15 ближайших лет по компактификации знаний для уходящих, во-первых, об образе когнитивного мира для бедных остающихся, во-вторых, и о новой онтологии для всех Homo Ludens'ов. И более того, все эти не новые для нас задачи изящно укладывались на структуры сегодняшнего российского "атома", потому что именно вокруг главного в индустриальной фазе случайно или чудом сгруппировались универсальные спецы, "умные танки" и нарождающиеся знаниевые реакторы.

Зачем мы, это делаем? Да боимся, что не пригласят в Будущее-то. Уйдут и не оглянутся. Да и отцы наши семидесяти лет отроду тоже вряд ли мечтали, что дети их уйдут в поля и начнут вспоминать навыки кукурузоедов. Мы связаны на этом Перевале лояльностью к прошлому и мечтами о будущем.

И опять всплывает мысль "настоящих первых" о том, что это была трагедия и катастрофа, но мир стал лучше довоенного.

С нами Ю.М. Черкашев, физик, сотрудник НИКИЭТа… Он произнес слово "трагедия", но за ним дает спокойное и деловитое повествование о том, что позитивного принесла вчерашнему будущему и сегодняшнему настоящему отрефлектированная катастрофа:

"Трагедия свершилась 26 апреля, и с первого дня наши товарищи, я имею в виду, сотрудники НИКИЭТ, как представители предприятия главного конструктора, были направлены непосредственно на Чернобыльскую АЭС. Мы выехали туда 26 числа, и первое наше пребывание было здесь с 26 апреля по 5 мая. 5 мая после доклада правительственной комиссии, в которой участвовали мы и наш руководитель Мешков Александр Григорьевич, доклада комиссии о предварительном исследовании причин совершившегося и, главным образом, по тому оперативному указанию, что нужно сейчас непосредственно в срочном порядке сделать на всех действующих блоках РБМК, а тогда действовало 17 блоков РБМК. Все это, конечно, было сделано именно в эти 10 дней".

У нас в семинаре не все физики, для них Ю. М. Черкашев расшифровывает РБМК:

"Для полноты картины РБМК, — это сокращенное название от "реактор большой мощности, канальный". Правда, вот Николай Антонович, наш главный конструктор и основатель нашего института, он РБМК расшифровывал букву "К" как "кипящий", и этим он подчеркивал уникальность этого аппарата: кипение теплоносителя осуществляется именно в ядерной зоне реактора. Это — большое преимущество, которое создавало возможность создания одноконтурной системы подачи теплоносителя. Поэтому РБМК так и расшифровывается — реактор большой мощности, он на то время был самый мощный реактор в мире, канальный кипящий реактор. Все идет вокруг реактора, вокруг большой мощности и вокруг его канальной конструкции.

Собственно, перед участниками этой первой командировки была поставлена очень конкретная задача. Первая — оценка степени разрушения реактора. Второе — обязательная оценка загрязнения и радиационного фона для возможности выполнения дальнейших работ. Самое главное, что от нас требовалось, это дать рекомендации, как дальше работать оставшимся шестнадцати станциям. Потому что вопрос стоял: или их все закрывать, что "порок", как говорится, присущ этому реактору "по определению" и, что ни делай, дальнейшая эксплуатация его чревата большими опасностями, или Чернобыль — это случай единичный, на основе которого должен быть сделан анализ безопасности эксплуатации всех блоков и выданы соответствующие рекомендации. Это первое оперативное указание как раз было сделано для всех станций в период с 27 апреля по 5 мая. Его подписали мы, как представители предприятия главного конструктора, и утвердил первый замминистра Министерства среднего машиностроения Александр Григорьевич Мешков. Это послужило основой первых шагов, которые были сделаны по следам Чернобыльской аварии. В дальнейшем все люди, которые здесь участвовали, в том числе и наши руководители — Никипелов Борис Васильевич, Будылин Борис Васильевич и Колов Евгений Владимирович, тогда руководитель Гостехнадзора, Госатомнадзора, все они были на Чернобыльской станции и, прежде всего, работали над проблемой, что нужно сделать для обеспечения безопасности работы "живых" энергоблоков. И вот уже к осени, примерно к концу августа, были разработаны первые так называемые "сводные мероприятия по реконструкции блоков с точки зрения повышения надежности их защит и систем управления реактора, с точки зрения изменения характеристик активной зоны и с точки зрения улучшения системы надежного питания и теплоотвода". Эти мероприятия на всех блоках были очень затратны, металлоемки. Огромное количество заводов участвовало в изготовлении оборудования, заказы были выполнены буквально за полтора года. Это был первый такой этап.

Но уже осенью 1986 года был подготовлен и осуществлен пуск первого блока Чернобыльской станции. Это была большая победа, которая позволила доказать живучесть этой реакторной системы, продемонстрировала возможность эксплуатации этих реакторов без больших потерь. Наша работа в то время осуществлялась группами командированных товарищей, которые работали непосредственно на 4-м блоке Чернобыльской станции. Но и здесь в Москве была создана очень мобильная и квалифицированная команда из сотрудников НИКИЭТа, Института атомной энергии и ВНИИАСа, которые были нацелены на исследование тех процессов, которые произошли на 4-м блоке Чернобыльской станции в апреле месяце 1986 года. Вот эта вся совокупность — она и позволила в дальнейшем наметить все мероприятия по реконструкции действующих блоков. И эта работа была выполнена примерно с завершением, где-то к концу 1991 года".

Фотография тех еще лет, молодежь рассматривает из вежливости. Сейчас делают электронные подборки по теме, раньше снимались группами на объекте.

"Эта фотография, — комментирует Ю. М. Черкашев, — где большинство, конечно, сотрудники НИКИЭТ, ну и есть представители других предприятий, в частности вот, в нижнем ряду, Филимонцев Юрий Николаевич, есть где-то Куклин Валентин Захарович. Здесь все сотрудники, которые участвовали, осуществляли все мероприятия по ликвидации последствий Чернобыльской аварии. Евгений Олегович Адамов, и Борис Арсеньевич Габараев, и…Василевский, Сергей Григорьевич Кухаров, Михаил Николаевич Михайлов, Анатолий Александрович Петров, все, все. Здесь, к сожалению, нет тех первых наших физиков, которые исследовали реальные эффекты реактивности на блоке РБМК после Чернобыльской аварии. Здесь нет Анатолия Петровича Сироткина, главного физика по реактору РБМК в НИКИЭТе, нет Конвиза Владимира Семеновича. Такая вот фотография памятная… участников. 26 числа, в день 20-летнего периода Чернобыльской аварии, мы тоже соберемся и как-то отметим… и помянем наших, ушедших от нас товарищей. Но, главным образом, поговорим о том, что же нам удалось сделать и чем была обоснована возможность не только плановой работы блоков РБМК, которые сейчас 50 % всей энергии на атомных станциях выдают, но и продления срока службы этих реакторов, что сейчас на повестке дня, поскольку 30-летний "штатный" период эксплуатации этих блоков наступил в 2003 году на первом блоке Ленинградской станции. В этом году будет завершена реконструкция 2-го блока ЛАЭС, и мы надеемся также получить лицензию Госатомнадзора на продление срока службы этого блока. Это сейчас основная задача — обоснование возможности продления срока службы атомных станций с реактором РБМК Эта работа будет продолжаться порядка 70-ти лет и последний, 3-й блок Смоленской станции будет "продляться" уже где-то в 2015 году…"

Эта работа будет продолжаться. Наш следующий семинар: Чернобыль: Ошибки и ошибки.

Семинар 7

ЧЕРНОБЫЛЬ: ОШИБКИ И ШИБКИ

Ведущий (физик, 45 лет):

— Темой данного семинара является Чернобыльская катастрофа и допущенные в связи с ней ошибки. Сверхзадачей является построение на материале анализа энергетической, атомной аварии базового сценария ошибочных действий в период с 1967 по 2006 год в сферах технологии, социологии и идеологии. Те, кому знакомо слово "трансценденция" или "онтология", могут поддерживать в рамках нашей работы онтологическую рамку.

Докладчик (член клуба "Полгалактики" с 1981 года, генетик, 48 лет):

— Как правило, при санации катастрофической ситуации и ее последствий принимаются ошибочные решения. Так было всегда, и странно предполагать, что именно в Чернобыле дело обстояло по-другому. Причины неточных действий кроются в отсутствии заранее, в спокойной обстановке продуманного алгоритма организационных действий. Невозможно предсказать заранее событие, не имеющее аналогов в предыдущем опыте. Но Гладстон сказал как-то, что все кризисы одинаковы, следовательно, существуют и типовые кризисные реакции. Примерно, по схеме, описанной У. Тенном в "Штамме "Андромеда"".