Мертвый Шторм. Зарождение - Ракс Смирнов

— Я тебе даже больше скажу, у меня и ручки то нет!

Теперь они искренне рассмеялись вместе. Стас просто растворялся в своей гениальности. Однако он заметил, что Артур как-то погрустнел — похоже, его что-то смущало.

— Что такое, брат лесоруб? — спросил Стас.

— Знаешь, — в голосе Арти слышалась осторожность, — меня только смущает, что ты начинаешь активную фазу борьбы с того, что считаешь всех дураками…

— Поясни.

— Ну… Олимп, Цикады вот… Я последним, конечно, не доверяю, но все же… Да и, я так понимаю, Сопротивление ты тоже хочешь развести? Ты всех их обманываешь, строишь хитрые стратегии, разве это не то же самое, что делает Федерация?

Такой вопрос немного поубавил уверенность Станислава. Артур, конечно, всегда был далек от реальной политики, и в общем-то начальником своей станции он стал только благодаря Пенькову. Поэтому такой вопрос был не удивителен с его стороны, но тот факт, что он засомневался в человеке, в своем товарище и друге Стасе, который вытащил его в прямом смысле из дерьма, очень сильно огорчал.

— Слушай, Арти, — Стас тяжело выдохнул, — понимаешь ли… политика устроена таким образом, что, если ты будешь играть исключительно по-белому, у тебя ничего не выйдет. Ты думаешь, согласился бы Олимп отдать нам установку, если бы я сказал им, что понятия не имею, что это? Да нет, конечно! Я даже больше скажу, Олимп нам вообще не доверился бы. Как и Цикады. Мы с тобой для них обычные чинуши Федерации.

— Но все же ты солгал им.

— Это ложь во благо, друг мой. Политика остается политикой всегда, к сожалению, так работает реальный мир. И она не любит добряков, всегда играющих честно. Если мы будем играть с Олимпом или Цикадами честно, они кинут нас при первой же возможности, и мы останемся ни с чем. Ты же понимаешь это?

— Понимаю, конечно.

— И я понимаю. Но в то же время понимаю твои сомнения. Поэтому хочу, чтобы ты знал. Хоть мне и приходится немного хитрить, у нас всех: у Сопротивления, Цикад, Олимпа и даже у Южного Базара — один противник: Федерация, которая повязла в монополии, коррупции и кумовстве. Когда мы с тобой придем к власти, мы сможем это поменять. И все те, кого я, как ты сказал, «считаю дураками», сами скажут мне спасибо за мою стратегию.

— Ладно, друг, я доверяю тебе. Надеюсь, ты осознаешь, что делаешь.

Машина остановилась. Водитель сказал по коммуникатору, что они уже у входа на станцию. Станислав достал свой шлем из верхнего рундука и сказал:

— В общем, нам осталось обсудить вопрос поставки с лидером Сопротивления, и на сегодня все.

— Только есть одна проблема, Стас… — Артур замешкался. — Стесняюсь признаться, но я понятия не имею ничего о Сопротивлении, кроме очевидного факта их борьбы с Федерацией.

— Погоди, — Стаса даже пробило на искренний хохот. — Как это ты не знаешь ничего про них? Ты как на саммитах и съездах вообще ориентировался в обстановке?

— Да как-то мимо ушей пропускал, это ж не наши проблемы всегда были. Тем более, что эти сопротивленцы особо угрозы никакой не представляли, как я понял.

— Тут ты прав, конечно, они больше кричат, чем делают. Ты хоть их лидера знаешь, как зовут?

— Ну да… Алексей… Вдовин, если я ничего не путаю.

— Уже хорошо. Ладно, надевай шлем, пошли, по радиосвязи расскажу.

— Босс, нам идти с вами? — послышался голос по громкой связи.

— Только одному. И идти на расстоянии, чтобы не привлекать много внимания.

— Там настолько опасно? — голос Артура прозвучал напряженно.

— Не то чтобы опасно, — Стас вылез из салона и, подождав Артура, захлопнул дверь, — но охрана нам не помешает.

— Я думал, Сопротивление — такое же объединение людей, как и все остальные, со своей организацией и порядком.

— О, мой друг, — он переключился на канал закрытой связи, чтобы его слышал только Артур, — ты сейчас познаешь дивный новый мир. Сопротивление — лишь формально организованная станция. По факту это один большой хаб и пристанище для разношерстного люда: бандитов и изгоев с «Яшьлека», недооцененных творцов, сбежавших от Федерации… добровольно или принудительно, искателей легкого и низменного досуга, в числе которых иногда бывают даже бойцы самой Федерации, а также множества торговцев нелегальным и запрещенным. В общем, настоящий парк развлечений для маргиналов. Ладно, заходим, — он открыл дверь вестибюля, ведущего в подземный переход, — маску лучше не снимай. Никому не стоит знать, что мы были здесь. Не переживай, тут в защите каждый второй ходит.

Они спустились в подземный переход и сразу попали в уникальное место. Торговые павильоны из мирного времени успели обрасти множеством пристроек и хибар из мусора, отчего проход был шириной всего в пару метров. Подземный переход представлял собой натуральные трущобы. Свет тут отсутствовал как класс, единственным способом ориентироваться в пространстве был налобный фонарик. Из темноты на путников постоянно кто-то пялился, это чувствовалось даже затылком.

Артур, пригнувшись, чтобы пройти под грязными портками, которые сушились прямо поперек прохода, спросил:

— Что-то тут как-то мрачновато для большого оживленного хаба… и где герма?

— Герма там, где и должна быть: у входа на станцию.

— А тут что?

— Улей совсем опустившихся на дно представителей общества. Ты же знаешь, что «Козья слобода» всегда была перенаселенной станцией?

— Ну да, слышал, потому что тут вроде сразу два поезда встало в День Поражения.

— Именно. К тому же на уцелевшем «Яшьлеке» фон в первые годы был настолько колоссальным, что многие оттуда сюда сбежали. Но так как места не особо много на станции, часть решалась жить прямо в открытом всем ветрам переходе… Те, кто был поумнее, потом перебрались на другие станции, а всякий сброд, как видишь, продолжает гнить, разлагаться и существовать тут. А вот и герма.

Они подошли к