АЯУАСКА, ВОЛШЕБНАЯ ЛИАНА ДЖУНГЛЕЙ : ДЖАТАКА О ЗОЛОТОМ КУВШИНЕ В РЕКЕ - Кузнецова

Шел шестой час церемонии. Уже и Вилсон, несмотря на принятую аяуаску,

утомился петь, уже и двое остальных участников пробега спали завидно

здоровым и крепким сном, а во мне по-прежнему бурлила аяуаска и

продолжались вызванные ей землетрясения... мелкую дрожь сменила дрожь

крупная, но желанные улучшения не наступали никак.

К этому времени нас охватила первозданная тишина ночи. За стенами дома в

нее иногда врывались крики обезьян, а внутри дома в нее время от времени

вплеталась очередная склока летучих мышей. Пот перестал лить с меня

ручьями, и я стала мерзнуть: ну кто бы мог подумал, что летом в

тропических джунглях будет так холодно?

Надо бы переодеться в сухую одежду, - подумала я, но путь до рюкзака с

запасной одеждой казался таким же бесконечным, как до другой галактики...

матрас у противоположной стены, на который можно было прилечь, был так

же недостижим, как Ойкумена. Пару раз я посветила фонариком, чтобы

прикинуть расстояние, но от света фонарика становилось еще хуже, и я его

немедленно выключала. Жалко, конечно, потому что боковым зрением я

успевала заметить, как луч света разделялся на изумительно красивые, ярко

светящиеся и вращающиеся шары. Хоть их и порождал свет фонарика, но

они тут же обретали независимое от фонарика существование и начинали

стремительно перемещаться по комнате, вызывая в памяти анимационную

версию броуновского движения.

Вот я и сидела в темноте да в экзистенциальном одиночестве. А через какое-

то время уже и переодеваться не надо было: брюки и футболка чудным

образом высохли росто сами по себе, но запах аяуаски в ту ночь въелся в

них прочно и надолго – они потом прошли через много стирок, но но этот

запах так и не выветрился и не выстирался. Вообще-то я против него совсем

не возражала, потому что, в отличие от всяких там синтезированных

ароматов духов и дезодорантов, он был простым, искренним и природно-

чистым.

Тут Вилсон озаботился ситуацией, которая никак не менялась к лучшему,

встрепенулся и решил принять очередные решительные меры. Он сел

передо мной на корточки и долго из последних сил пел икаро, хлопал

давешним веером по затылку и по макушке, и обдувал со всех сторон дымом

мапачо - их горький дым застывал в ночном воздухе густым и недвижным

облаком. Но все было бесполезно – похоже, внутренний процесс шел своим

чередом: ни Вилсон, ни я повлиять на него извне не могли, и нам оставалось

только ждать, когда он завершится сам по себе, и я выйду из состояния

каменного истукана. Через некоторое время Вилсон утомился уже

окончательно и оставил меня в покое – вот я и сидела и слушала звуки

ночной сельвы.

Прошло какое-то время, он снова проснулся, подошел ко мне и сказал, что

сейчас польет мне на голову холодную воду. Я не стала возражать. Если

выбирать между поливанием водой и окуриванием дымом, как он делал

раньше – то предпочтение однозначно отдавалось воде.

И впрямь – то ли потому, что процесс уже подходил к своему логическому

завершению, то ли потому, что холодная вода обладала целительной силы,

но от нее сразу стало легче, и тут же началось перемещение в привычный

для меня мир.

Параллельно при этом я подумала, что, тут, может быть, не столько сама

вода как Н2О, сколько две мои ориша из Кандомбле пришли мне на помощь:

они обе воплощали энергию водных стихий; одна – морской, другая –

речной и что это как раз они затушили огнедышащие вулканы, после чего

жидкая лава под ногами стала постепенно преобразовываться в привычную

твердую почву под ногами.

Позже мне довелось прочитать статью одного из адептов аяуаски, где

описывался его опыт, похожий на мой собственный и тоже вулканического

характера - правда, с одной существенной разницей: ощущения пережитого

на уровне органов чувств оказалось у нас с ним прямо противоположными.

Во время церемонии, - говорилось в его статье, - я чувствовал, как каждая

клеточка тела была завернута во всепроникающую целебную вибрацию, и

что сам воздух вокруг меня вибрировал в акустическом резонансе с песней-

икаро, которую пел шаман.

Здорово ему, видно, было при этом. Может быть, потому, что некоторым

настройку на мировой узор приходится начинать издалека да изглубока, de

profundis да через вулканы?... а вот некоторым - автору вышеупомянутой

статьи, например, - песня-икаро уже изначально несет не грохочущую

перестройку, а гармонию и мир.

Еще через какое-то время после поливания водой я уже смогла

пошевелиться, и тогда поднесла руку с часами к глазам. Было около трех

утра: это означало, в реальном мире с начала церемонии прошло уже около

семи часов.

Дальше я поняла, до чего же мне хотелось спать, и тогда я с вожделением

посмотрела на мягкий матрас, положенный под приветливую белую

москитную сетку, на покрывающее его чистое голубое одеяло. Но подняться

с лавки и постоять, не говоря о том, чтобы пройти несколько шагов к

матрасу – до таких свершений все-таки еще было далеко. Так что, посмотрев

на спящих – а действительно ли они спят? - я по возможности элегантно

пересекла комнату от деревянной лавки к далекому матрасу на четвереньках

и быстро нырнула под москитную сетку. Опять пробудившийся Вилсон

принес свечку, зажег ее и поставил неподалеку от матраса.

Свет от нее уже был мягкий и ровный; он не распадался на фракции, не

метался по комнате и не жил отдельной от своего источника жизнью. Со

светом горящей рядом свечи стало хорошо и по-домашнему уютно, и вскоре

я забылась легким сном и слышала, как вверху по-прежнему копошились

летучие мыши, и время от времени, после резкой команды авторитетного

руководителя, они дружно и синхронно сбрасывали что-то тяжелое вниз, и

оно плюхалось к подножью моей москитной сетки, но вопрос: что же

именно они могли сбрасывать? - меня уже не волновал никак.

Проваливаясь уже глубже в сон, я подумала, что все-таки смогла переплыть

эту загадочную хрустально-сепиевую реку, и темная ночь осталась позади. И

что теперь я стояла на другом берегу реки, с интересом оглядываясь по

сторонам.

Здесь раскинулся громадный сад, сплошь заросший деревьями, травами да

цветами. Корнями все они уходили в землю; она их держала и питала.

Пчелы над ними гудели, оплодотворяди их и собирали мед. Птицы пели и

радовали душу. Цветы пьянили своим ароматом. Вот он тут тебе, живой

Абсолют, из которого все исходит, и тут же тебе и привязанная к нему

относительность с ее причинно-следственными связями. Все упорядочено,

все находится в симбиозе, во всепроникающем взаимодействии.

Как потом выяснилось, на этом новом берегу и цветы были ярче, и пение

птиц слаще, и желания исполнялись быстрее. И я невольно задумалась: не

отсюда ли именно все мои синхронистичности, пробившиеся в день сегодняший, и стартовали?

28. УТРО. ВОЗВРАЩАЯСЬ В ТАМШИЯКУ - 1

Еще не было и шести утра, а Вилсон уже принялся опять мести пол в

комнате, готовясь к уходу. Я от его деятельности проснулась, но молча

лежала, не двигаясь, и смотрела на него через полупрозрачную москитную

сетку, сопровождая взглядом каждое его движение... что это за страсть у

него такая к подметанию полов... потом выползла из-под сетки и осторожно

выпрямилась. Ноги казались не особо связанными с самим телом, а пол подо

мной слегка накренился вбок.

- Вода из ручья поможет, - посоветовал размахивающий веником Вилсон,

который понял мое состояние, даже не глядя на меня. – Утром, после приема

аяуаски первым делом нужно облиться холодной водой из ручья.

Я с сомнением посмотрела на высоченную приставную лестницу, потом

слегка пошевелила ватной ногой, опробуя ее на деле. Дядечка благородно

пришел на помощь: не зря, оказывается, я в нем вчера заприметила

офицерские мотивы. Он прочно обхватил мою правую руку выше запястья, а

левой рукой я как клешней зацепилась за перекладину на лестнице. На

середине лестницы вера в свои силы вернулась, и дальше уже все было

просто. Я пересекла поляну, добралась до знакомого бревна, перешла по

нему ручей, разделась и стала обливаться свежей водой из хрустального

ручья.

Утренние водные обливания действительно оказались живительными, и

подорванные ночным бдением силы, как и обещано, возвращались

незамедлительно. Я оглядела свое тело. Тут, в сельве, я провела почти всю

ночь без москитной сетки. И где же были те комары, которых я так

панически боялась еще с самой Панамы? Хоть бы один за ночь укусил!

Я бросила прощальный взгляд на дом, на речку, на лужайку, где во