Вечный - Александра Кармазина

кивнул прибывший. — Лошадь споткнулась и сломала переднюю ногу. Мне пришлось добираться пешком. Вот, — и протянул ему лоскут.

Удивленно приподняв густые брови, Камиль взял грязный клочок ткани. Рассмотрев его более детально, понял, что это недостающая часть одной из его рубашек.

— Я думал, что она порвалась в суматохе, — повернулся к Маркусу, показывая тряпку. — Оказывается… Дарн, откуда это у вас?

— Кто-то подбросил к двери около двух месяцев назад, — пояснил посыльный. — Госпожа узнала вашу рубашку и отправила меня к вам.

— Конечно, узнала, — кивнул де Кард. — Она сама шила ее. Но что это значит? Зачем кому-то подбрасывать матери кусок моей рубашки? — денр выглядел растерянным.

— Взгляните, — Дарн перевернул лоскут обратной стороной, чтобы Камиль мог увидеть надпись.

Судорожно выдохнув, де Кард не смог сдержать удивленного возгласа. В свете свечей буквы выглядели странно зловеще — слишком яркие и корявые, чтобы быть посланием добрых сил. Тем не менее, ситуация говорила об обратном.

— Это что, кровь? — подошедший Маркус вытащил ткань из стиснутых пальце денра и поднес лоскут к одному из канделябров, что освещали залу. — Кровь… Говорите, в начале осени подбросили? — прищурился доэр Данвир, обращаясь к посыльному.

Дарн утвердительно кивнул, растирая замерзшие руки. Воин был бледным и его заметно потряхивало. Путешествие практически лишило его сил, поэтому бедняга едва держался на ногах.

— Алисьента! — позвал Камиль, помогая путнику избавиться от тяжелого пропитанного влажностью плаща. — Давай, Дарн. Сейчас поужинаешь, выпьешь вина. Потом отправляйся спать. Утром поговорим, — ободряюще похлопал по плечу гостя.

К запаху сырости и пыли, что висел в воздухе после появления позднего гостя, добавился едва ощутимый аромат полевых цветов и сладкого вереска. Вместе с ним пришло удивительно ощутимое тепло и та аура, которая отличала только одну обитательницу крепости.

Не контролируя себя, Камиль обернулся к двери, уже зная, что через считанные секунды порог переступит дочь покойного старика управляющего. Денру не нужно было слышать ее шаги или голос — он знал, что так и случится.

— Дарн! — едва заметив посланника Мелисс, Алисьента бросилась к нему со всех ног.

Тот ответил ей не меньшим радушием. Заключив девушку в объятия, звучно поцеловал ее в щеку.

Камиль заметил, как, поджав губы, доэр Данвир отвернулся. Ему явно было не совсем приятно видеть столь откровенное проявление чувств. Едва заметно усмехнувшись, де Кард обратился к Маркусу:

— Ты же знаешь, что Дарн был хорошим другом отца Алисьенты. Он видит в ней дочь, не более. Уйми свою ревность.

— Да, конечно, — фыркнул Маркус.

Де Кард так и не понял, согласился Данвир с его словами по поводу отношения Дарна к девушке или же поставил их под сомнения. Ответ доэра прозвучал слишком двояко.

— Распорядитесь, чтобы Дарна накормили, — мягко проговорил денр, обращаясь к Алисьенте. — Он устал с дороги.

— Я сама, — радостно улыбнулась девушка, после чего смущенно добавила: — Если, конечно, не нужна вам.

— Нет, Алисьента, ты не нужна мне.

Заметив, как во взгляде дочери управляющего мелькнула едва различимая боль, Камиль мысленно обругал себя. Вероятно, этот вечер претендовал на «Вечер двусмысленных высказываний». Стоило признать, сказанное им прозвучало куда более хлестко, чем брошенная Маркусом фраза.

Когда Дарн и Алисьента скрылись в холле, о чем-то тихо переговариваясь, денр повернулся к Маркусу.

— Ваша циничность порой пугает меня, — иронично проговорил доэр Данвир, явно передразнивая денра.

Глава 23

Тайны древней магии

— Как же я не разглядела? — прошептала Сарина, перебирая мелкие кубики с изображением рун. — Теперь все зря.

Чаровница взяла в руки словно обугленные брусочки дерева, на которых были выточены руны. Две из них, что лежали чуть в стороне от остальных, показывали смерть. Коричневатые прожилки, оставшиеся от годичных колец, стали черными. Руна, вырезанная умелой рукой ее сестры, почти исчезла. Все уже случилось, но в Зачарованных холмах. Случилось не вчера, а в начале осени…

Чувствуя, как по телу разливается влажный холод, Сарина провела языком по пересохшим губам. Воздух внезапно стал слишком густым для уставших легких женщины, и Сарина закашлялась. Отняв раскрытую ладонь от губ, чаровница взглянула на густую бледно-зеленую энергию, что теперь сочилась сквозь пальцы, оставляя черные выжженные пятна на юбке платья и ковре под ногами. Чары покидали ее, а вместе с ними уходила и земля из-под ног. Сарина больше не чувствовала даже того шаткого равновесия, что удерживало ее раньше в этом мире. Все предметы вдруг размылись, потеряв прежние резкие очертания; грани стерлись, открывая путь в мир, где все было иначе, чем здесь.

С трудом сосредоточив внимание на деревянном кубике у себя в руках, чаровница перевела дыхание. Сейчас почерневший кусок дерева вернул первоначальный цвет, а исчезнувшая руна почти восстановилась. Возрождение…

Отложив в сторону пораженную чарами руну созерцания, чаровница собрала все оставшиеся и зажала в руках. Поднеся их к лицу, несколько минут напряженно уговаривала открыть ей хоть что-то из того, что сможет помочь понять сказанное ранее. Закончив, Сарина бросила кубики на стол. На пару секунд зависнув в воздухе, они рассыпались по столу, а один улетел в камин.

— О, Боги! — вскрикнула Сарина, метнувшись вслед за ним. — Нет! Нет!!! — она уже была готова запустить пальцы прямо в пылающие угли, когда тонкое запястье перехватили.

Грубая сила отбросила чаровницу назад, когда она попыталась воспротивиться. Кто-то гораздо сильнее оттащил Сарину почти на середину залы, удерживая за талию.

— Оставьте! Огонь не отдает добычи!

— Нет! Я не могу! Не могу… — все еще надеялась отвоевать часть рунического набора чаровница, не оставляя попыток вырваться. — Мои руны!

— Прекратите же! — ее тряхнули так сильно, что Сарина едва не лишилась чувств.

Только когда дурнота немного отступила, хозяйка замка Варгос взглянула на того, кто только что спас ее от ужасной смерти в огне. Все знали, что стоит чаровнице коснуться пламени, как оно забирает ее навсегда, не оставляя надежды на спасение. Вот только Сарина не отличала уже одной смерти от другой, ей давно было все равно: покинуть этот мир сегодня или немного погодя. Последние годы, когда болезнь стала особенно беспощадной и мучительной, мысли об этом стали не такими дикими, скорее — фатальными.

— Денр де Кард! — чаровница едва не задохнулась от радости, бросаясь ему на шею. — Вы живы! О, Боги, вы живы! Какое счастье!!!