Элоиза и Абеляр - Режин Перну

В действительности — и вся последующая жизнь Абеляра служит тому доказательством — усердие его в желании реформировать монастырскую жизнь в конкретной обители объяснялось совершенно искренним порывом, порожденным внутренними изменениями в душе и психике. Ужасное испытание, которому он подвергся, могло вызвать у него резко отрицательную реакцию к внешнему миру, уход в себя. Однако этого не произошло, напротив, он признал наказание справедливым, принял его полностью и сразу. Более того, он принял постриг и ушел в монастырь в силу стечения обстоятельств, не ощущая призвания быть монахом, но он стал им: именно монашеское одеяние, то есть сам факт ношения этого одеяния и превратил его в монаха.

«Что бы ты ни делал, даже если ты подчиняешься приказу, если ты делаешь это, если ты того желаешь, будь уверен, что это послужит к твоей пользе».

Это изречение, которое Абеляр записал в числе прочих изречений, составивших свод правил для его сына, стало правилом и для него самого. В этом и состоит его величие. В другие времена его станут воспринимать как поборника свободомыслия. Это вполне справедливо и правильно; сначала он воспользовался свободомыслием для того, чтобы внутренне принять ту трагическую ситуацию, в которой он оказался. Кстати, если уж мы заговорили о внутренней трансформации Абеляра, то можно вспомнить удивительное превращение, случившееся с еще одним очень известным человеком, современником Абеляра. Речь идет о Томасе Бекете, ведь этот страстно любивший роскошь и пышность канцлер короля Англии, будучи возведен в сан архиепископа Кентерберийского благодаря благоволению к нему государя и повелителя Британии, так сильно изменился, что почти мгновенно превратился в настолько же благочестивого, бедного и преданного служителя Божьего, насколько прежде он был энергичным, деятельным государственным деятелем, богатым, щедрым и предупредительным к желаниям короля. Подобные примеры характерны для эпохи, когда высоко ценили совершенство во всем и во всем стремились к абсолюту.

Но если у нас такое внутреннее превращение Абеляра, чья искренность, подтвержденная всей его дальнейшей жизнью, не вызывает сомнений, то с монахами, его собратьями по монастырю, дело обстояло иначе: рвение новичка их задевало, в чем-то ущемляло, в чем-то оскорбляло, причиняло беспокойство и мешало. Его усилия по осуществлению реформы монастырской жизни окончились поражением; кстати, реформа все же будет проведена, но несколько позднее, осуществит ее Сугерий под влиянием Бернара Клервоского. Бернара ожидает успех там, где Абеляр потерпел поражение, и это будет первое столкновение этих двух мужчин, которых сама жизнь в весьма драматических обстоятельствах противопоставит друг другу. Но ни тот, ни другой об этом пока еще не знали, и сам Абеляр ограничился тем, что подвел плачевный итог: «Я сделался ненавистен и непереносим для всех».

Правда, одно обстоятельство в тот момент вывело Абеляра из весьма затруднительного положения: он вновь вернулся к преподаванию. «Как только я оправился от моей раны, так тотчас же нахлынули толпой клирики и принялись досаждать своими настойчивыми просьбами и аббату, и мне. Они хотели, чтобы то, что я прежде делал из любви к деньгам или к славе, я теперь делал из любви к Господу. Они говорили, что Господь потребует у меня отчета о том, каким образом я использовал тот талант, коим Он меня одарил, они говорили, что прежде я занимался лишь с богатыми, что отныне я должен себя посвятить обучению и воспитанию бедных, что я должен признать, что если меня и коснулась десница Божья, то для того, чтобы я, избавленный от соблазнов плоти и шума бурной мирской жизни, мог посвятить себя изучению наук и Священного Писания и из философа мирского превратиться в истинного философа Господа». Стать истинным философом… философом Бога… Выражение это принадлежит не Абеляру, оно часто встречается в письменных источниках той эпохи; под философом Бога подразумевали монаха, ведь монашеская жизнь почиталась как «vera philosophia», ибо для властителей дум в духовной сфере того времени поиск мудрости был равносилен поискам Бога, а именно поиск Бога и был основной целью тех, кто принимал постриг и вступал в монастырь. Этот термин противопоставлял новую мудрость, в основе которой лежала Любовь, мудрости античной, чисто интеллектуальной. Под пером Абеляра он обретает некий новый смысл, ведь Абеляр лелеял тщеславную надежду примирить и согласовать обе мудрости — мудрость Аристотеля и мудрость апостола Павла. Философ по призванию, услышав некий внутренний голос, повелевавший ему стать монахом, Абеляр понял, что испытание, выпавшее на его долю, открывало перед ним новую «программу действий», что именно это и являлось его истинным призванием: быть философом Бога.

«Некоторые говорят, что все зависит от случая; однако все было совершенно очевидно предрешено Господом. Если ты признаешь, что некое событие не зависело от нашей свободной воли, значит, оно зависело от еще более свободной воли Господа. Ты окажешься не прав, полагая, будто что-то произошло понапрасну или было несправедливо или неправильно, ибо всяким событием руководит высший разум Господа. Что бы ни случилось, это не вызывает у праведника приступа гнева, ибо он знает: если так предопределил Господь, значит, все правильно».

Так формулирует Абеляр для своего сына то правило мудрости, которое он вывел из собственного горького опыта.

В монастыре Сен-Дени аббат и монахи ожидали только подходящего предлога, чтобы избавиться от несносного критикана. «Плененные ежедневными настойчивыми просьбами моих учеников, они воспользовались этим обстоятельством, чтобы от меня отделаться. Понуждаемый непрестанными просьбами школяров и уступая вмешательству аббата и братьев, я удалился в одну из обителей, чтобы возобновить там мои обычные занятия». И тотчас же вокруг него вновь сформировался кружок восторженных слушателей. Небольшая обитель, о которой упоминает Абеляр, находилась в местечке Мезонсель-ан-Бри. В наши дни трудно вообразить, что какой-нибудь преподаватель с превосходной репутацией светила науки обоснуется в Мезонсель-ан-Бри и к нему тотчас со всех сторон устремятся толпы учеников, но надо отдавать себе отчет в том, что в наши дни очень сильны тенденции централизации, чего во времена Абеляра не было, и мы уже неоднократно имели возможность в этом убедиться. Кстати, Мезонсель-ан-Бри находится неподалеку от Провена, а в те времена это был процветающий город; дважды в году благодаря проводившимся там ярмаркам (в мае и сентябре) он становился одним из самых важных экономических центров западного мира. Разумеется, мир торговцев — это не мир клириков, и все же, несмотря ни на что, школяры все прибывали и прибывали. «Приток слушателей ко мне был столь велик, что не хватало места, чтобы их разместить, и земли, чтобы их прокормить». Начался период в жизни Абеляра, который можно назвать наиболее плодотворным, период, когда он довел до совершенства свой метод преподавания и исследования, а также создал свои основные труды. Абеляр объясняет, как он собирался осуществить основную программу действий, намеченную им себе, дабы в полной мере отвечать своему призванию стать «философом Бога».