Неожиданный звонок - Сьюзан Ховач

Другая мысль посетила меня. Не ошибаюсь ли я насчет решимости Уоррена найти Джину? Я была удивлена и тронута преданностью, которая заставила его взять недельный отпуск и отправиться на ее розыски в Лондон, но что, если его поступок имел более зловещий мотив? Снова подумав о Терезе, я сказала себе: допустим, Уоррен убил Терезу, а Джина видела, как он сделал это. Если Уоррен понял, что она стала свидетельницей преступления, ему следовало разыскать ее во что бы то ни стало. Возможно, он не знал, что ей все известно, до тех пор, пока я не прибыла в Париж и не поведала ему о субботнем звонке взволнованной Джины...

Мои мысли вырвались из-под контроля. Я попыталась остановить их бешеную пляску. У Уоррена нет мотива для убийства Терезы, сказала себе я. Зачем ему было убивать ее? Насколько мне было известно, они никогда не встречались. Я принялась беспокойно ходить по комнате, рассеянно взяла сумочку, потом положила ее на место и вернулась к окну. Возможно, я дала волю фантазии, предположив, что Уоррен разыскивает Джину, чтобы заткнуть ей рот. Может быть, Тереза угрожала Джине и Уоррен убил ее, чтобы защитить мою сестру. Затем, когда я прилетела в Париж и он понял из моих слов, что Джина оказалась свидетельницей преступления, Уоррен бросился на ее поиски, чтобы объяснить ей ситуацию. Эта гипотеза объясняла также, почему Джина не пошла в полицию. Если Уоррен убил Терезу ради моей сестры, она вряд ли захотела бы обратиться в Скотланд-Ярд.

Я взяла себя в руки. Я могла оставаться в моем номере и сочинять всевозможные теории, но такое поведение было не самым разумным. Правильнее было бы найти Гарта и потребовать от него, чтобы он рассказал мне всю правду без недомолвок и утайки; поскольку Гарт прятал Джину в своей лондонской квартире, а ранее — в загородном коттедже, он, вероятно, знает, от кого и почему она скрывается.

Во мне созрело решение. Я быстро взяла свою сумочку, осторожно открыла дверь и спустилась к автомобилю, стоявшему во дворе. Сев за руль, я выехала на Хай-стрит и снова отправилась в Холмбэри Сент-Мэри. Я так нервничала, что выехала из Доркинга по другой дороге и потеряла несколько драгоценных минут, блуждая по боковым улочкам и пытаясь овладеть собой. Наконец благодаря везению я нашла дорогу, ведущую в Уэсткотт и Эбинджер Хаммер. Через несколько минут я миновала гостиницу в Уоттон Хатч, которую заметила во время первой поездки. Начал накрапывать дождь; когда я добралась до поворота на Холмбэри Сент-Мэри, мне пришлось включить «дворники». Ливень закончился; когда я поднималась на Холмбэри-Хилл к коттеджу Гарта, на небе снова появилось неяркое солнце, стена дождя осталась позади.

Я гнала машину слишком быстро. При других обстоятельствах узкая извилистая дорога заставила бы меня двигаться со скоростью пешехода, но я спешила увидеть Гарта и узнать всю правду, поэтому забыла о правилах безопасной езды. К счастью, мне не попалось ни одной встречной машины и я добралась до коттеджа без аварии. Не успев запарковать автомобиль, я увидела, что на сей раз нахожусь возле коттеджа не одна: элегантный бежевый «ягуар» занял мое место.

Колесные диски поблескивали на солнце, радиатор машины скрывался в кустах. Кто-то опередил меня. Предположив, что это приехал Гарт, я вспомнила, что никогда не видела его машины. В Лондоне мы постоянно пользовались такси. Вдруг машина принадлежит другому человеку? Заколебавшись, я вздрогнула, перед моими глазами возникла рука, торчащая из земли. Овладев собой, я позволила машине откатиться на несколько метров назад и запарковала ее на обочине чуть ниже «ягуара». Несомненно, это приехал Гарт. Джина сказала, что он отправился в Холмбэри Сент-Мэри. Я превратилась в неврастеничку, которой везде чудится несуществующая опасность.

Выйдя из автомобиля, я захлопнула дверь. Вокруг меня было тихо. Справа тянулся поросший лесом склон холма. Ветер не раскачивал ветки деревьев; птичка прощебетала что-то и упорхнула в притихшую молодую поросль. Я была частью неподвижного пейзажа. Послушав тишину, я снова зашагала вперед; влажные ветки трещали под моими ногами; сердце билось учащенно.

Все окна дома были по-прежнему закрыты; признаки жизни отсутствовали. На мгновение я остановилась в нерешительности у обочины и затем, сделав над собой усилие, быстро пошла к входной двери. Коснулась кнопки звонка, подождала. Мне показалось, что звонок зазвучал где-то далеко, он нарушил своей тихой трелью безмолвие дома. Я продолжала ждать. Я уже собиралась позвонить снова, когда он открыл дверь. Его лицо ничего не выражало. Он словно не узнал меня.

— Извини,— выдавила из себя я,— но мне надо поговорить с тобой, Гарт.

Он молчал и не двигался. Одна его рука лежала на замке, другая была сжата в кулак. Как обычно в мгновение сильного стресса, я обнаружила, что замечаю пустяки — то, что на Гарте была простая одежда: темные слаксы, голубая рубашка и, к моему удивлению, теннисные тапочки на мягкой подошве. Его волосы были растрепанны; он пригладил их жестом, знакомым мне с нашей первой встречи в Париже.

— Я не могу сейчас говорить,— резко выпалил он.— Побеседуем позже.

— Но...

— Возвращайся в Лондон, я свяжусь с тобой. Я упрямо покачала головой.

— Слушай, Клэр, извини, но я не могу сейчас говорить. С минуты на минуту должны приехать гости, а у меня еще не все готово. Вернись в Лондон.

Меня задело его едва сдерживаемое нетерпение, плохо скрываемая злость.

— В Лондон? — быстро произнесла я.— И где я должна ждать? В отеле? Или у тебя дома с Джиной?

Он изумленно уставился на меня. Я не могла прочитать его мысли.

— Где хочешь,— бесстрастно ответил Гарт и начал закрывать дверь.— А теперь позволь мне... я прошу извинить меня, но...

— Не утруждай себя извинениями,— сказала я, взбешенная тем, что он перестал изображать интерес ко мне,— потому что я никуда не еду.

От обиды к моим глазам подступили слезы, но злость оказалась сильнее разочарования. Теперь я знала, что он проявлял ко мне неискренний интерес, чтобы отвлечь меня от поисков Джины; какая-то извращенная, глупая гордость порождала во мне желание продемонстрировать ему, что и он ничего не значит для меня.

— Клэр...

— Нет,— сказала я; непролитые слезы обжигали мои глаза.— Нет, ты выслушаешь меня, хочешь ты этого или нет! Почему ты все время лгал мне? Почему сказал, что не видел Джину после субботы, хотя на самом деле знал, где она? Почему сказал, что не видел Терезу после сцены, происшедшей в пятницу в аэропорту, хотя на самом деле ссорился с ней в ее квартире в субботу вечером? Ты лгал...

— Слушай,— его губы побелели,— слушай, Клэр. Тереза мертва...

— Да! — закричала я.— Она убита. И похоронена в твоем саду! Он раскрыл дверь немного шире, и я подумала, что он собирается впустить меня в дом, но Гарт лишь вышел наружу и встал на ступеньку рядом со мной.