Судный день - Адриан Д'Аже

— Что, черт возьми, возомнил о себе этот О’Коннор? — резко спросил вице-президент, когда его соединили с ЗДО Уайли по секретному каналу связи.

— Я только что узнал об этом, господин вице-президент. Могу заверить вас, что он получит дисциплинарное взыскание.

— Взыскание? Да его нужно выгнать к чертовой бабушке! Если дать волю вот таким О’Коннорам, то скоро, черт побери, мы будем приглашать Ахмадинежада вместе с его сумасшедшими мусульманскими лидерами на какое-нибудь барбекю на лужайке перед Белым домом! Он там слишком спелся с этими придурками из госдепартамента. Отправьте-ка вы его присматривать за Мугабе и его гангстерами. А еще лучше — забросьте его на Аляску. Может быть, жизнь среди медведей и этих проклятых эскимосов раскроет перед ним более радужные перспективы.

— Считайте вопрос решенным, господин вице-президент, — ответил ЗДО Уайли, но этого можно было и не делать. На том конце линии уже положили трубку.

22

Гакона, Аляска

Такой жестокой снежной бури здесь никто не мог и припомнить. Ледяные ветра проносились по долине реки Коппер со скоростью больше ста километров в час. О’Коннор взглянул на экран камеры слежения, и его невольно передернуло. Столбик термометра упал до отметки минус пятьдесят градусов. «Аляска — слишком жуткое место, чтобы праздновать здесь свой сорок второй день рождения», — уныло подумал он, когда центр управления ПИССАВМ содрогнулся от очередного ураганного порыва обжигающе холодного ветра.

ПИССАВМ — это Программа исследования северного сияния активными высокочастотными методами, на первый взгляд совершенно безобидный научный проект, развернутый на базе, расположенной посреди дикой природы Аляски в районе Гаконы, в 320 километрах от Анкориджа, но перечень экспериментов уже вызвал у О’Коннора недоумение. Снаружи ветер наметал сугробы вокруг 180 мощных антенн, расставленных на площади почти в пятнадцать гектаров. Каждая из них была высотой более двадцати метров, по форме напоминая вращающуюся сушилку для белья с заднего двора, но, будучи объединенными в одну антенную систему, они могли генерировать радиоизлучение ошеломляющей мощности в 3,6 миллиарда ватт.

— Метель там просто сумасшедшая.

С улицы в двери, пригнувшись, нырнул доктор Тайлер Джексон, старший научный сотрудник ЦРУ в проекте ПИССАВМ, и прошелся по центру управления, смахивая снег с вытянутого угловатого лица и рыжей бороды. Нырять в двери долговязый ученый привык еще в юношеском возрасте, но сейчас Джексону исполнилось уже шестьдесят четыре, скоро на пенсию. Он работал на Агентство уже более сорока лет, но, как и О’Коннор, не всегда соглашался с политическим курсом, установленным штаб-квартирой ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния.

— Причем разбушевалась не только метель, — ответил О’Коннор. — Иранцы только что совершили еще один пробный пуск своей ракеты «Саджиль-2».

За две недели, прошедшие после того, как О’Коннор прибыл в Гакону, между двумя мужчинами установились дружеские отношения. У обоих была серьезная научная подготовка, оба имели доступ к информации высшей степени секретности, и оба служили своей стране вопреки лишениям в тяжелых условиях Аляски.

— Взгляните на это. — О’Коннор перезагрузил снимки со спутника, на которых мощная двадцатишеститонная ракета величественно взмывала в ночное иранское небо со стартовой площадки на испытательном полигоне в Семнане неподалеку от Тегерана.

— Они проделали длинный путь за очень короткое время, — согласился Джексон. — Их следующим шагом будет трехступенчатый ракетный двигатель… после чего в зоне досягаемости окажутся такие города, как Рим и Лондон.

О’Коннор кивнул.

— На это может уйти не так много времени, учитывая их первый космический запуск, — видите вот эти детали и осколки, отлетающие от ракеты, когда она отрывается от стартовой площадки? Тем не менее уже примерно через год после него они вывели на устойчивую орбиту свой спутник.

— Вы думаете, что им помогают? К такой информации меня не очень-то допускали.

— Что им помогают, я знаю точно. Я видел доклады одного из наших агентов в Иране. Для ракет-носителей им нужна мартенситная сталь, из которой делается корпус ракеты. Это сверхпрочная низкоуглеродистая сталь, без которой нельзя изготовить легкую обшивку. В соответствии с международными соглашениями, торговля этим материалом строго контролируется, но иранцы все равно умудряются покупать ее; выходит, что кто-то им ее продает. Заготовки из медновольфрамового сплава для стабилизаторов управления твердотопливным двигателем также запрещено продавать Ирану, но каким-то образом им удается заполучить и это… вероятно, из Китая.

— А почему, собственно, вольфрамовый сплав?

— Продукты сгорания твердого топлива содержат оксид алюминия, который является чрезвычайно твердым абразивным материалом, — пояснил О’Коннор, — но иранцы сумели разработать стабилизаторы реактивного двигателя, которые выдерживают полные шестьдесят секунд горения первой ступени ракеты. Если им удастся решить проблему внешнего теплового экрана и к тому же создать ядерную боеголовку, баланс сил в мире изменится самым решительным образом.

— И вы считаете, что они уже близки к этому?

О’Коннор кивнул.

— В поступающих из Ирана донесениях сообщается, что они строят завод по обогащению урана в районе древнего города Ком, но этот завод расположен так глубоко в теле скалы, что его практически невозможно достать, по крайней мере, с помощью обычных авиабомб. У Пентагона имеется одна разработка, которую еще называют «тяжелый снаряд-пенетратор»: он несет заряд в сотни килограммов взрывчатки. На место он доставляется бомбардировщиком «Стелс», но даже этого может быть недостаточно, чтобы справиться с бронированными помещениями на большой глубине.

— Чем, вероятно, и объясняется то давление, которое оказывается на нас, чтобы ускорить эксперименты здесь, — угрюмо продолжил Джексон, — и это полное безумие.

— Что, так опасно?

— Научная часть совершенно не опробована, и только этого уже достаточно, чтобы быть осторожным.

— Попробуйте объяснить это вице-президенту.

— Ну да. Или еще какому-нибудь рвущемуся в бой начальнику из Пентагона. Вы видели их предложения по операции «Эфир»?

— В общих чертах.

— Там предусмотрено три этапа. На первом предполагается осуществить взрыв мощностью три миллиарда ватт для нагрева и поднятия границы ионосферы, чтобы посмотреть, сможем ли мы этим отклонить ракету от курса, а последняя фаза направлена на то, чтобы разработать способы контроля за погодой, чего военные пытаются добиться еще со времен Вьетнама. Но, какими бы опасными ни были эти эксперименты, больше всего меня беспокоит вторая фаза.

Джексон вставил портативный накопитель в компьютер О’Коннора и запустил презентацию в формате «Пауэр Пойнт», отмеченную грифом «Совершенно секретно».

— Вторая фаза включает в себя генерацию волн сверхнизкой частоты, или СНЧ, которые будут направлены к ядру Земли, точно так же, как в горнодобывающей промышленности используется сейсмическая томография для поиска месторождений нефти и природного газа.

— Только в горнодобывающей промышленности используются мощности порядка тридцати-сорока ватт?

— Вот именно. Известно, что при более высоких уровнях мощности можно просвечивать землю рентгеновским излучением, чтобы получать изображения туннелей и бункеров, но Пентагон хочет знать, сможем ли мы генерировать излучение сверхвысокой мощности, которое будет в состоянии разрушить подземные сооружения, — и одними из первых в списке таких объектов стоят иранские ядерные предприятия.

О’Коннор тихонько присвистнул.

— И мы всерьез собрались бомбардировать ядро Земли волнами мощностью в три миллиарда ватт?

— В Вашингтоне есть могущественные силы, которые твердо намерены выяснить, сработает ли это, и я опасаюсь, что наш директор — всего лишь марионетка, которая будет делать то, что ей скажут. Вы знаете, что такое чандлеровские смещения полюсов?

О’Коннор кивнул. Американский астроном Сет Карло Чандлер в 1891 году обнаружил колебания оси вращения Земли амплитудой до пятнадцати метров.

— Так вот, — продолжал Джексон, — один очень уважаемый индийский сейсмолог обратил внимание на данные Международной службы наблюдения за вращением Земли. За три месяца, предшествовавшие разрушительным землетрясениям и цунами 2004 года, чандлеровские колебания существенно увеличились. Обычно мы могли иметь в год одно землетрясение силой свыше семи баллов по шкале Рихтера — это мы называем «сильное землетрясение», — но в 2004 году обширное землетрясение произошло 23 декабря во впадине Маквари рядом с Новой Зеландией, и оно было мощностью 8,1 балла. А всего через три дня случилось еще более сильное землетрясение… в районе девяти баллов, если я не ошибаюсь… в результате которого образовалось цунами, унесшее сотни тысяч жизней на побережьях Азии. Сильные землетрясения возникают все чаще, а чандлеровские колебания поддерживаются перераспределением масс в расплавленном внешнем ядре Земли, а также в коре и океанах.