Подземный рейд - Игорь Подгурский

Одни улитки питались плесенью, которой хватало в избытке во влажных городских катакомбах. Другие охотились на мелких грызунов, крупных насекомых и не брезговали себе подобными. Улитки, в которых попадала ядовитая стрелка, очень странно реагировали на токсин. Моллюски выползали из своей раковины, чтобы хищному собрату было удобнее их съесть. Это казалось чем-то невероятным, как если бы охотник мог заставить кабана выйти из леса и самого себя освежевать. Над феноменом токсичного яда долго ломали головы фармакологи и нейробиологи, но так ничего и не смогли понять.

Единственное, что у них получилось, так это синтезировать противоядие, да и то не от всех видов улиток. Дальше в этой области они продвинуться не сумели.

Подлинное царство улиток – влажные колодцы и тоннели вблизи труб тепломагистралей. У настоящего профессионала были свои заветные «грибные» места, свои огороды с медленно ползающими плодами, дающими постоянный урожай раковин.

Самые большие улитки достигали размеров с кулак взрослого мужчины. Но это были редкие экземпляры, которые под ногами не валялись и встречались нечасто. Однажды Олег слышал, как некий ассенизатор с пеной у рта рассказывал, что видел своими глазами спиралевидную раковину величиной с двадцатилитровый пивной бочонок. Его послали прочистить засорившийся сливной коллектор. Исполинская раковина закупорила сток, и ее пришлось раскрошить переносным перфоратором, чтобы освободить путь для сточных вод. Рассказ шел у барной стойки в «Хоттабыче». Ассенизатор клялся и божился, но по лицам собутыльников было видно, что ему никто не верит. Он пришел раньше всех, и перед ним стояла ополовиненная бутылка коньяка. А всем известна прописная истина: с увеличением алкоголя в крови мухи превращаются в слонов, а улитки – в кровожадных гигантов, передвигающихся со спринтерской скоростью. Реальные события и мифы так тесно переплелись в головах людей, что со временем становилось все труднее отличить одно от другого.

Всякая экскурсия предварялась тщательной разведкой. Мало ли кто мог обосноваться в тоннелях, всего пару дней назад вычищенных огнеметчиками до стерильной чистоты операционной палаты. Каэсэсовцы относились к халтуре так же добросовестно, как к службе. И тут, и там цена одна – здоровье людей и человеческие жизни. Если действительно попадалась особенно зловредная тварь, то всегда можно было обратиться к военным на ближайший спецобъект. Они с пониманием относились к таким просьбам. Но после этого шансы «неожиданно» столкнуться с подвижным патрулем возрастали в геометрической прогрессии. Ничего не поделаешь, в любом бизнесе есть свои издержки…

– Насчет вдохновения, э-э, даже не знаю, что сказать. Может, проясните запрос?

– Легко.

Из сбивчивого монолога поэтессы Шаржуков уяснил: ее творчество – это «про уродов, уродищ, уродцев», только без людей. Она устала приобщать узкий круг своих читателей к черному юмору и учить их не бояться мирового зла. Скорее всего, газетный критик вчера был прав на ее творческом вечере в Доме литераторов. Сказав это, она задумчиво попыталась сковырнуть корочку засохшей крови на сбитых костяшках пальцев.

Олегу сразу же припомнилась поговорка «С любовью и творчеством шутки плохи».

– Согласись, приятно витать в грезах, ожидая вдохновения. Оно приходит, и тебя несет на гребне волны, когда рождаются рифмованные строки, складывающиеся в четверостишия, а те, в свою очередь, – в стихи.

– Может, стоит жить в реальном мире? – высказал свою точку зрения Олег на сам факт пришествия музы. Той единственной, без которой нет вдохновения, нет поэта.

– Реальный мир! – фыркнула поэтесса. – Реальный мир для тех, кто не может придумать себе что-нибудь получше! – Ада с надрывом заявила: – В моих путешествиях по дальним астральным мирам фантазии… я выдохлась. Исписалась. Нет новизны.

– Муза ушла?! – констатировал, подведя черту под услышанным, каэсэсовец.

– Банально. Хотя можно сказать и так, – вздохнула Ада. Ей претили такие приземленно затасканные определения.

– После восемнадцати лет человек обычно привыкает к разочарованиям, – заметил Шаржуков. – Ничего, экскурсия под землю развеет любую хандру. Я уж не говорю о массе новых впечатлений.

– Странно такое слышать от лифтера. Не находишь?

– Нет. Во-первых, у нас в КСС приветствуется взаимозаменяемость. Во-вторых, в подземельях города без лифтового хозяйства не обойтись. Работы хватает.

– А мне необходимо вдохновение! – занудно настаивала поэтесса. – Нужны новые впечатления. Встряска!

– Все это будет. Обещаю! – Олег понял, чего от него хотят. Так сразу бы и сказала: «Закисла я в городе. Надо взбодриться, чтобы кровь по венам быстрее побежала!» А то заладила: муза, вдохновение.

– Человек рождается, живет и умирает, – не к месту произнесла Ада, водя пальцем по краю бокала.

– Учти, если сдохнем, переиграть не получится, – резко предупредил Шаржуков. Рефлексирующую интеллигентку надо сразу остановить. Такие на счет раз-два «выносят» мозг собеседнику. Свои они давно изломали во время посиделок на кухне с себе подобными. – Кстати, сколько вы весите? – поинтересовался лифтер.

Вопрос был не праздный, но собеседница даже поперхнулась.

– Есть вопросы, которые неприлично задавать женщине, – Ада на всякий случай втянула живот, который все равно не был виден под столом. – Вы еще про возраст спросите. Я же не спрашиваю, сколько вы получаете. – Она демонстративно осмотрела замызганный комбинезон лифтера.

Олег попытался изобразить на лице доброжелательную улыбку, чтобы сгладить неловкость ситуации. Но после приема препарата, противодействующего ментальной атаке гремучки, лицевая работа мышц еще до конца не восстановилась. Улыбка больше смахивала на волчий оскал. Он попытался объяснить причину своего любопытства:

– Интересно, кто первый придумал, что интересоваться у женщины о ее возрасте – неприлично? У мужчины женщина может полюбопытствовать «между делом», а вот мужчина задавать такой вопрос не должен. Там, куда мы пойдем, в центральных тоннелях установили новые средства противодействия тварям. Так сказать, опытные образцы ловушек – разрушители живой органики. Излучатель реагирует на движущиеся объекты массой до пятидесяти килограммов. Датчик изменения объема пространства реагирует на движение. Засечка. Сканирование и… приехали. Так каков же ваш вес?

Поэтесса кокетливо поправила волосы. Если она выглядит всего на полцентнера, то еще не все потеряно. Наверное, не стоит садиться на диету с понедельника, как собиралась она сделать.

– Во мне живого веса, гм-м-м… больше пятидесяти. Немного больше.

– Ну и славно, – подытожил лифтер. – Теперь можно и поговорить. В поход отправимся хоть завтра. С утра пораньше.

…Прибор «Контролер М», засекая движущуюся цель, облучал ее особым полем, вызывающим распад живых органических соединений.

В подземельях установили несколько «Контролеров М». Смертоносный излучатель был прототипом. Его так и не запустили в серию из-за дороговизны. Эффективный истребитель мутантов оказался не по карману бюджету Службы. Приборы смонтировали в центральных тоннелях города. Здесь они проходили обкатку в реальных условиях. Под удар направленного излучения попадало все, что шевелилось и имело вес меньше пятидесяти килограммов. «Контролер М» был экологически чистым оружием. После его работы не надо было прибирать смердящие разлагающиеся туши или их фрагменты. Там, где срабатывал излучатель, оставался невесомый прах ослепительно-белого цвета…

– Отлично! Будем считать договор заключенным. – Ада сияюще улыбнулась, в предвкушении ожидаемых впечатлений. – Откладывать в долгий ящик не стоит. Завтра?!

– Завтра так завтра. Рано утром, в пять тридцать. – Олег решил начать экскурсию пораньше. Раньше начнем, раньше закончим. Все равно время под землей течет по своим законам. Там нет ни солнца, ни луны, лишь редкие лампы дежурного освещения. Да и то не везде. Роскошь, присущая центральным тоннелям. – Хотелось бы получить, э-э, весомые подтверждения вашего решения. Накладные расходы, гм-м, издержки.

Ада приняла к сведению более чем прямой намек на оплату услуг. Она начала копаться в объемистой дамской сумочке, водрузив ее на стол. Поэтесса извлекла на свет божий книжку в мягком переплете с дико-яркой обложкой. Что-то быстро написала на титульном листе неровным почерком.

– Вот! – поэтесса с гордостью протянула лифтеру книжку. – Это мой последний сборник стихов. Называется «Обезьяна с открытым ртом».

Возможно, она думала, что Олег не умеет читать? Тогда зачем дарить?

Оторопевший каэсэсовец покорно взял сборник и машинально открыл в том месте, где красовалась надпись. Почерк был красивым, надпись двусмысленной.