Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов - Джон Эплби

Однако Генрих II заявил, что его сын и главный юстициарий действовали без его ведома и согласия, и отказался подчиниться их решению. Тогда епископ, один из самых богатых людей в Англии, предложил королю 2 тысячи марок за то, чтобы он освободил архиепископа ото всех финансовых обязательств, но король отказался. Он добивался вовсе не денег, и все епископы хорошо это понимали.

Они вернулись к Бекету и сообщили ему о своей неудаче. Тогда архиепископ попросил у них совета, что ему делать. Первым высказался Гилберт Фолиот, епископ Лондонский: «Если бы ты, отец, вспомнил, как вознес тебя король и что он возложил на твои плечи, если бы ты задумался о том, в какое страшное время мы живем и чем гнев короля грозит католической церкви и всем нам, ты бы, если бы это было возможно, уже десять раз отрекся от архиепископского престола. И быть может, увидев твое смирение, король вернул бы тебе все, что забрал у тебя».

Епископ Роберт Линкольнский, «простой и прямодушный человек», открыто высказал то, о чем думали все: «Сдается мне, что король ищет крови этого человека. И ему придется сделать одно из двух – отречься от архиепископского престола или распрощаться с жизнью. А к чему тогда этот престол, если он потеряет жизнь? Ни к чему».

Остальные епископы дали такие противоречивые и путаные советы, что Томас вынужден был распустить их[113].

Воскресенье прошло в бесплодных совещаниях, приходах и уходах. Томас не покидал своего пристанища. Ночью его поразил приступ болезни, вероятно почечной колики, да такой сильный, что утром он не смог даже сесть в постели[114].

Когда утром в понедельник королю доложили о болезни Бекета, он впал в ярость и поклялся «глазами Господа», что этот притворщик его не обманет. Он послал графов Лейстера и Корнуолльского в дом архиепископа проверить, вправду ли Томас заболел. Когда они пришли, архиепископ велел им передать королю, что явится на совет завтра, даже если его придется нести на носилках.

В тот же день к нему тайно, опасаясь гнева короля, явились два преданных друга, которые предупредили, что, если он явится на совет, его либо бросят в тюрьму, предварительно отрезав язык и ослепив, либо просто убьют.

В тот вечер архиепископ обратился за советом к своему исповеднику Роберту, канонику из Мертона, где Томас учился в школе. Роберт велел ему отслужить на следующее утро мессу Святого Стефана и отправиться на совет, уповая на милосердие Господне и на помощь всех святых. «Это дело не твое, а Бога, который будет с тобой всегда», – заверил он Томаса[115].

Рано утром во вторник, 13 октября, к Томасу пришли смущенные епископы и стали умолять его сложить с себя сан архиепископа, ибо они узнали, что его собираются осудить как предателя. Они оказались в сложном положении. Большинство из них, за исключением Генриха Винчестерского, смертельно боялись короля, чей гнев возрастал по мере того, как Томас разрушал все его планы. Многие из них, например Хиларий Чичестерский, были креатурами короля; эти заботились главным образом о том, чтобы сохранить монаршую милость. Все они, по приказу Томаса, поклялись в Кларендоне исполнять древние обычаи, и многие, как Гилберт Фолиот, считали, что эта клятва осталась в силе, несмотря ни на что.

К этому времени никто уже не сомневался, что король не успокоится, пока не погубит архиепископа. Епископы не имели никакого желания участвовать в борьбе двух таких сильных и упрямых людей, как король и Томас Бекет: они боялись, что если Томас падет, а его падение было неизбежно, то потянет за собой и других. Бекет, в свою очередь, надеялся, что, будучи архиепископом, может рассчитывать на их преданность, ведь он сражался за права церкви. Но епископы не только не поддержали его, но даже осудили его на совете. И Томас жестоко упрекал их в этом: «Даже если я буду молчать, будущие поколения все равно узнают, как вы оставили меня один на один с королем, как в течение двух дней дважды осудили меня, своего архиепископа и отца, хотя я и большой грешник, и как вы превратились в гвозди в моих глазах и копье в моем боку, вы, которые должны были подняться вместе со мной на борьбу со злом и стоять насмерть»[116].

Томас Бекет отказался сложить с себя обязанности архиепископа.

Как и советовал ему исповедник, он отслужил мессу Святого Стефана, где говорилось о том, как первого мученика забили камнями в алтаре монастырской церкви, посвященной этому святому. Но стоило ему начать службу, как люди побежали сообщить королю о том, что Томас, «подобно Стефану, первому мученику, служит мессу против короля и его подлых слуг, которые преследуют его»[117].

У Бекета в свите было около сорока священников, но лишь немногие отправились с ним в замок, где заседал совет. Когда архиепископ и немногие оставшиеся верными ему слуги выехали из монастыря Святого Андрея, они увидели огромную толпу горожан, которые ждали их за стенами обители. Эти люди прослышали, что король собирается сегодня убить их архиепископа. При виде Бекета многие расплакались; все собравшиеся упали на колени, ожидая его благословения. Толпа сопровождала его до самого замка.

Когда архиепископ приблизился к нему, ворота быстро открылись и еще быстрее закрылись, впустив Бекета и его спутников во двор. Спешившись, они подошли к двери, ведущей в холл, и в эту минуту Томас отобрал у Александра Льюэлина большой крест, который тот нес впереди архиепископа. Таким образом, Бекет вошел в холл, держа в руках крест. Епископы, бароны, рыцари и чиновники удивленно ахнули, когда высокая, прямая фигура архиепископа с крестом в руках появилась на пороге. Несколько человек бросились к королю, который находился в верхней комнате.

Навстречу Томасу вышел Гилберт, епископ Лондонский, и Хью Нонант, священник из свиты архиепископа, спросил его: «Милорд епископ Лондонский, почему вы позволяете ему самому нести крест?»

«Добрый человек, – резко бросил епископ. – Он всегда был дураком, дураком и останется»[118].

Толпа расступилась, и Томас в сопровождении своей свиты прошел во внутренние покои. Епископы отправились на заседание совета, а Бекет остался сидеть там, держа перед собой крест. Рядом с ним уселся Томас Бошам, а у ног архиепископа – Вильям Фиц Стефан.

Епископы сообщили королю, что Томас запретил им его судить и обратился за помощью к папе. Генрих II послал нескольких баронов вниз спросить у архиепископа, «неужели он действительно нарушил клятву королевского вассала, в которой обещал охранять достоинство короля в доброй вере, без дурных намерений и в соответствии с законом». Они также спросили Бекета, готов ли он поручиться, что выплатит деньги, которые задолжал королю, дать отчет о финансовых сделках во время своего канцлерства и предстать перед королевским судом в роли ответчика по всем этим делам.