Трагедия Зет. Бюро расследований Квина (рассказы) - Эллери Куин

Старый джентльмен печально разглядывал красный шар солнца.

— Думаю, в этом я могу вам помочь, господин начальник, — сказал он. — Метод действительно был ловким, но в то же время очень простым.

Магнус недоуменно заморгал:

— О чем вы?

Мистер Лейн пожал плечами:

— Я уже некоторое время подозревал нечто подобное, наблюдая за странным феноменом, но молчал, так как это происходило не без участия моего старого друга, отца Мьюра.

Священник разинул рот, а Магнус вскочил на ноги.

— Чепуха! — крикнул он. — Я этому не верю. Падре — самый…

— Знаю, знаю, — улыбнулся мистер Лейн. — Сядьте и успокойтесь, господин начальник. И вы не тревожьтесь, отец. Я не собираюсь обвинять вас в чем-то злонамеренном. Позвольте мне объясниться. С тех пор как я остановился у нашего друга, господин начальник, мне неоднократно приходилось видеть странное явление — достаточно невинное само по себе, но настолько соответствующее утечке информации из тюрьмы, что я поневоле сделал выводы… Отец, вы помните какие-нибудь необычные инциденты, которые недавно происходили с вами во время ваших визитов в город?

Глаза священника под толстыми стеклами очков стали задумчивыми, потом он покачал головой.

— Нет, не припоминаю… — Внезапно он виновато улыбнулся. — Если не считать того, что я иногда натыкаюсь на людей. Вы ведь знаете, что я близорукий, мистер Лейн, и, боюсь, немного рассеянный…

Старый джентльмен тоже улыбнулся:

— Вот именно. Вы близорукий, рассеянный и на улицах Лидса натыкаетесь на людей. Обратите внимание, господин начальник, что я подозревал это уже некоторое время, хотя не знал в точности modus operandi.[55] Что случается, отец, когда вы сталкиваетесь с… э-э… невинными пешеходами?

Отец Мьюр выглядел озадаченным.

— Что вы имеете в виду? Люди всегда с добротой и уважением относятся к моей сутане, когда мои шляпа, зонтик или требник падают на тротуар…

— Ха! Ваш требник? Так я и думал. И что же делают эти добрые уважительные люди с вашими шляпой, зонтиком или требником?

— Подбирают их и отдают мне.

Мистер Лейн усмехнулся:

— Видите, господин начальник, насколько элементарной была эта проблема? Добрые люди подбирают ваш требник, отец, но отдают вам другой, который выглядит точно так же! Боюсь, в этом подмененном требнике содержатся сообщения, которые вы сами относите в тюрьму, а в том, который подбирают добрые пешеходы, — сообщения из тюрьмы во внешний мир!

— Но как вы до этого додумались? — воскликнул начальник тюрьмы.

— Тут нет никакого чуда. Я неоднократно замечал, как наш добрый отец отправляется из этого дома в тюрьму со слегка потрепанным требником, а возвращается с совершенно новым. Его требник не только не стареет, но возрождается из пепла, как бессмертный феникс.[56] Вывод был неизбежен.

Магнус снова вскочил на ноги и начал мерить террасу длинными шагами.

— Чертовски умно! Ну-ну, падре, не выглядите таким шокированным. Это не ваша вина. И кто, по-вашему, манипулирует этим рэкетом, а?

— Понятия не имею, — пролепетал священник.

— Разумеется, Тэбб! — Магнус повернулся к нам. — Это единственная возможность. Понимаете, отец Мьюр не только капеллан, но и заведующий тюремной библиотекой — это обычная вещь в больших тюрьмах. У него есть помощник по имени Тэбб — один из наших привилегированных заключенных. Но преступник есть преступник, и Тэбб, должно быть, использует падре как орудие — посредника между заключенными и их друзьями на свободе, передающего и получающего записки. Теперь все ясно! Тысяча благодарностей, мистер Лейн. Через пять минут я вызову этого негодяя на ковер. — И начальник тюрьмы, сверкая глазами, поспешил к тюремным воротам.

Небо над холмами начало темнеть. С наступлением сумерек возвратилось большинство поисковиков, правда, с пустыми руками. Доу все еще пребывал на свободе.

Нам оставалось либо вернуться к Клеям, либо ждать, и мы выбрали последнее. Отец позвонил Илайхью Клею, чтобы о нас не беспокоились, — мы оба чувствовали, что не сможем покинуть дом рядом с тюрьмой, не узнав о результатах охоты на человека. Поэтому мы молча сидели на террасе, и один раз мне послышался лай ищеек…

Проблема бессовестного Тэбба беспокоила нас очень мало — за исключением отца Мьюра, который был безутешен, отказываясь верить дурному о «таком прекрасном молодом человеке, так заботящемся о наших книгах и о том, чтобы заключенные их читали». Около десяти вечера — мы не ели с полудня, но никто из нас не был голоден — священник, изнемогая от нетерпения, извинился и отправился в тюрьму. Вернулся он крайне расстроенным, ломая руки, а его лицо сохраняло изумленное выражение, которое грозило стать перманентным, как будто не мог осознать, что все розовые воздушные шарики веры в ближних, таящиеся в его мягком сердце, в реальной жизни были безжалостно проколоты.

— Я только что видел Магнуса, — пропыхтел он, опускаясь в кресло. — Все оказалось правдой! Не могу понять, что происходит с моими бедными мальчиками! Тэбб во всем признался.

— Значит, он использовал вас? — спросил отец.

— Да. Это ужасно! Я видел Тэбба мельком — его лишили должности и привилегий, а Магнус перевел его назад в категорию С. Он едва мог смотреть мне в глаза…

— А он сказал, сколько сообщений передал для Аарона Доу? — спросил мистер Лейн.

— Да. Доу отправил только одну записку — несколько недель назад сенатору Фосетту. Но Тэбб не знал ее содержания. Было также одно-два приходящих сообщения. Понимаете, Тэбб годами занимался этим прибыльным делом. Он только доставал записки из нового требника, когда я приносил его, — они были зашиты в переплет, — и вкладывал их в старый, когда я собирался уходить, но, по его словам, никогда в них не заглядывал. О боже…

Мы продолжали сидеть и ждать того, чего боялись. Найдут ли беглеца? Едва ли он сможет долго ускользать от надзирателей.

— Охранники говорили, что надо бы спустить собак, — с дрожью в голосе сказал отец Мьюр.

— Мне показалось, что я слышала лай, — прошептала я.

Мы снова замолчали. Шли минуты. Из тюрьмы доносились крики, автомобили выезжали со двора и возвращались назад — некоторые ехали по дороге через лес, а некоторые мимо дома отца Мьюра. Один раз мы увидели мужчину в черном, ведущего на привязи стаю жуткого вида собак.

С начала одиннадцатого, когда вернулся священник, и до полуночи мы неподвижно сидели на террасе — мне казалось, что под бесстрастной маской Друри Лейн пытается ухватить какую-то ускользающую мысль. Он смотрел на темное небо полузакрытыми глазами, сплетая пальцы рук. Казалось, мы для него не существовали. Не думал ли он о том, что незадолго до побега Аарона Доу из тюрьмы там умер человек?..

В полночь автомобиль прогромыхал с холма в направлении Лидса и затормозил у наших ворот. Мы тут же вскочили, вглядываясь в темноту.

Из машины выпрыгнул мужчина и побежал по дорожке к террасе.

— Инспектор Тамм! Мистер Лейн! — крикнул он. Это был окружной прокурор Джон Хьюм, растрепанный и возбужденный.

— Ну? — отозвался отец.

Хьюм плюхнулся на нижнюю ступеньку.

— У меня новости для всех вас… Вы все еще считаете Доу невиновным?

Друри Лейн сделал шаг вперед и остановился. При тусклом свете звезд и наших свечей я видела, как беззвучно шевелятся его губы.

— Вы имеете в виду… — заговорил он.

— Я имею в виду, — устало и сердито ответил Хьюм, как будто рассматривал случившееся как личное оскорбление, — что сегодня днем ваш друг Аарон Доу бежал из тюрьмы Алгонкин, а вечером — всего несколько минут назад — доктор Фосетт был найден убитым!

Глава 16

Теперь я понимала, что это с самого начала было неизбежным. Я все время об этом думала, но не могла проникнуть в самую суть. Что касается старого джентльмена, то это крайне скверно отразилось на нем. Он не мог себе простить, что совершил ошибку, протестировав Аарона Доу в окружной тюрьме Лидса в отсутствие непредубежденных свидетелей, и сейчас, когда мы сидели в его автомобиле, управляемом Дромио и мчащемся следом за машиной Хьюма в темноте вниз с холма, он опустил голову на грудь, думая о том, что он должен был предвидеть и предотвратить убийство доктора Фосетта.

— Мне не следовало приезжать сюда, — пробормотал Лейн. — Смерть Фосетта была предопределена фактами, но я оказался слепым дураком…

Больше он ничего не сказал, а мы с отцом не находили слов, чтобы утешить его. Отец Мьюр не поехал с нами — последний удар оказался для него слишком сильным, и мы оставили его в гостиной уставившимся в Библию.

Снова мы свернули в темную подъездную аллею, увидели сверкающий огнями особняк и суетящихся полицейских и шагнули через порог сквозь дверной проем, которому словно суждено было служить проходом для убитых и убийц.