Анжелина и холостяки - Брайан О'Рейлли

— О нет… — выдохнул Гай.

Анжелина прижала ладонь к губам. Гай медленно прошел через гостиную, беспомощно оглянулся.

Анжелина застонала и разрыдалась.

И тут Дон Эдди шевельнулся и открыл глаза. Анжелина взвизгнула, Гай отскочил и упал, опрокинув кофейный столик.

— Боже правый! — воскликнул он.

— Иисус, Мария и Иосиф! — вторила Анжелина.

— Что случилось? — удивился Дон Эдди.

Одновременно с досадой и облегчением Анжелина шваркнула новую книгу на обеденный стол.

— Когда вы, черт побери , появились? — рявкнула она.

Дон Эдди поправил галстук и выпрямился в попытке собрать остатки солидной светскости.

— Филу нужно было к дантисту, и он подбросил меня сюда. Я вошел через парадную дверь, никого не застал, ну и присел на минутку. И кажется, случайно задремал.

— Наверное, я была во дворе, когда вы появились.

Гай медленно поднялся и начал собирать журналы, рассыпавшиеся по полу.

— Вы в порядке? — разволновался Дон.

— Да, все хорошо, спасибо.

Дон Эдди с трудом воздвигся на ноги, подошел к Анжелине, ласково взял ее за руку:

— Я понял, что произошло, детка. Ты не первая попалась на это. Порой я действительно похож на покойника, когда крепко засыпаю.

— У меня из-за вас чуть инфаркта не случилось, — пожаловалась Анжелина.

Сердце постепенно возвращалось на свое место. Эдди выглядел таким несчастным и подавленным, что его хотелось крепко обнять. Что она и сделала, и оба сразу почувствовали себя гораздо лучше.

Анжелина медленно поднялась по лестнице на несколько ступеней, обернулась на оставшихся в гостиной мужчин.

Как все эти люди оказались у меня в доме?

Сейчас, впрочем, они больше напоминали маленьких озорных мальчишек, которые явно намерены набедокурить, едва она выйдет из комнаты.

— Так, мне не нужны новые неприятности, — строго сказала Анжелина. — Присматривайте тут друг за другом. Разбудите меня через час.

Дверь в спальню захлопнулась, Гай и Эдди переглянулись.

— Чашечку кофе?

Обед заканчивался, беседа лилась легко и непринужденно и, как бывало всегда, если за столом собрались все, незаметно свернула к обсуждению еды. Мистер Купертино подцепил на вилку последний кусочек телятины, намотал пасту, изящным движением собрал остатки соуса с тарелки и отправил все это в рот.

— Клянусь, — произнес он, прожевав. — Никогда в жизни не ел ничего подобного. Эта женщина умеет заставить телятину присесть в реверансе и буквально упросить вас отведать ее. И всякий раз perfecto .

Он поцеловал кончики пальцев.

— И это чередование вкусов, — добавил мистер Петтибон. — Изысканно, тонко и в то же время смело. А как она обращается со специями… Уверяю вас, она истинный поэт.

— Ага, — поддакнул Джерри. — И порции всегда такие большие.

Джонни громко рассмеялся.

Гай заговорщически наклонился над столом.

— А на десерт, — шепотом сообщил он, — будет торт. С кремом.

— Не шутите так, прошу вас, — дрожащим голосом пролепетал Бэзил.

— Точно, я видел собственными глазами. Она назвала его «Бостонский волован с кремом».

Бэзил нервно промокнул салфеткой лоб и приветственно поднял свой бокал:

— Джентльмены, убежден, это будет величайший кондитерский шедевр в вашей жизни.

— Верно, верно! — подхватил Петтибон.

— Salute! — подвел итог Джерри, и бокалы радостно звякнули.

Не прошло и секунды, как из кухонной двери выглянула Анжелина:

— Десерт все будут?

Утвердительное мычание, в котором слышались и откровенный восторг, и сладострастное предвкушение. Анжелина появилась на пороге с большим подносом, уставленным пластиковыми стаканчиками с желе. В гробовом молчании она поставила перед каждым по порции.

— Что это? — изумился Бэзил.

— Клубничное желе, — сообщила Анжелина.

Фил и Дон Эдди взяли ложки и невозмутимо занялись сладким.

Гай, собравшись с духом, решился спросить:

— А что случилось с тортом?

— С каким тортом?

Гай уже ничего не понимал.

— Торт, «Бостонский волован с кремом», — пролепетал он.

— А, — рассеянно махнула рукой Анжелина. — Я его съела.

— Но почему? — только и смог выдавить абсолютно подавленный Бэзил.

— Проголодалась.

Она выставила на стол последнюю креманку и улыбнулась:

— Кто-нибудь желает кофе?

— Вы что, съели целый торт? — переспросил Гай.

Глаза Анжелины грозно блеснули.

— Это ради ребенка, — холодно пояснила она.

— И совсем ничего не осталось? — с надеждой спросил Бэзил.

— Один кусочек.

— А можно мне?

— Нет.

— Ну пожалуйста…

Анжелина начала терять терпение.

— Мистер Купертино, я не могу угостить вас и отказать всем остальным. Кроме того, я намерена съесть его сама, на десерт.

И гордо удалилась.

Бэзил и Гай скорбно разглядывали дрожащий десерт.

— А вот интересно, кто будет крестным отцом? — задумчиво проговорил Дон Эдди.

Глава 12 Плотный ужин с чаем и дружеская поддержка

Середина февраля — как середина океана. Анжелина томилась в ожидании дальнего берега весны. Уже две недели держались жуткие холода. Вдобавок Анжелина не слишком хорошо себя чувствовала, поэтому целых пять дней не выходила из дома. Она припомнила книжку Джейн Остин, которую читала в школе; там одна из героинь в похожей ситуации точно так же торчала дома, и все судачили о ее «положении». Теперь Анжелина поняла, что они имели в виду.

В целом дела обстояли неплохо. Малыш прекрасно развивался, толкал ее, словно говоря «привет», в любое время дня и ночи. Иной раз, замечая себя в зеркале, она должна была признать, что выглядит чудесно, но ровно сегодня отчего-то стало не по себе. Анжелина чувствовала себя огромной и неповоротливой, а под свитером как будто ворочался гигантский мяч.

Она уже изучила в подробностях каждую трещину в полу, каждое пятнышко на обоях на каждой стене каждой комнаты в доме. Вдобавок сегодня была суббота, и, значит, никто не придет, и по телевизору ничего интересного, хотя она его практически не смотрит, и еще она проголодалась, но никак не поймет, чего бы хотелось поесть. Анжелина изнывала в замкнутом пространстве.

Она поплелась в кухню, свое единственное убежище, сделала себе пару сэндвичей. Поджарила итальянский хлеб, нарезала бекона, помидор, вареное яйцо, добавила несколько тоненьких колец красного лука, положила сверху пару сардинок и несколько листиков салата, в завершение щедро смазала ломти хлеба майонезом. Потом приготовила большую чашку мятного чая и уселась обедать.

Как только Анжелина доела последний кусочек второго сэндвича, в дверь постучали. Стряхнув с ладоней крошки, она побрела к дверям. Даже если это всего лишь почтальон, ему придется задержаться на чашку кофе и кусочек пирога, пусть и не захочет.

— Джерри! — радостно воскликнула она.

— Привет…

Она втащила его в дом и захлопнула дверь.

— Брр! Боже, какой холод! — Она даже спрятала ладони под мышками. — Когда же это закончится? Как я тебе рада! Я как раз пила чай, но с удовольствием сварю тебе кофе. Хочешь кусочек пирога? Испекла на завтрак сегодня…

— Прибереги его, — усмехнулся Джерри. — Не хочу я никаких пирогов.

— Ты должен попробовать, — Анжелина подтолкнула его поближе к столу.

— Погоди! — рассмеялся Джерри. — Ты сейчас занята?

— Не очень . Перестань, это не смешно.

— Отлично. Тогда одевайся.

— Одеваться? Зачем это?

— Мы с тобой выходим в свет, ты и я.

— Но куда?

Анжелина с трудом сдерживала нарастающий восторг.

Прежде чем ответить, Джерри сунул руки поглубже в карманы и спрятал нос под толстым шарфом.

— Ну, мы тут скинулись с ребятами, и меня выбрали делегатом.

— Делегатом для чего?

— Мы отправляемся за покупками для малыша.

Ровно через пятьдесят семь секунд Анжелина стояла перед Джерри, укутанная с ног до головы: теплые ботинки, пальто, шарф, шапка и перчатки. Она даже успела прихватить из буфета горсть овсяного печенья с изюмом и сунула его Джерри, когда они выходили за дверь. На улице дожидалось такси с включенной печкой, в салоне было тепло и уютно.

Анжелина была взволнована и заинтригована. Унылое затворничество чудесным образом превратилось в увлекательную экспедицию.

Путешествие в центр города, мимо декоративной балюстрады мэрии, привело их к парадному входу в «Ванамейкер» [23] . Они вошли в главный вестибюль, миновали золотого орла и монументальный орган, но только когда направились к эскалатору, ведущему в детский отдел, Анжелина начала осознавать, что до заветной даты оставалось всего два месяца, а она безнадежно не готова.

Несколько мягких игрушек и размышления о детской одежке — не в счет. Анжелина внезапно оказалась лицом к лицу с фактом: она легкомысленно пренебрегала важнейшими вещами — во что одеть малыша, как обставить детскую. Непростительное пренебрежение mise en place [24] .