Паутина - Анастасия Валеева

– Пусти, пусти! Говорить буду!

Виктор больнее натянул волосы, а потом отпустил их, потирая перетянутую руку. Попрошайка, всхлипывая, поглаживала голову, которой, судя по всему, пришлось несладко.

– Говори, говори, – кивая головой, протянул Виктор, – только смотри, не заговаривайся, а то ведь мне терять нечего: я тебя по стенке размажу. Убью и закопаю. Думаешь искать станут? Нет. Так что…

– Виктор, – с укором произнесла гадалка, но клиент даже не посмотрел на нее.

«Неужели он так может говорить со своей матерью, о которой совсем недавно столько переживал? – пронеслось в голове у Милославской. – Для чего я разыскивала ее? Чтобы он на моих глазах отправил ее в мир иной?»

– Ну, что скажешь? – кивнул Виктор на старуху.

– Скажу, не бей, – поправляя волосы, ответила та. – Убери карточку-то, видела уже, – отмахнулась она от фотографии.

– Как скажешь, – иронично приподняв брови, ответил Синявский и снул фотографию назад, в карман.

«И как только она там оказалась?» – подумала Яна, дивясь такому счастливому стечению обстоятельств.

Женщина закашлялась. Синявский злился, думая, что она тянет время и испытывает его терпение. Однако, еще сквозь кашель, старуха заговорила. Услышав первую ее фразу, гадалка остолбенела от ужаса.

Как оказалось, это не была Синявская Ольга Сергеевна. Тихоновой Марией Егоровной звали нищенку. Однако, к истории исчезновения матери Виктора эта бродяга имела самое непосредственное отношение. Он словно предчувствовал это, выбивая из нее это неведомое ему признание.

ГЛАВА 15

В один из дней, как две капли воды похожих на этот, Мария Егоровна сидела на своем обыкновенном месте в переходе. Сидела себе, собирала милостыню. Мимо нее, как всегда, двигались туда-сюда массы людей. Большая часть проходили, не обращая на старуху никакого внимания, некоторые наклонялись и небрежно бросали в коробку мелочь, редкие – бумажные купюры.

Вдруг двое – мужчина и женщина тоже подошли к Марии.

Егоровне и тоже бросили ей монетки. Но они не уходили и молча пристально смотрели на нее, а потом шепотом стали переговариваться. Вдруг мужчина поманил попрошайку пальцем. Та несмело наклонилась к нему.

– Идем выйдем, – тихо предложил он.

В ответ Мария Егоровна только испуганно отстранилась.

– Идем, – настойчиво повторил тот и посмотрел так, что женщина предпочла подчиниться.

Она неторопливо собрала свои вещи и нехотя побрела за незнакомцами. Те не стали выходить на улицу, а остановили нищенку на ступенях.

– Заработать хочешь? – предложил мужчина.

– Кхе, – с иронией крякнула в ответ старуха. – А для чего же я тут сижу?

– А кроме этого хочешь заработать? Хорошо заработать, – с особым акцентом повторил незнакомец.

Мария Егоровна с опаской смотрела на своих собеседников, переводя взгляд с одного на другого. На шутников они не походили.

– Чего ты хочешь? – хрипло спросила она, глядя прямо в глаза мужчине.

– Я предлагаю тебе заработать. Сначала скажи – согласна?

– Я должна знать, что за работа.

– Накормлю, отмою и еще денег дам, – словно не слыша ее слов, продолжал незнакомец.

– Кем работать? – настойчиво повторила Мария Егоровна.

– Актрисой, – вступила в разговор подруга незнакомца и рассмеялась.

Мужчина сердито глянул на нее, после чего та сразу замолчала, а затем обратился к нищенке:

– Да, тебе нужно будет сыграть одну роль.

Вслед за этими словами он назвал такую сумму, которой старуха в руках не держала уже долгие годы. Взвесив все за и против, она решила, что хуже ее жизнь быть уже не может и согласилась. Мужчина просил называть его Женей. Его подруга никак не представилась.

Бродягу посадили в машину и куда-то повезли. Многое передумала она за время короткой дороги. Сначала думала – похитили, везут продавать в рабство. Но потом в душе рассмеялась сама над собой. Какая уж из нее Изаура?! Два зуба, да и те гнилые, ноги еле передвигаются. В общем, никакой путной мысли в голову перепуганной попрошайке тогда не пришло.

Вскоре машина притормозила. Женя расстегнул свой кошелек. У Марии Егоровны заблестели глаза, когда она увидела, как туго он набит деньгами, а когда Женя вытащил из него три полтинника и протянул их старухе, у нее и вовсе затряслись руки.

– На, – сказал он. – Мы сейчас около бани для бомжей.

Вымоешься. Заплатишь им, они тебя постригут и оденут получше. Хорошее или нет, но чистое дадут, это точно. Твое барахло сожгут, и не вздумай его назад просить. Поняла?

Старуха кивнула в ответ. Ступив на порог бани и предъявив встретившим ее три полтинника, она впервые за долгие годы почувствовала себя человеком. С ней говорили на вы, ей предлагали свои услуги, она помылась как следует, оделась во все чистое. Это были поношенные широченные рейтузы, мужские носки и майка, тоже поношенные, но не рваные, длинное шелковое цветастое платье.

– Коротко не стригите меня, – заявила, сев в кресло цирюльника, старуха, – я в приличное место иду.

Волосы ей укоротили до плеч, дали даже посушить под феном. Вышла на улицу Мария Егоровна другим человеком. Даже воздух ей показался не таким, как раньше.

Машина ждала ее на прежнем месте, иначе бы старуха подумала, что все это ей снится.

– Раствором-то тебя обработали? – брезгливо спросил Женя, когда старуха снова села в автомобиль.

Мария Егоровна молча кивнула в ответ. Водитель наблюдал за происходящим с невероятным удивлением, но ничего не спрашивал. Ему, наверное, тоже хорошо заплатили.

Машина тронулась и опять покатила по улицам города. Судя по всему, двигалась она к окраине. Это немного испугало бродягу, но она не показывала виду. Вскоре въехали во двор, окруженный четырьмя «сталинками».

Женя первым вышел из машины и позвал за собой Марию.

Егоровну. Все остальные остались внутри. Вдвоем они вошли в первый подъезд одного из домов и поднялись на второй этаж. Здесь было около пятнадцати комнат на одном длинном коридоре.

– Кухня общая, туалет общий, – тихо сказал Женя и указал в конец коридора.

Потом он отомкнул ключом одну из комнат и пригласил Марию Егоровну войти. Внутри стояла железная односпальная кровать, полированный стол, старенький низкий холодильник. Окна были завешены желтыми клетчатыми занавесками, на потолке – старый пластмассовый абажур, стены оклеены дешевыми обоями. Старухе этот маленький мир показался настоящим раем.

– Можешь здесь переночевать, – сказал Женя, – утром мы за тобой приедем. Выспись как следует.

Следом Женя открыл холодильник.

– Внутри достаточно продуктов для ужина и завтрака, – сказал он.

Старуха кивнула в ответ, с радостью согласившись с незнакомцем.

– Только не обожрись, ты нам завтра здоровая нужна.

Мария Егоровна снова кивнула, опять соглашаясь. Женя вышел, заперев ее на ключ. Оставшись одна, старуха несмело опустилась на постель и, закрыв глаза, не могла поверить, что это все именно с ней происходит. Немного отдохнув, она подошла к холодильнику и, забыв про все наказы, с жадностью накинулась на еду.

До утра она проспала. Проснулась на рассвете и лежала, молча глядя в потолок и боясь верить, что такая жизнь сегодня же и закончится.

Через несколько часов пришел Женя. Принес новую одежду. Сказал, из «сэконд хэнда». Это было типичное бабское тряпье, но отглаженное, чистое. Выйти в нем в приличное место пожилой женщине было не стыдно, а Марии Егоровне и вовсе празднично. Она быстро переоделась, не стесняясь Жениного присутствия. Потом он поросил ее сесть. Сказал, будет вводить в курс дела. Расстегнул свой кошелек и достал пачку сторублевок. Потряс перед бродягой и тихо проговорил:

– Не подведешь – будет твое. Подведешь – убью.

Старуха испуганно закивала.

– Тебе надо сыграть роль одной женщины, – еще серьезней заговорил Женя. – Ты на нее очень похожа. Сейчас поедем к нотариусу. Тебя зовут Синявская Ольга Сергеевна. Повтори!

– Синявская Ольга Сергеевна, – еле слышно повторила старуха.

– Ты продаешь дом. Поняла?

– Угу.

– Читай адрес, – Женя сунул старухе под нос свой блокнот, и она вслух прочитала написанный его рукой адрес. Потом он заставил ее пять раз повторить прочитанное.

Дальше показал образец подписи и заставил учиться так подписываться. Наука давалась нищенке с трудом, потому что она даже карандаша в руках давным-давно не держала. Однако страх быть тут же насмерть забитой и желание получить деньги все же делали свое дело. Женя кричал на нее и стучал кулаком по столу. Через пятнадцать минут тренировки подпись стала более или менее похожей.

– Скажешь руки дрожат, – хмуро велел Женя, угрожающе постукивая указательным пальцем по краешку стола. – Теперь слушай. Дом у тебя, – Женя принялся описывать дом, который Марии Егоровне предстояло «продать». Потом он назвал ей кое-какие факты биографии Синявской и тоже заставил ее повторить их. Потом снова заставил повторить, только уже все вместе, все, что он ей только что говорил.