История Икс - А. Моллой

— «Дворец Казерты использовался как съемочная площадка некоторых фильмов. В тысяча девятьсот девяносто девятом году он появился в „Звездных войнах. Эпизод первый: Призрачная угроза“ в качестве королевского дворца королевы Амидалы на планете Набу».

— Набу? Кто бы мог подумать? Мы на Набу! — устало смеюсь я. — Идем, Джессика. Пора домой.

Так мы и поступаем. К вечеру настроение мое заметно ухудшается. Когда мы преодолеваем полпути до Неаполя, небо становится пасмурным, грозовые тучи плывут мимо восходящей луны. Машины двигаются мучительно медленно. От избытка времени я изумленно пялюсь из окна на костры, точками выделяющиеся среди почти сельской местности, — костры на окраине неухоженных поселков, костры рядом с обшарпанными старыми фабриками.

— Какого черта? Что здесь творится?

Я машу в сторону потрескивающих на прохладном вечернем воздухе костров.

Кивнув, Джессика зевает:

— Никогда не видела этого раньше?

— Нет.

Она устало потирает лицо и говорит:

— Это «Каморра» — они сжигают мусор, незаконно. Токсичные отходы, отбросы с фабрик, все, что угодно. Жгут ночью. Повсюду на чертовых окраинах Неаполя. Некоторые называют это треугольником смерти.

— Отлично! И почему?

— Из-за нелегального сброса мусора и сжигания ядовитые отходы попадают в систему водоснабжения. Здесь самый высокий уровень заболеваемости раком по Италии — это треугольная зона, где особенно активно действует «Каморра».

Движение немного ускоряется, и мы проезжаем мимо очередных кострищ. Ошарашенно смотрю на адский пейзаж раздуваемого пламени на фоне темного неба.

Удивительно, но этот пейзаж по-своему прекрасен: горящие в ночи костры, залитые лунным светом пальмы и заброшенные бетонные пригородные поселки, белые, как кости. Красота и уродство в одном. Будто красивый мужчина с жестокими наклонностями.

На следующей неделе Марк Роскаррик везет меня на Капри.

16

— Марк, я не могу этого принять.

— Почему?

— Это уже слишком. Я будто содержанка. Домашняя зверушка.

— Самолет бы тебе больше понравился?

Я смотрю на Марка и вижу, что он в шутливом настроении. Я, напротив, даже не улыбаюсь. Мы сидим в «моей» машине, которая сейчас стала «его» машиной. Припаркованы мы на Вомеро, одном из холмов с панорамой всего Неаполя — с зелеными квадратами садов, высокими стенами с камерами видеонаблюдения и мусором, который наконец-то вывозят.

— Марк, я и так вся твоя, ты же знаешь. Мне просто не нужно это! — Поморщившись, я указываю в сторону приборной панели, будто на что-то омерзительное, но сидящая внутри меня Алекс-шлюха кричит: «Оставь ее, оставь себе чертову машину!»

— Как насчет квартиры? Я могу купить тебе хотя бы квартиру? — спрашивает Марк. — Я мог бы купить для тебя… апартаменты Диего Марадоны, раньше он жил здесь, разве не здорово? Санта-Лючия слишком уж… вровень с морем, — смеется он.

Наверное, шутит.

— Мне не нужна квартира!

— Ну хорошо. Бриллианты. Рубины. Все изумруды Кашгара.

— Марк, прекрати меня дразнить.

— Но мне нравится тебя дразнить, piccolina. Ты морщишь свой миленький носик, как непослушная девчонка, и тогда выглядишь такой… ах…

— Созданной для порки?

— Ай-ай, dolcezza[51], не искушай меня. — Он сжимает мое колено.

— Марк…

Он одновременно хмурится и улыбается. Затем смотрит на мои голые ноги, еле прикрытые синим мини-платьем. Снова сдавливает колено. И тихонько смеется, обнажая жемчужные зубы.

Марк одет в бледно-серый костюм с бледно-голубой рубашкой и бледно-желтым галстуком, все утонченно-бледного оттенка, за исключением его загорелого лица, щетинистого подбородка и черных завитков волос, которые так меня волнуют. Сегодня суббота. И я пытаюсь вернуть Марку машину, но он настаивает еще разок прокатиться, перед тем как я приму окончательное решение.

Я по-прежнему твердо настроена не оставлять машину себе. Мои опасения насчет такого подарка усугубились ужасной поездкой в Казерту, где в трущобах властвует «Каморра», а еще обратной дорогой мимо окольцовывающих город кострищ, сквозь Треугольник Смерти, бесплодные земли, загубленные мафией, круги мафиозного ада.

Полагаю, надо поделиться этим с Марком, или же он решит, что я просто капризничаю.

Так я и поступаю. Рассказываю ему о поездке с Джесс в Казерту. Его красивое лицо мрачнеет все сильнее, пока не искажается гневом.

— Cornuti![52] — выплевывает он это слово — ругательство в адрес гангстеров.

Говорю ему, что это напоминало «Божественную комедию» Данте. Будто мы ехали сквозь круги ада.

— …где в Преисподней — холод и пламя, — говорю я.

Марк кивает и отворачивается от меня, глядя в окно перед собой.

На безупречном итальянском он произносит:

— «Non isperate mai veder lo cielo: i’vegno per menarvi a l’altra riva, ne le tenebre etterne, in caldo e ‘n gelo». — И пожимает плечами. — Обожаю эту песнь: «Забудьте небо, встретившись со мною! В моей ладье готовьтесь переплыть к извечной тьме, и холоду, и зною»[53]. — Опять пожимает плечами. — Холодно. Очень холодно. Это хорошее описание Кампании под властью «Каморры». — Затем он слегка стыдливо склоняет голову, но вдруг поворачивается и пристально смотрит на меня — его голубые глаза холодны, как металл. — Ты и вправду считаешь меня camorrista?

Я совершенно теряюсь.

— Нет, конечно нет, но…

— Но — что, Икс? Что? Отчасти поэтому ты хочешь вернуть машину? Думаешь, она куплена кровью и насилием, на деньги, пришедшие от всех мертвых наркоманов Скампии?

— Нет, Марк, я лишь…

— Хочешь увидеть, как я зарабатываю деньги? Хочешь?

— Ну…

— Хочешь?

Не мигая, смотрю ему в глаза:

— Да.

— Отдай ключи. От моей машины. — Его голос напряжен и наполнен злостью.

Я встаю из-за руля, и мы меняемся местами. Марк заводит машину и несется вниз по спуску со скоростью около 150 километров в час. Camorristi он или нет, но ему ничего не стоит нарушить дорожные правила.

Где-то секунд через шесть мы залетаем на задний двор Палаццо Роскаррик. Марк выдергивает ключи из зажигания и передает их слуге, который тотчас же паркует «мерседес». Я еле поспеваю за Марком, надменно шагающим в свой палаццо.

Еще ни разу не видела лорда Роскаррика таким разъяренным. Его лицо мрачное, шаг быстрый и решительный. Мы пересекаем несколько коридоров этого чудесного, сурового и красивого палаццо, будто идем через надоедливый торговый центр. Затем перед нами возникает дверь, Марк резко открывает ее и проталкивает меня внутрь.

Здесь приглушенный свет и пахнет кедром и кожей. На огромном металлическом столе стоят компьютеры. Стены серые и почти ничем не украшены, за исключением парочки абстрактных фотографий, если я не ошибаюсь, Ги Бурдена[54] — с намеком на эротику, сюрреалистические, волнующие. Этого маленького штриха хватает, чтобы разжечь мое воображение и отвлечь от более насущных проблем.