Грибник - Михаил Васильев

— Значит, это все твои вещи:… да клещи? — посмотрев по сторонам, наконец, спросила она. — Настоящий барак! — произнесла с брезгливостью. — Подлинный… Здесь и тараканов, конечно, полно.

— Как ты догадалась? — пытался сыронизировать Артур. — Заметно, что ты тоже в коммуналке выросла.

— Тараканы, вонь, — будто не расслышав, продолжала жена Сереги. Непонятно, как собственные духи не помешали ей эту вонь почувствовать. — Жрать здесь готовишь, на электроплитке?

— Да вот… — обеими руками Артур показал на свой маленький туристический примус.

"Жрать в последнее время редко приходилось. Но, в основном, харчевни посещаю", — Эту фразу он мысленно приготовил, но не успел сказать.

— Жри, где хочешь, — сказала та. — Только не рассчитывай, что сортир я тебе за свой счет и на своей площади строить буду. Можешь губу закатать.

— А где?.. — начал было Артур.

— Такие, как ты, лохи опущенные, срать вообще не должны!

— Слышь, а когда Серега появится? — проигнорировав этот странный выпад, пытался спросить Артур, но декольтированная гостья уже повернулась и вышла.

Окурок ее сигары на полу еще дымился. Артур поднял его и сунул в рот.

"Теперь еще эта об опустившихся на дно…"

Глава 7

Жаркое лето 2010го года

По Невскому проспекту двигался поток людей, особенно густой сейчас в обеденный перерыв. Плыли, двигались обнаженные людские головы без всяких теперь шапок и кепок. И как всегда на Невском, среди них — непременно три-четыре рыжих. Непонятно, чем вызывалось это явление — может, то были финны или эстонцы.

Артур вышел на проспект, и сразу тело охватило жаром, как в бане. Воздух стал плотным и ощутимым. Чувствовалось, как проезжающие троллейбусы расталкивают его, обдавая горячей волной.

"В Москве температурный рекорд. 2010 год. Запомнить бы".

Аномальная жара — главная тема сейчас. Везде трубили об этом.

Артур двигался в толпе, глядя на лица прохожих, думал о том, что Квазимодо, может, прямо сейчас, неузнанный, идет навстречу и даже с его наганом в кармане. Каким ничтожным, как детектив, сейчас казался себе Артур и еще — каким совершенным аппарат милиции. Как легко бы на его месте поймали Квазимодо, легко нашли бы наган менты.

"Защищенные законом. С оружием, обученные в специальных местах, по специальным книжкам. С опытом, специальной связью, транспортом".

Ничего похожего не было у него, не было даже времени. Постепенно его обязанности в Среднем расширялись и становились все разнообразнее. Пару раз он даже ездил на Театральный комбинат, где обшивали все петербургские театры. Сегодня опять был послан туда с заданием ускорить изготовление костюмов для "Собора" и вот сейчас возвращался.

Решил пройти обратный путь до театра пешком, а сейчас уже приходилось торопиться. Помреж Света куда-то уехала и в литературной части поручили разнести роли. В библиотеке лежала пачка отпечатанных брошюр с ролями, на первой странице каждой карандашом были написаны фамилии исполнителей. Регины среди них не было, что сильно удивило Артура. На роль Эсмеральды ее так и не ввели.

Перейдя Невский, он шел по узким переулкам, стараясь держаться ближе к стенам домов, в тени. Переступал через трещины в мягком асфальте, сочащиеся липкой смолой. Задумался о том, что, может быть, у него все-таки есть преимущество перед милицией — вдруг, таким, как он, везет, как новичкам в картах.

История со стрельбой в Арманда в театре как-то постепенно забывалась. К ней относились всё с большей иронией и даже придумали тому кличку — Вжопураненый. Артуру кличка эта казалась похожей на имя какого-нибудь индийского киноактера. Сам Арманд уже выписался из больницы и восстанавливал форму дома.

Поначалу Регина активно взялась искать Квазимодо с наганом. Она даже пожелала, чтобы Артур специально для этого обзавелся мобильным с наушниками для срочной связи в деле поисков. Когда-то Артур недоумевал при виде какого-нибудь чудака с проводами, как будто торчащими прямо из головы, бормочущего на ходу, словно сам с собой. Глядел на подобных свысока. Но стал таким же по велению Регины, связанный теперь с ней некой сложноподчиненной связью.

Углубившись в разговор, он, бывало, ничего не замечал вокруг, натыкался на прохожих и опасался, что когда-нибудь влезет под машину. Регина сначала звонила постоянно, у нее все время возникали новые версии, чаще всего романтические. Но постепенно их поиски глохли, становилось ясно, что они безуспешны. Может быть, теперь Регина забыла об этом совсем.

Совсем нерусская, какая-то неестественная жара. Невдалеке от театра стало видно, что из пивной "У Сереги" уже вынесли столики на улицу. Вокруг них клубились алкаши.

Недавно на этом месте появился памятник Сергею Довлатову. Непонятно почему пивная за ним так называлась: то ли в честь Довлатова, то ли по имени хозяина заведения. У алкашей поинтеллигентнее быстро возник обычай: собираться выпивать здесь рядом с памятником и даже выливать у постамента каплю-другую.

Ближе к Артуру стоял круглый столик под пластмассовым навесом. У него что-то горячо доказывал некто в штопаной тельняшке. Похоже, он не раз рвал ее на груди.

— Раньше богато было в Питере алкаша, богато, — стало слышно Артуру. — Рай для нищих и шутов, как сказал поэт. Сейчас не то. Невесело сейчас. Буржуазная революция, говорят… У нас все принято на буржуазную революцию списывать, — добавил он, не дождавшись реакции от собеседника. Тот, сидевший спиной к Артуру, почему-то молчал. Артур, проходивший мимо, вдруг увидел, что это Алмаз. Ни кто иной, как…

— А, Артурка! — Заметил того вечный ребенок. — А мы в твоем театре были.

Алмаз опередил Артура, уже собравшегося спросить об этом.

— Вместе с Намыленным, как я вижу, — сказал Артур, показывая на две пустые бутылки из-под крепкой "Балтики" и недопитый стакан, стоящие на столе. — Так подсказывает мне дедукция. — Артур почувствовал, что возвращается к какому-то детскому стилю в разговоре. — Все также по-прежнему искусственное горе народу торгуете?

— Мы с ним в театр кайф носили, — сообщил Алмаз, наливая себе какой-то дешевый лимонад ядовито-розового цвета. — Намыленный сказал, что вашим актерам нравится. Они говорят, от первого приходы интересные, творческие, — добавил с важностью.

Артур знал, что "первым" наркоманы называют кокаин.

— Чего тебе этот шнурок втирает? — появился Намыленный. Он нес несколько бутылок, удерживая их всеми пальцами рук. — Привет! — запоздало поздоровался. — Ты его не слушай, он тебе наговорит.

— А как вы в театр проходите? — сразу же спросил Артур. Он о чем-то задумался.

— Так и проходим. — Намыленный, поставив все бутылки в ряд, быстро открывал их по очереди. — Вахтер пускает.

— Петр Петров что ли?

— Какой Петров? Альбертыч пускает. Сам имеет с товара долю малую. Раньше только Герыч в театр проникал, а теперь и мне приходится. Но ты об этом молчи. Я знаю, ты мужик неболтливый… И не только в театре, в котельной работяги тоже торчат. А что им сейчас, летом, делать? Торчать только. Хотя начальник им работу находит, Сундукян. Знаешь такого? — Артур промолчал. — Сундук им и внутри театра работу изыскивает, даже тяжести таскать напрягает. Жаловались. Когда сам не торчит. Вот зимой вы точно перемерзнете! — хохотнул Намыленный. — Вот так, раньше с Герычем ваш театр окучивали, теперь вот с этим организмом, со шнурком. — Намыленный кивнул на Алмаза. — Пускай учится. А Герыч, оказывается, перед своей смертью взял у копателя одного металлоискатель, по полям потаскать. Знаешь такой? — им сейчас клады в земле ищут. Копатель этот сейчас у нас во дворе бегает, ко всем пристает, спрашивает, где он, металлоискатель его. Вообще-то, по правде, он сейчас у меня, но я молчу, тихарюсь. Он мне еще пригодится, может быть.

Намыленный стал рассказывать о каких-то денежно-имущественных отношениях с заимодавцами покойного Герыча, но Артур уже слушал невнимательно.

Он торопливо допил бутылку теплого пива, посмотрел на часы:

— Ну ладно, чуваки! Некогда, дела.

В театре раздавались звуки церковного хорала. Раздавались они сейчас постоянно, церковное пение, органная музыка, звон колоколов откуда-то из несуществующего нигде собора. Великолуцкий решил, что в "Соборе парижской богоматери" будет много всего этого.

Все актеры, занятые в спектакле, сейчас собрались на основной сцене. Теперь репетиции перенесли туда со сцены учебной. Артур осторожно вошел в зрительный зал, положил стопку ролей на кресло рядом с входом, потом по коридорам театра, несколько раз поднявшись и опустившись на разные этажи, пробрался на балкон осветителей. Она же осветительская ложа. Опять оказался в этом же зале.

Уже не раз он наблюдал отсюда за репетициями и подготовкой спектакля. Здесь его знали и привыкли к нему. Артур даже пару раз помогал осветителям, поддерживал какие-то кронштейны, пока те вставляли в отверстия болты. Но сейчас здесь, на балконе, никого не было, хотя несколько юпитеров и горело.