Минные крейсера России. 1886-1917 гг. - Мельников Рафаил Михайлович

У. Тендры три ночи подряд с 1 августа “Казарский” и “Капитан Сакен” были заняты минными атаками и их отражением в составе атаковавшего и оборонявшегося отрядов. Весь год продолжались в Севастополе достройка пришедшего в апрёле из Николаева броненосца "Двенадцать Апостолов” и опыты при участии С.О. Макарова на броненосце “Чесма”. Этот самый мощный корабль флота обнаружил неисправимые конструктивные дефекты, загадка которых остается неразрешенной до наших дней. Кто-то почему-то не учел, что повороты 305-мм барбетных установок для боя (кормовая и правая на траверз, левая — направо от ДП на 37°) вызывал крен 7,6°. Механизмы поворота оказывались бессильны вернуть установки в исходное положение, системы ограничения были громоздки и не могли действовать быстро. Различие кренов при разных поворотах грозило дезорганизовать стрельбу. Уменьшалась дальность стрельбы, опасно было и оголение котельных трубок. Боеспособность корабля оказывалась под сомнением. Так приходилось расплачиваться за применение нецентрованных 305-мм установок.

Проблема пониженной боеспособности кораблей сопровождала их во все время службы, но о ней понятно, старались не распространяться. Тем более не следовало напоминать о ней великому князю генерал-адмиралу. Но беззаботное его высочество было способно лишь к одному роду деятельности — “срывать цветы удовольствия”. Таким удовольствием стало для него и пребывание на юге в сентябре 1893 г. С 1 по 5 сентября, наведя во всем умопомрачительный блеск, и выстроившись на Севастопольском рейде флот готовился к ритуалу встречи своего хозяина, ожидавшегося из Николаева на крейсере "Память Меркурия”.

С появлением крейсера под брейд-вымпелом его высочества в сопровождении канонерской лодки "Черноморец” окрестности Севастополя в 8 ч 50 мни 5 сентября огласил грохот императорского салюта в 31 выстрел. Выстроив свои команды на верхней палубе “Казарский” и “Капитан Сакен” криками “ура” первыми приветствовали прохождение крейсера с его высочеством. После флагманского “Синопа” генерал-адмирал перебрался на “Екатерину II”, где и был поднят его брейд-вымпел. Началась череда визитов и смотров с изъявлениями счастья от общения с его высочеством. О неприятностях с “Чесмой”, предпочли благоразумно умолчать.

В кампаниях 1893–1895 гг. жизнь флота, так же как и ранее наполняясь все более насыщенной, интенсивной и расторопной боевой подготовкой, продолжала нарушаться беспланово и беспорядочно вторгнувшейся в нее придворной суетой. Высочайший смотр флота состоялся 9 мая, когда император на пароходе “Эриклик”, при криках “ура” и грохоте салютов проследовал мимо строя собравшихся на рейде кораблей. Минный крейсер “Казарский”, минный транспорт “Буг” и броненосец “Двенадцать Апостолов” были осчастливлены высочайшем посещением.

11 мая в составе всех четырех броненосцев, канонерских лодок “Черноморец” и “Запорожец”, транспорта “Буг”, минных крейсеров "Казарский” и “Капитан Сакен” снялась с якоря для следования в Батум. Сюда к месту своего лечебного затворничества был доставлен отделившийся от царской семьи великий князь Георгий Александрович. Горестная участь приговоренного к умиранию от туберкулеза великого князя — один из множества примеров того, как неразумна и безжалостна бывает природа к людям. По неисповедимой своей прихоти она пресекла жизнь наследника российского престола, наделенного признанными талантами великого князя Николая Александровича (1843–1865) и тем освободила путь к царствованию несильного умом, но яркого реакционера Александра III. Точно также, лишив жизни его сыновей — великих князей Александра (1869–1870) и Георгия (1871–1899) природа отдала престол их еще менее, чем родитель, интеллектуальному брату Николаю.

Судьба когда-то свела автора с Георгием Осиповичем Трехтенбергом (1895–1973), он был крестником великого князя Георгия. Из его рассказов о службе великого князя Георгия в русском флоте автор мог бы узнать многое. Но в те времена (в год 50-летия Великой Октябрьской Социалистической революции) опасно было интересоваться и тем более писать о судьбах великого князя и его попавшего под каток советских репрессий крестника. ("Красная Звезда”, 19 февраля 1967 г. статья автора “Лихой полудивизион”). И потому остается неизвестным — в какой мере великий князь, до конца дней своих не терявший связи с флотом, мог участвовать в решении его судеб. Не исключено, что найдутся еще документы о его полезных инициативах, которые могли бы касаться, как о том еще придется сказать, расширения боевых возможностей минных крейсеров. Ведь вполне возможно, что наблюдая на смотру и в пути провожавшие его “Казарского” и “Капитана Сакена, великий князь мог подумать о применении их для постановки мин, в продолжавшей готовится флотом Босфорской экспедиции.

Своего исследования ждет и то обстоятельство, что проект минного заградителя, предложенного в 1889 г. лейтенантом В.А. Степановым, (водоизмещением 430 т, скорость 17 уз) тогда был близок по своим характеристикам к минным крейсерам.

“Воевода” — отличник новой тактики

Молодость балтийских минных крейсеров, когда они в полной мере могли подтвердить свои проектные характеристики и оправдать свое назначение, пришлась на то время, когда на всех флотах мира происходил поиск тактики действия их минных сил. Совсем недавно появившиеся, отличавшиеся большим разнообразием типов, миноносцы и в 1890-е годы продолжали оставаться малоисследованным родом оружия. В русском флоте тактикой его применения впервые со всей основательностью занялся адмирал С.О. Макаров.

После командования в 1894 и 1895 гг. эскадрой Средиземного моря и выпавшей ему на Дальнем Востоке особой роли во время операций флота под Чифу в 1895 г. адмирал вернулся на Балтику с убежденностью в том. что “на флоте не хватает тактики”. Ее разработкой он занялся в пору действий флота под Чифу и в завершенном виде свой труд “Рассуждения по вопросам морской тактики" опубликовал в 1897 г. в "Морском сборнике” (№№ 1. 4, 7). По широте раскрытия темы ои и сегодня не имеет себе равных.

В то же время ему — в силу ли особой начальственной проницательности, или по велению счастливого случая — была предоставлена возможность уточнять и совершенствовать свою тактику во время командования в 1896 и в 1898 гг. Практической эскадрой Балтийского моря. Школой новой тактики для всего флота стали состоявшиеся в декабре 1896 г. обстоятельные сообщения о ней в Кронштадтском морском собрании и затем 21 декабря 1896 г. и 13 января 1897 г. — обсуждения флотской общественностью.

В выработке этой тактики свою роль сыграли и находившиеся в составе Практической эскадры минные крейсера. Им, как это видно из сохранившихся приказов и рапортов адмирала, приходилось выполнять широкий круг задач, далеко превосходивших их назначение. Попеременно в маневрировании и учениях эскадры, выполняя роль линейных кораблей, разведочных крейсеров и лидеров отрядов миноносцев, минные крейсера обеспечивали всю полноту задуманного адмиралом первого широкого тактикотехнического упорядочения миноносных спл. С изумлением адмирал обнаружил что уже обширная к тому времени миноносная отрасль за пятнадцать лет своего существования осталась в поразительном небрежении, беспорядке и бесхозности.

Миноносцы множились числом единиц и разнообразием типов, но все еще не составляли из себя единого хорошо организованного рода оружия. Виной тому, как уже говорилось в работе автора “Первые русские миноносцы” (С-Пб, 1997) была убогость мышления высших кругов флота, и их явное невнимание к проблемам новой отрасли, отсутствие в составе Морского министерства ответственного за боевую подготовку флота и его боеготовность. Эти недостатки С.О. Макаров, действуя исключительно по собственной инициативе, и пытался преодолеть. По счастью, начальство всегда косо смотревшее на инициативы адмирала, помех ему не создавало, и содействия не оказывало, и даже не стало вмешиваться в предпринятые адмиралом (по примеру эскадры в Чифу) широкие опыты маскировочного окрашивания кораблей.