Жених для дочери - Эмилия Остен

— Разве в Кенте недостаточно женщин, достойных стать супругой столь блистательного человека? — осведомилась Тиана, с трудом удерживая улыбку.

Наверняка все девушки, к которым сватался сэр Роудз, отказывали ему: он зануден и не блещет ни знатностью, ни богатством. К сожалению, эти факты не остановят ее собственного отца: ему в высшей степени все равно, насколько значимое положение в обществе занимает человек. Истовая вера — вот что ценится; а ее в сэре Исааке до краев.

— Не все женщины способны оценить свое счастье, — брюзгливо отметил сэр Роудз, тем самым подтвердив предположения Тианы. — Но на свете еще имеются семьи, которые ведут благочестивый образ жизни, и люди, которые сумели дать надлежащее образование и воспитание своим детям. Я слышал о вас; слышал о семье Меррисон. Ваш отец известен как человек в высшей степени достойный. Породниться с вами — это…

— Мы и так родственники, — не сдержавшись, прервала его Тиана. — Не следует об этом забывать, сэр.

— Слишком дальние, маленькая дерзкая мисс, чтобы это имело значение для священника. Не стану скрывать: вы пришлись мне по душе.

— Что же привлекло вас во мне? — Тиана ощущала, как ее выдержка тает, словно мартовский лед.

— Вы весьма симпатичны, хорошо воспитаны, и, хотя не лишены недостатков, свойственных молодости, это поддается исправлению. Именно поэтому я желал бы взять в жены девушку, еще не перешагнувшую порог двадцатилетия; чем старше будет избранница, тем сложнее мне будет объяснить ей, как нужно жить со мною и в моем доме; а пока сердце юно, исправление возможно. Я объяснил это вашему отцу. Сначала нам с вами будет нелегко, но спустя несколько лет вы привыкнете ко мне, полюбите, и мы составим идеальную пару.

— Полюблю? — эхом откликнулась Тиана.

— Разве это невозможно? — сказал сэр Исаак слегка обиженно. — Я не урод, к тому же истинный христианин. Разве это не важно для вас?

— Конечно, важно, — солгала Тиана. Она попробовала представить себя в постели с сэром Исааком (Клара поделилась с сестрами некоторыми животрепещущими подробностями семейной жизни, так что теперь Тиана хоть немного понимала, что именно ее ждет), и едва не рассмеялась.

— Ваш отец одобрит этот брак, — продолжил сэр Роудз. — Я не самый плохой жених на свете.

— О, конечно, — с горечью произнесла Тиана. — Отец одобрит.

— В чем дело, мисс? Я вам не нравлюсь?

Тиана повернула голову, столкнулась взглядом с сэром Исааком и тут же отвела глаза.

— Я не знаю этого пока.

— А мне кажется, что вы мне лжете. Нехорошо.

— Вы хотите правды? — Она медленно, но верно закипала. — Да, пока вы не очень-то нравитесь мне, сэр.

— Но почему? — Он пожал плечами, пребывая, по всей видимости, в искреннем недоумении. — Каждая женщина стремится к браку.

— Вы считаете, что только к нему?

— Да, — ответил он после короткой паузы.

— И вовсе нет, — вырвалось у Тианы. Теперь она уже вряд ли смогла бы остановиться, хотя и понимала, что играет с огнем. — Каждый человек, будь то женщина или мужчина, стремится к счастью. А счастье — в любви. В любви господней, в любви земной, но только и только в ней. — Она крепко сжала рукоятку короткого хлыста. — Вы так скоро заговорили о браке, сэр Роудз, что я, признаться, слегка растерялась. Муж выбирается однажды и на всю жизнь. Разке вы не хотели бы, чтобы ваша будущая жена любила вас, и подходила вам, и чтобы вы точно так же подходили ей и открыли ей свое сердце? Господь утверждает, что нужно так. А меня вы совсем не знаете; вдруг я вам не подхожу?

— Потому я и спрашиваю, — сказал он негромко, будто завороженный страстной речью Тианы, — что вы любите.

— Вы действительно хотите это знать? Хорошо! — Она вскинула подбородок. — Я люблю танцевать, и люблю лето, и сумерки люблю. Ненавижу яблоки и спаржу, обожаю груши. Люблю ходить по городу пешком, только мне редко позволяют. Мне нравятся длинные прогулки в деревне, на целый день, когда можно взять с собой корзинку и бродить до вечера. Боюсь пауков и многоножек, они такие неприятные. Еще я думаю, что англичанкой быть непросто, француженкой — проще гораздо. Не терплю, когда человек пьян. Что мне еще вам сказать, сэр? Ваша очередь.

Сэр Исаак опешил.

— Моя?

— Конечно. Если отец одобрит вас как моего жениха, я должна хоть что-то о вас знать. Или, — ее голос дрогнул, — вы настолько не цените женщин, что вам неважно, что я о вас подумаю?

— Я произвожу впечатление человека, который не ценит женщин?

— Не буду вам лгать. Да.

— Очень хорошо, — непонятно высказался сэр Исаак и ненадолго умолк.

Лошади шагом шли по аллее, Вьюга смирилась с тем, что галопа не будет, и лишь иногда мотала головой. Солнечные лучи падали сквозь кроны вязов золотыми копьями.

— Я люблю кроликов, — наконец сказал сэр Исаак после долгой паузы.

Тиана даже не поняла сначала.

— Что?

— Кроликов, — повторил он. — Таких забавных зверьков. Мне они нравятся. А кошек терпеть не могу.

— А моя сестра очень любит кошек.

— Я заметил, — сказал сэрРоудз. — В доме полно этих хвостатых пособниц дьявола. Не зря кошку издревле считали колдовским существом. Любить их хорошо. Но любить Иисуса и ненавидеть грех — гораздо важнее.

— Что же, вы думаете, мы из них зелье варим?

Сэр Исаак издал странный звук, похожий на сдавленный смешок, и тут же возмущенно произнес:

— Что вы себе позволяете, мисс? Столь непочтительные речи! Вы ведь знаете, что кошка единственное существо, никак не упомянутое в Библии!

— Собак в Святом Писании тоже не очень-то любят. «Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою», — процитировала Тиана и поморщилась. — К тому же, сэр Роудз, вы не правы. Кошки упоминаются в Послании Иеремии, там, где говорится о языческих идолах. «На тело их и на головы их налетают летучие мыши и ласточки и другие птицы, лазают также по ним и кошки».

Тиана ждала, что вот сейчас сэр Роудз произнесет: «Послание Иеремии вне канона!» — так сказал бы ее отец, затевая длинный спор с каким-нибудь давним приятелем, заехавшим вечером на стаканчик шерри. Сколько таких вечеров бывало в ее жизни! Отец позволял дочерям присутствовать при подобных спорах, считая, что они идут на пользу. Никогда не поздно укреплять веру.

Сэр Роудз спорить не стал: видимо, счел это ниже своего достоинства. Он лишь обронил:

— Вижу, вы весьма начитанны.

Тиана решила, что не стоит ему говорить, что ее любимая книга — «Орлеанская девственница» Вольтера, хранящаяся в тайном сундучке под кроватью, вместе с настрого запрещенным отцом «Рассуждением о методе» Декарта и «Трактатом о человеческой природе» Дэвида Юма. Мэри купила их по просьбе Тианы в книжной лавке и тайком принесла в дом.