Грибник - Михаил Васильев

— …Знаешь, сколько сейчас приличная квартира стоит? — доносилось оттуда.

— А неприличная?

— За неприличные уже миллиард спрашивают.

— Вот гады!..

Нева, наконец, закончилась. Откуда-то пахло не то сиренью, не то черемухой. На берегу Ладоги густо белели купающиеся, будто очищенные и неравномерно поджарившиеся семечки.

С каждым появлением Артура все здесь больше и больше менялось. Больше становилось, рыбаков, костров, автомобилей. С приближением лета все обильнее на недавно еще пустой Ладоге.

Что-то темное на высоком берегу постепенно стало посеревшими от непогоды домами. Вот в одном маленьком домишке, как оказалось бане, распахнулась дверь. Оттуда выскочил кто-то белый, голый. Размахивая руками и, наверное, с криком, побежал вниз по скалистому берегу, по мху, упал в воду. Из раскрытой бани выглядывал еще один голый. А может быть, голая.

Рискнув, понадеявшись на авось, на то, что не наткнется на подводный камень, Артур разогнался до предела, демонстрируя все возможности "Поплавка". Тот помчался, почти поднявшись в воздух, задевая верхушки волн.

Девки сзади восторженно завизжали.

На берегу, одна за другой, появлялись знакомые деревни. Катер приближался к Осиновому.

— Беднеют теперь деревни, пустеют. Приходят в запустение… — Жестом экскурсовода Артур показывал на берег. — В общем, по Некрасову: Горелово, Неелово и Малая Нужда.

На холме показалась полуразрушенная, еще недавно заброшенная церковь. Ее сейчас, вопреки всему, восстанавливали, и восстановление, оказывается, продолжалось. Издалека было заметно, что кирпичный бурый остов церкви теперь закрывают строительные леса. Там темными козявками неторопливо ползали реставраторы. Все добровольные энтузиасты из местных жителей, совсем немного — несколько человек. Невдалеке появилась какая-то изба из свежих досок, крытая толем. С той стороны доносился звон.

— Колокола звонят, — сказал кто-то сзади.

— Это не колокола, — отозвался Артур. — Настоящие колокола им не по деньгам. Они газовые баллоны для звона приспособили. Обрезали их по-разному, разной длины и рядом повесили. Получилось похоже на ксилофон.

Непонятно, слышали ли его сзади и слушали ли, вообще.

— Говорят еще, что в этой церкви, где-то в стене, спрятано нечто вроде клада, — все же продолжал Артур. — Всякая ценная церковная посуда, утварь, иконы. Их еще прежние попы спрятали, в тридцатые, что ли, годы, когда церковь закрывали. Интересно, что местные прихожане знают об этом кладе и даже знают, в каком месте он замурован, но доставать не хотят.

— Уже видно мою дачу. Вон она! — уже громче заговорил Артур. — Может, завернем? Там у меня грибов много сушится. Так что, если не хотите в лес, то можно быстро сушеные собрать… Только там у меня скромно совсем, — на всякий случай добавил он. — Даже очень.

— Эй, водитель! — раздалось сзади. — Ты давай вези нас на какой-нибудь остров, где пляж хороший. Чтобы можно было позагорать.

— Вон тот! Вон тот хотим! — в два голоса закричали Регина и Лаида. Оказывается, показывали на маленький островок — гранитную лепешку в протоке между двумя островами побольше.

На этих двух островах, заросших мелкими облезлыми елями, должно было быть много грибов. В этом году Артур там еще не появлялся.

Мотор затихал, катер ткнулся в отмель у берега острова. Сквозь мелкую воду были видны большие обкатанные булыжники на дне. Сразу же вокруг закружились комары.

— Вот и пляж. Только здесь не песок, а камни, — как будто извинялся Артур, показывая на то, что и без него все видели. — Ну, не Канары.

Высохшие комки водорослей лежали здесь, словно брошенные кем-то зеленые тряпки. Оставшиеся в самых откровенных купальных ансамблях девки оглядывались вокруг, неловко переступали босыми ногами на жестком камне, приподнимались на цыпочки, будто пытаясь встать на пуанты.

Оказалось, кожа у Раисы излишне розоватая, как у некоторых рыжих, хоть рыжей она не была. Артур заметил, что у нее, несмотря на относительную рядом с подругами полноту, присутствует явно выраженная талия. Не знал, что такое тоже бывает у толстушек и видел похожее только на картинке — изображении обнаженной негритянки на банке бразильского растворимого кофе. Неожиданности женской анатомии. Может, он просто еще слабо был знаком с таковой.

Пока он разжигал костер, Бокситогорская вертелась, изворачивалась, словно пытаясь взглянуть на свою спину сзади:

— Девчонки, как считаете, не нужно мне еще схуднуть? — озабоченно спрашивала, завиваясь в спираль.

Те осматривали ее серьезно и внимательно.

— Все хорошо, — одобрила Курочка Рая. — Нормальная ты. Хрупенькая.

Сразу же оказалось, что три грации водку пьют бестрепетно. Напрасно Артур волновался, против водки никто не возражал.

Похоже, их совсем не интересовал сбор грибов. Артур поправил шампуры с сырым пока шашлыком над тлеющими углями, под ними еще пеклась картошка, встал, втягивая свой начинающий появляться живот:

— Извините, покину вас. По-английски. Посмотрю, как грибы заколосились, здесь у меня рыжики посеяны.

— Их не сеют, — нравоучительно заметила Курочка Рая. — Грибы богом посажены.

Артур уже знал, что все театральные религиозны. Но религиозны как-то своеобразно, по-своему.

Он переходил на другой остров по мелкой протоке, ощущая через резиновые сапоги ледяной холод воды. Несмотря на жару, Ладога еще совсем не успела прогреться. Оказалось, что остров совсем непроходимый, густо заросший высохшими колючими и невысокими елками. Артур с трудом продвигался, ломая их руками, телом, собою. Наконец, этот уродливый лес закончился, дальше пошел голый растрескавшийся камень, темно-серый, будто застывшая вулканическая лава. Попалось несколько крошечных внутренних озер, похожих на искусственные пруды. Внутренние озера и заливы были теплее — может, оттого, что камень нагревался на солнце.

"Вот, где надо предложить купаться девкам", — озабоченно подумал он.

Несколько лет назад остров горел, но, несмотря на это, грибов здесь оказалось много. От жары они стали неестественно твердыми, будто деревянными. Рыжиков еще не было. Было много подберезовиков, они тянулись во мху, один за другим, лентами и кругами, среди мха и бледно-фиолетовых цветов клюквы. Встретился неестественно ранний груздь, бесполезный, как слишком хрупкий.

Его трудный хлеб. Грибы радостно росли, не зная, что налоговая запретила их существование, и добывать их теперь стало преступлением.

А вот и белый! Боровик. Молодой, в бархатной розовой шляпе, первый появившийся этим летом. Дебютант.

Когда-то они пытались развести эти лучшие королевские боровики. И вот, значит популяция есть! Боязно представить, сколько он сможет заработать в этом году. Артур осторожно сорвал и даже поцеловал гриб в сопливую шляпку.

Поднявшись повыше, услышал визг и смех, доносившийся с покинутого им островка. Подошел ближе к пологому обрыву и увидел что-то совсем неожиданное. Три грации там, на берегу совсем избавились от своей символической одежды и теперь остались совсем голыми. По незагоревшим местам можно было заметить, что и какого фасона было когда-то на них надето. Стоя на кромке воды, Лаида Бокситогорская изображала какое-то балетное па.

"И где они загорали зимой?"

Артур смотрел сквозь молодую сосновую хвою. Регина неожиданно разбежалась по мелководью и рухнула в холодную воду. Уже далеко от берега опустилась в озеро, вытянув над собой руки. Долго не появлялась и вот возникла опять — сначала пальцы рук, потом она вся по пояс. Сияющее лицо стало неузнаваемым без косметики.

На берегу зааплодировали:

— Браво, Регинка!

Артур стал спускаться по склону, хватаясь за липкие стволы сосенок. Остановился, наткнувшись на щит створа.

Регина, приподнявшись над водой, умудрялась удерживать плечи и голову с балетной грацией. Вот опять нырнула, скрылась.

— Раскрасавишна списанная! — сразу же громко и ядовито заметила Курочка Рая.

— Винтоногая газель, — поддержала Бокситогорская. — Этуаль, блин!

— Вода холодная, — с беспокойством добавила Курочка Рая. — Ее же судорога схватит.

— Пусть схватит! Давно пора.

— Эй, мужчина! — Раиса неожиданно обернулась. — А вы почему не купаетесь?

— Давай купайся, нечего из кустов подглядывать!

Его заметили. Девки на берегу смеялись и махали ему руками.

— Нету тут кустов, — нелепо пробурчал он, подходя и глядя в сторону.

— Ну как, набрал корзинку? — издали крикнула Бокситогорская.

— Не бери у тещи в бочке ты соленые грибочки, — внезапно громко запела Курочка Рая. — Чтоб с улыбкой на устах не сидеть потом в кустах!

Потом другим низким голосом, наклонив голову и прижав к груди все свои подбородки:

— У мово милого муда, как у Клинта ИствудА…