Три истории. Повести - Александр Зуев

– Давайте немного повременим, Вениамин Валентинович. Насколько я помню, у вас в Бюро имеется еще одна дополнительная морозильная камера для хранения неопознанных и невостребованных тел. Пусть пока там побудет. Мало ли какая дополнительная информация появится.

– Хорошо, я дам распоряжение санитарам, – на том и порешили.

Некоторое время Задонский сидел и молча, задумавшись, держа трубку городского телефона в руке, подперев ею подбородок. Потом опустил ее на рычажки телефона. «Однако вот какие пироги получаются», – тихо сказал сам себе.

Этим случаем работа Вениамина Валентиновича на сегодня закончилась, поскольку работал он на полставки, хватит для его 57 лет. Из секционной пошел в кабинет экспертов заполнить соответствующие медицинские документы. В частности, отпечатать предварительную справку о причине смерти Осмоловской и ненасильственном ее характере.

Позвонил жене, сказал, что работа на сегодня завершена и он приедет на обед вовремя. Жена встретила его прямо у порога; уставший и задумчивый вид супруга смутил ее. Лицо осунувшееся, бледное, постаревшее сразу.

– Что с тобой, Веня? Ты не болен? Или на работе что не так, – спросила она. – Вид у тебя, прямо скажем, не ахти какой. Давай раздевайся, мой руки и за стол. Твой любимый рассольник и котлеты ждут не дождутся быть съеденными.

– Просто устал. И вообще, трудно работать с дураками и серьезные вещи планировать вместе с ними. Жизнь убеждает меня в этом.

– Ты о чем это, хороший мой? – уже с волнением в голосе спросила его жена.

– Так, просто мысли вслух. Не обращай внимания. Как хорошо, что у меня есть ты – большая умница, с вагоном терпения, мой единственный надежный человек. Вообще, спасибо тебе за то, что ты всю жизнь была рядом, даже в самые трудные, казалось бы, совсем безнадежные минуты. И прости меня, если временами причинял тебе боль – характер у меня еще тот! Ладно, пойдем на кухню, особого зверского аппетита я сегодня не нагулял, но твои кулинарные изыски съем с удовольствием!

– Странный ты какой-то… Как бы прощаешься и просишь прощения, не приведи Господь! Что произошло? Но не хочешь – не говори. Пока. Потом обязательно расскажешь. Ладно, давай за стол, – и хозяйка потянулась за тарелками и чашками, стоящими близ обеденного стола.

– Пока не произошло, но чувствую, все идет к этому. Как же так могло выйти? Неужели дал маху и прокололся на какой-то мелочи? Я – точно нет. Неужели из-за этой мрази Зори и его безмозглой головы все полетит в тартарары? – про себя думал Задонский. – Рухнет четко выстроенная система, создавал и отлаживал которую не один год. И никто даже не догадывался, что он, скромный и тихий, интеллигентного вида врач, и есть тот самый Док – Профессор, великий и ужасный. Прямо, как в сказке! А если возьмут? Нет, бежать и скрываться он не будет; годы не те. Примет это стойко и спокойно.

Пообедав, Вениамин Валентинович поблагодарил жену за вкуснятину и, поцеловав ее в щечку, пошел немного отдохнуть на диване. А мысли все не отпускали его: «Придумать, надо срочно придумать причину для скорейшего захоронения бедолаги Эльзы. И концов больше нет. Все убедительно им напел, не подкопаешься. Мне верят, как самим себе. Следаки и опера без претензий: нет криминала – нет и хлопотной для них работы. Единственный, кто может не успокоиться и терзаться сомнениями – это Воронов. С ним сложно и очень. Этот вполне может и эксгумацию затеять. Господь милосердный, не доходить же мне до крайности… Это уже слишком!»

А между тем полковник Воронов после сообщения эксперта о результатах вскрытия Осмоловской действительно не находил себе места. Расхаживал по кабинету от двери к столу и обратно, вид задумчивый и озабоченный. «Что-то не срастается во всем этом деле. Что не так? На сердце Эльза Яновна не жаловалась, в поликлинику не обращалась. На больничном находилась – так это все банальная простуда. Да и работала где? В терапии. Уж там без проблем и всяких очередей ее бы проконсультировали и полечили. А напротив располагается кардиология… Тоже все рядышком. Никаких оснований беспокоится за свое здоровье. И вдруг – на тебе, смерть от заболевания сердца. Да еще и признаки столь выраженных болезненных изменений, а жалоб на здоровье никаких… Нет, не все тут ясно. Правильно дал указание пока не выдавать тело для захоронения. Что-то мог не заметить эксперт? Сомневаюсь, с таким опытом работы, как у Задонского, это можно сразу исключить. Или не захотел заметить? Эй, куда это меня понесло… А почему это не может быть умыслом, а? Господи, ну и мысли у меня пошли-поехали. Вениамин Валентинович – и умысел! Смешно. Или не очень? И все же… Дам я задание ребятам порыться в прошлом уважаемого нашего доктора. Чем черт не шутит!? Который раз повторяю себе – ох, какая все-таки непредсказуемая штука жизнь!»

Вызвал к себе в кабинет своего заместителя, переговорил с ним, посоветовался и дал указание на проверку личности Задонского. «Откуда он у нас? – задавал вопрос Воронов себе и помощникам. – Где родился, где крестился? Что заканчивал? и т. д. Эксперт. Доктор. Док. Профессор. Много знает. Неужели он? Но почему именно он, какие основания вот так, с бухты-барахты, подозревать уважаемого человека!? Даже ладони рук вспотели – что-то я так разнервничался… Невероятно, но в нашей практике уже однажды подобное случалось. А он… Сколько лет с нами работает, рука об руку, по роду своей профессии достаточно информирован о делах наших, о конкретных случаях тем паче».

– Андрей, зайди ко мне, – по внутреннему телефону Воронов позвонил Прохорову.

Через пару минут тот вошел в кабинет начальника.

– Поезжай в ЦГБ, найди заведующую терапией и задай ей один-единственный вопрос: жаловалась ли Эльза Яновна Осмоловская на свое здоровье, а именно, на больное сердце? Это очень важно и выяснить нужно срочно. Жду от тебя звонка прямо из больницы. Вперед!

Андрей с улыбкой отметил про себя: «Ну, вот и повод встретиться с Ириной. А то обещал позвонить и исчез с поля зрения. Хотя, вспоминала ли она его? А то возомнил о себе невесть что и должен был непременно запасть ей в душу?»

Добрался быстро, на такси. Уже знакомым маршрутом прямо в терапию. Спросил – на месте ли заведующая? Ему ответили – да, у себя в кабинете. Постучав в дверь и услышав заветное "Да, войдите", Прохоров с улыбкой на лице уверенно шагнул в кабинет. Ирина Борисовна сидела за своим рабочим столом, перед ней возвышалась гора из историй болезней, в одну из них она что-то записывала. Подняв глаза,