Демон-самозванец - Артем Каменистый

— Но Грул победил?

— Ну да, он всех тогда удивить сумел. У Валатуя людей было чуть не в двадцать раз больше, а он и меньшими силами большие до этого не раз бил. Но это при Дюкусе, шакале жалком, а тут лев вышел на охоту, он вакейро не по зубам оказался. Разгром полный, осаду Такоса тоже сняли, до Майру дошли, батареи поставили, через реку начали обстрел. Летал я туда, с высоты разведку проводили, город там с землей ровняли, страшно смотреть было. Грул мог брать город, но не торопился, людей берег своих, есть за ним такое. Может, и верно, не так много у него их было. Только пока он под стенами топтался, Дюкус без дела не сидел. Вид из окна ему не сильно нравился, обиду затаил на генерала, а сам ведь какой-никакой, а директорский сынок. Уж не знаю, как все провернул, но приказ пришел: Грула под арест, потом вывезти на север. Взяли его почти чисто, но обстановка там сложная была, солдаты шумели, пришлось не к побережью, а к тюрьме тащить и там ждать транспорт. А у нас тогда поломка как на зло, долго чинились. Так до ума аппарат и не дали довести, торопили с вылетом. Но все равно не успели, потому как прибыли в один момент с солдатами. Взбунтовались, побили офицеров Дюкуса, пришли за своим генералом. Ну а дальше небось сами все знаете, или тоже рассказать?

— Не надо. Сложно как-то все у вас. Как генерала смогли арестовать в расположении его войск? Почему повезли не к наместнику, а в гнилую тюрьму, к тому же окруженную?

— Ну тогда она еще не была окруженной. Это потом братцы пришли, про генерала пронюхав. У них к нему длинный счет, ведь Майру их главное гнездо, а Грул особо не церемонился тогда. Пушки куда попало лупили, валили и мирных, и всяких, мертвые тела по реке вереницей уплывали. Если пленных ловили, после допроса к бревнам прибивали, по берегу их штук сто вкопали для такого дела. Жара, мух полчища, нехорошая это гибель. Вы не сидите тут, сходите, звали вас там вроде.

— Разве?

— Ну, может, и нет. Если и так, все равно сходите. Хоть разузнайте, что думают там. Тут ведь или помирать, или что-то делать надо.

— Помирать?

— Ну так мы на землях Дьеркастов, а они самые что ни на есть церковники. Всю семейку сюда еще давно сослали как раз за всякие религиозные дела. Они и здесь не успокоились, из-за таких зараза Братства и начала расползаться. Мы сейчас, почитай, на голову им свалились, будто подарок редкий. Хана нам, в общем.

— Так не было здесь никого, кроме коров.

— Леон, дирижабль не воробей. Эти, которые у тюрьмы, тем более видели, куда нас потащило, да и тут кто-то пусть издали, а мог заметить. Кто у нас по воздуху летает, всякий знает, потому гонца уже выслали, а может, и не надо высылать, и мчится сюда целый отряд. Братья лошадок любят, пешком ходить их не заставишь. Ох и беда будет, как примчатся, людей у генерала всего ничего…

— Что-то я не все понимаю… У Валатуя этого вакейро, и здесь, у братьев, тоже, а ты говорил, они друг дружку не переваривают.

— Так вакейро в этих краях называют всякого работника, который при скоте ошивается. Арендаторов тоже, ну и владельцев совсем уж мелких ранчо. А уж воюют они на разных сторонах, это как придется.

— Пожалуй, и правда схожу, а то без меня ничего хорошего не придумают.

За то время, что я отсутствовал, генерал обзавелся «мебелью»: восседал на таком же деревянном пропеллере. Ну да, у дирижабля их два было, так что нечего добру пропадать. Голова Грула была обмотана плотным сероватым бинтом, вид был невозмутимо-самодовольный, будто он не в авиакатастрофе побывал, а неспешно прогулялся по парку.

— А, Леон, подходи, может, пригодишься. Мы тут как раз с Мушду обсуждаем глубину задницы, в которую угодили по твоей милости. Что скажешь?

— Ну насчет той части тела, о которой вы только что упомянули, — моя роль в путешествии к ее глубинам незначительна. Скорее даже символична. Предупреждал ведь о цене чудес, а вы хотели именно чуда, ведь перегруженный дирижабль летает немногим лучше утюга.

Генерал отмахнулся:

— Не виню тебя, ты по делу выскажись о том, что нам сейчас делать.

— Ну насчет сейчас в целом я согласен: мы именно там, где вы и сказали. И очень скоро наше одиночество будет нарушено, ведь у фанатиков, которым интересны как я, так и вы, имеется конница, причем в серьезных количествах. Нас мало, мы на открытой местности, похоже, чудо нам не помешает.

— Чудо?

— Ну вы не настолько платежеспособны, чтобы его приобрести, так что я выразился образно.

— Когда-нибудь, Леон, я с тобой разберусь насчет чудес и прочего. А пока, — генерал указал на темнеющий вдали лес, — нам надо туда, не вижу другого выхода. Ты, Леон, сам все знаешь насчет конницы и открытой местности. Людей мало, патронов тоже, недолго продержаться сможем. У нас дюжина покалеченных, некоторых нести придется. Сейчас ребята доделают носилки и тронемся. Не знаю, Леон, на что способно твое оружие, но у нас то, что с коротким стволом, не радует. Так что я бы на твоем месте взял винтовку, после гибели ребят несколько лишних появилось.

— Хорошо.

— И ты вроде с инженером тем говорил. Как он?

— Ну нормально вроде.

— Расстреливать его, пожалуй, не стоит, и оставлять тоже нельзя: людей, близких к технике, братья недолюбливают.

— Но топки паровозные почему-то любят.

— Тут ты прав, нравятся им они. Но дирижабль не паровоз, так что заберем механика с собой, он нам еще пригодится. И пусть не забудет инструменты. Пулемет сломан, починить надо будет.

— Мы что, и пулемет потащим?

— А ты предлагаешь его оставить?

— Ну… он тяжелый, а у нас раненые, погоня опять же.

— Против этого сброда оружия лучше пулемета еще не придумали. Иди, найди себе винтовку, Леон. А лучше скажи Тутуко, он подберет самую лучшую.

Глава 10

Нога с противным чавканьем выбралась из жижи, так и норовившей оставить меня без обуви. Какой-то крупный черный гад неустановленной видовой принадлежности плюхнулся в грязь, чуть погрузился, оставив на поверхности лишь голову, не иначе как для слежки за мной. Не выдержав, от души двинул прикладом по «перископу». Вряд ли убил, но хоть заставил скрыться с глаз.

Шфарич, шагающий позади, расстегнул штаны, начал отливать на место засады неведомой твари, при этом пояснив:

— Ты, Леон, местных зверушек сильно не зли. У нас в таком болоте одного пацаненка цапнула за то место, которое только фельдшеру показывать можно, ну и девкам размалеванным. — В общем, уже к вечеру ему никакие девки не нужны были.

— Умер?

— Нет, хуже гораздо.

Зря я, пожалуй, так грубо прикладом. Ведь у гадины были неплохие шансы устроить Шфаричу тот еще сюрприз. И это правильно, ведь такие уроды не имеют права размножаться. К тому же его, похоже, приставили ко мне негласным надсмотрщиком, постоянно рядом крутится. В принципе разумная мера, но я бы предпочел кого-нибудь другого.