Духless: Повесть о ненастоящем человеке - Сергей Минаев

– Охуительно, – только и могу вымолвить я. – Собаки цепные… думать не думают, только лают. И чего мне теперь делать? Аф-аф?

– Аф-аф! – смеется Серега.

И тут перед нашим столом возникает Гоша из отдела маркетинга.

– Здорово, мужики! – Гоша всегда жизнерадостен и простоват. Он один из немногих старожилов компании, ухитрившийся выжить после всех чисток, особенно ничего не делая, и сохранить оптимистичный настрой, что бы ни случилось. – Чё, завалили годовой план и лаете на призрачную премию? Да, мужики?

– Мужики все в тайге, лес валят, – сумрачно отвечает Уваров.

– А тебя чего, чувачок, в Сибирь переводят? Заставим таежных белок есть французскую кукурузу, или что?

– Меня переводят сразу в белки. А то в Сибири низкая покупательская активность по нашей товарной группе. Вот сижу тут, учусь лаять, чтобы волков отгонять.

– Кстати, о собаках. Вы не собаководы?

– Нет, – дружно отвечаем мы.

– Слушай, все равно. – В этот раз Гоша обращается ко мне: – Тебе собака не нужна? Модная?

– Какая еще собака? – спрашиваю я обессиленно. Понимая, что Гошу лучше выслушать, или он не уйдет никогда.

– Охуительная собака, кану корсо, знаешь такую породу?

– Это про которую всякие модные журналы писали «собака мафии»?

– Ага. Люди знакомые задаром отдают.

– Да ну ее. Кто с ней гулять будет – меня дома никогда не бывает. А сколько она стоит, кстати?

– Полтора косаря. А отдают просто так.

– Хорошая собака. А чего же отдают-то?

– Да понимаешь… стоит-то она полтора, но сожрала уже на восемь.

– Гы-гы-гы, а чего она жрет-то?

– Да жрет, сука такая, в основном фирменные вещи. Сумки и обувь «Tod’s» и «Prada», диван какой-то модный обгрызла. Причем обувь домработницы не жрет, а хозяйские сумки, спрятанные на верхних полках шкафов, как-то умудряется доставать. Такая падла, что не надо ничего.

– Гламурная какая-то собака.

– Да уж… Ну, так у тебя знакомых нет, кому отдать? А то люди хорошие отдают, жалко их.

– Да тут не знакомые, а враги какие-нибудь нужны. Надо подумать.

– Ну, если придумаешь, свистни, о’кей?

– Ага.

– Ну, я пойду тогда. Смотрите не увлекайтесь лаем, мужики.

Мы допиваем кофе, и я пытаюсь вспомнить, на чем мы остановились. Открутив пленку разговора назад, я ловлю нить и спрашиваю Серегу:

– Серег, суть я понял. Тока ты мне скажи, чего я там делать буду? Я же в специфике ни бум-бум. Цель визита не ясна.

– На самом деле специфику я тебе объясню. Когда-то у нас с Гулякиным был базар, что все его косяки я знаю и прошу его только ничего не портить и особо не залупаться. И все это время был у нас некий пакт. А тут вышло такое дело, что я нечаянно прошерстил его основного дистрибьютора, но он весьма ловко скинул концы, на последние месяцы прошлого финансового года тормознул ему платежи по бюджетам и, ловко лизнув Гарридо, свел ситуацию на нет. А суть там была в том, что есть два дистрибьютора, с одинаковыми оборотами, но один получает маркетинговый фонд больше, чем другой (и мне понятно почему), а второй очень недоволен. А ребята они хорошие. И я чувствую, что он второго дистрибьютора просто сливает. А еще появляется новая фирма-дистрибьютор, которая тотчас же получает бюджет на развитие, согласно правилам компании, но выяснить, что они и кто они, я не могу, ибо во все мои последние вояжи в Питер со мной ездит Гарридо. А обороты, как ты знаешь, не растут. И я так понимаю, что второй дистрибьютор, чувствуя все гулякинские аферы, просто в один прекрасный момент спрыгнет от нас. Короче, ситуация с Гулякиным – как с Гошиной собакой. Стоит полтора, а портит на все восемь. Только портит он уже значительно больше.

– Серег, у вас там схемы похлеще, чем у мошенников, подделывающих кредитные карты. Я-то чем помогу тебе?

– А тем. Гарридо в Ростове, я тоже там буду. Твой визит для Гулякина – прогулка. Ты на собрании не был, не совсем в теме. Ну послали проверить, и проверишь. Он тебе поляну накроет, девок и все. Тем более, прослышав о твоих похождениях в Москве, он подумает, что ты и в Питере все дни прогуляешь. А я тебе просто даю сейчас наводку. Мешать он тебе не сможет, информированности твоей не ожидает. В общем, направление поиска у тебя есть. Если не поймаешь его, так убеди просто, чтобы регионы не баламутил своими провокациями. А то они у меня уже все быковать начинают. И если он от Москвы бюджет дополнительный откусит, то в лавке такая война народная начнется, мама дорогая!

– Спасибо тебе, друг. Только мне этот визит сейчас очень некстати. В Москве дел по горло. Кошмар, в общем. Тут твои еще с проблемами.

– Они пока мои. Проблемы. А потом и твои будут. Он очень хитрожопый товарищ. Знаешь, с такой напористостью крепостных крестьян, которые потом скотопромышленниками становились…

– Ага. Знаю. Ну ладно. Спасибо за информацию. Попытаюсь показать ему трудности зарождения капитализма в крепостной России. Благо диплом историка позволяет.

– Ты уж постарайся.

– Я уж постараюсь, swear, – я прикладываю руку к груди, – делать гадости – наша профессия!

Я поднимаюсь к себе в кабинет и нахожу на своем столе пухлый конверт. Замечаю на нем логотип сигаретной компании, с удовольствием рву бумагу, и из конверта на стол выпадают листы копии учредительных документов ЗАО «ДЖЕТ ЛОУНЖ». Я просматриваю список учредителей, вижу в нем Мишу Зеленова, его друга Сашу, своего друга Вадима и СЕБЯ. Со скромным указанием шести процентов. Я улыбаюсь и набираю номер телефона Вадима:

– Партнер?

– Партнер, партнер. Видел уже документы, что я тебе прислал? Сам копии с оригинала снял.

– Шустрый ты, однако.

– Быстрый, брат, быстрый. Обмоем сегодня?

– Я сегодня в Питер еду.

– О как! И я на неделе туда поеду. Надолго?

– На три дня почти.

– Ну, стало быть, увидимся, если ничего не изменится.

– Ага. Я тебе еще сегодня деньги отдам. Ты, кстати, им платеж перевел уже?

– В пятницу еще, а то исправили бы они документы, ага.

– О’кей. Я тогда поеду домой, заезжай ко мне часов в шесть… Сможешь?

– За деньгами я всегда смогу, брат, за деньгами-то – да.

– Вадим, ну ты доволен?

– Ага. Я даже сегодня спал плохо от этого. А ты?

– Я тоже спал плохо, но по другим причинам. И тоже доволен.

– В общем, увидимся.

– Пока.

Я отключаюсь, вытягиваюсь в кресле и гляжу в окно на город. И он уже совсем не кажется мне таким сумрачным…

Без пятнадцати шесть, уже у себя дома, я окончательно пакую командировочные вещи, проверяю билеты, деньги и карточки. Затем закуриваю сигарету и иду в спальню за деньгами. Я открываю шкаф и начинаю ощупывать пространство за старыми вещами, думая о том, что пора бы наконец завести нормальный сейф. Хотя если дело прогорит, то никакой сейф уже не будет нужен, резонно подсказывает мне сознание. Но я нахожу это утверждение вредным и отстойным и гоню его прочь. И вот, одну за одной, я достаю на свет божий пять пачек по десять тысяч долларов США. Кидаю их на постель, закуриваю сигарету, смотрю на них так, будто я покупаю долю в нефтяной компании, потом думаю о том, что покупка акций нефтяных компаний в наше время – дело не совсем верное и даже политически близорукое, и решаю, что пусть это будет мне казаться покупкой акций «Майкрософт».

Решая, в чем мне передать их Вадиму, я не нахожу ничего лучшего, чем вырвать из лежащего рядом журнала «Vogue» страницы и перетянуть их резинкой. Сложив пачки вместе, я заворачиваю их в журнальные страницы и перекидываю резинку. На странице журнала изображены собаки в каком-то сногсшибательном интерьере. Я вспоминаю сцену в столовой, улыбаюсь и тихо говорю: «Аф-аф!»

До поезда шесть часов. В дверь звонит Вадим. Я на всякий случай смотрю в глазок и открываю дверь. Вадим смотрит на меня, стоящего на пороге со свертком из журнальных страниц в руках, и говорит:

– Это ты так в Питер собрался? Не много тебе одному?

– В смысле? – не очень понимаю я.

– Это у тебя что в руках, в свертке?

– Деньги, Вадим, деньги.

– А-а-а… А я думал – наркотики.

– Это бьет по мозгам круче любого наркотика, брат…

Часть вторая

Insomnia[6]

Drive boy dog boy

Dirty numb angel boy

In the doorway boy

She was a lipstick boy

She was a beautiful boy

And tears boy

And all in your innerspace boy

You had

hands girl boy

and steel boy

You had chemicals boy

I’ve grown so close to you

Boy and you just groan boy

She said comeover comeover

She smiled at you boy.

Поезд

Runaway train, never going back

Wrong way on a one-way track

Seems like I should be getting somewhere

Somehow I’m neither here nor there.

И вот я еду в Питер. Именно еду, а не лечу бизнес-классом в самолете. Хотя корпоративные самураи всегда должны передвигаться именно так. Самолеты вызывают у меня панический ужас, особенно если это самолеты внутренних российских авиалиний. Когда мне нужно быть в Париже, Милане или другом европейском городе, страсть заграничного шопинга и джет-сета перевешивает страх перелетов. Но поскольку перелет в российский город никакими такими заграничными радостями мне не светит, остается голый ужас, хандред, зе фак, персент пьюр. Я так и представляю себя лежащим посреди пластиковых обломков кресел и чемоданов «Delsey» и «Samsonite» и ошметков человеческих тел, пропитанных запахами алкоголя и экскрементов. И все из-за того, что какой-то бухолов из осмотровой группы вместо замены расшатавшихся винтов в крыльях попросту забил их обратно молотком. И пошел допивать дальше, поставив в досмотровом журнале отметку – «нарушений не выявлено». Брр!.. Конечно, никакого пейзажа я (НЕ ДАЙ БОГ!!!) не увижу и запахов тем более не ощущу. Но частенько, особенно в нетрезвом состоянии, я люблю рисовать эти ужасные картинки своим приятелям.