Карты (СИ) - Герман Алексия

— М-меня не задело, — судорожно пискнула Крис, стараясь подавить рваные всхлипы, однако выходило плохо. Её тело било, будто в лихорадке, а сама она не осознавая этого, всё крепче и крепче прижималась к мафиози, чувствуя запах его тела. И это, будто привело в чувство и отрезвило, возвращая возможность соображать. — Ты… Господи…

Девушка вдруг резко подняла на него свои изумрудные глаза. Такие перепуганные, что Михаилу почему-то захотелось провалиться на месте. Только бы она не смотрела на него, как загнанная лань. Потому что, чёрт возьми, от этого так противно щемит где-то в внутри.

— Всё в порядке. Подумаешь упало пару капелек шипящей гадости. Сейчас промою водой и пройдёт, — сдерживая шипение с усилием выдавил из себя мужчина. А потом интуитивно коснулся девичьей щеки, большим пальцем стирая одиноко скатывающуюся слезу. — Эй… Испугалась, да?

Кристина лишь мотает головой, чувствуя давящее ощущение в груди. Опускает свою руку на его и лёгким движением тянет за собой, понимая, что промедление сейчас будет ужасно глупым. Ей нужно помочь ему, чтобы, не дай Бог, не стало хуже. Иначе совесть просто сгрызёт её.

Она не знала, что вело её, но действовала брюнетка вполне себе уверенно. Сначала быстро дошла до машины, достала бутылку с водой и осторожно расстегнула пуговицы на рубашке мафиози, которую надо было немедленно снять, чтобы быстрее промыть рану. Но мужчина лишь неожиданно накрыл её руки своими.

— Я сам, — уверенно произнёс он, расстёгивая пуговицы одну за одной и оголяя натренированное тело. Выглядеть в её глазах каким-то совсем уж беспомощным уёбком не хотелось. Это уж точно не про него. Вызывать жалость не его стезя. — Всё хорошо, зеленоглазка.

Но эти слова её явно не убедили. Потому что стоило ему до конца расстегнуть рубашку, как девушка, словно маленький воробышек нахохлилась и подошла сзади, совершенно не обращая внимания на прохожих. Одним движением стянула с его плеч белую ткань и тут же начала промывать водой покраснения на коже. Не сильные, но способные перетечь во что-то более серьёзное.

Кристина не касалась раны, но Михаил всё равно чувствовала лёгкую боль. Несильную, просто резкую. Хотя, по сути, это было его своеобразным наказанием за промедление. Нужно было сразу сообразить, что визит отца был с сюрпризами. Но он и подумать не мог, что такими.

Ведь сейчас видя рядом с собой Ефремову, мужчина так и не мог понять… Чем эта маленькая девчонка заслужила такое отношение? За что он хотел облить лицо своей же дочери кислотой? Что такого могла сделать эта девушка? И каким надо быть чудовищем, чтобы решиться на это?

У него бы уж точно не поднялась бы на неё рука. Никогда. Он вообще в принципе никогда не бил женщин. Ведь ещё с детства знал: поднимешь руку на женщину — перестанешь уважать себя. Это уж точно недостойно для мужчины. Только мелкого шакала, коим и являлся отец Кристины. За это его хотелось уничтожить, что Михаил и сделает без промедлений.

Хорошо, что он был рядом. Чудом решил сегодня забрать сегодня девочку сам. Было ужасно думать, что могло бы быть, если бы его не оказалось здесь. Однако ещё паршивее было замечать виноватый взгляд брюнетки и её дрожащие руки.

Она закончила обработку этой недораны и сейчас смотрела на него таким взглядом, словно ожидала наказания. Но вместо этого мафиози мягко коснулся подбородка девушки пальцами, приподнимая, чтобы заставить её посмотреть на себя. И, к её удивлению, в его глазах горького шоколада не было ни капли злости, лишь какое-то смятение и молчаливый вопрос.

— Прости меня, — тихо ответила она на его немой вопрос. Чуть смущаясь от вида его голого торса. Всё же стоять так было… как-то неправильно особенно под пристальным взглядом проходящих женщин. Неожиданно для себя Кристина ощутила, что это ей неприятно. — Я не думала, что он… Я…

Девушка не знала, что ещё сказать, но ей и не пришлось, просто потому что мужчина неожиданно наклонился и коснулся своими губами её губ. И это стало для неё каким-то катализатором. Просто потому, что все эти эмоции, томившиеся в душе всё это долгое время, наконец, вышли наружу, руша какие-то неведомые ей преграды.

Она инстинктивно прижималась к мафиози теснее, ловко отвечала на его поцелуй с переменной страстью и нежностью. Потому что казалось, что стоит промедлить хоть немного, как брюнетка снова окажется в окружении ненормального отца одна. И это приводило её в ужас. Однако нежные прикосновения Михаила успокаивали, заставляя сердце с каждой секундой биться всё размереннее и размереннее.

— Ты ни в чём не виновата, Кристина, — спокойно уверил мужчина, отстраняясь от девичьих пленительных губ. — Тут скорее моя вина, что я не предусмотрел вероятность его появления. Но, если быть честным…

Он говорил всё это безэмоционально, а у самого кровь стыла в жилах, поэтому даже договорить такую простую, на первый взгляд, фразу оказалось сложным. Чисто психически представить, что родной отец мог поступить так с собственным ребёнком, было за гранью здравомыслия. Мафиози не скидывал вероятность этого, просчитывал, но не верил.

Оказалось зря.

— Не думал, что он обольёт меня кислотой? — с искусственной усмешкой уточнила брюнетка, отклоняя голову вбок. Она старалась выглядеть равнодушной, однако от Михаила не укрылась её дрожь, бившая тело. — Что ж… ему уже давно чужды отцовские чувства. Просто сам жест был неожиданным. И… — неожиданно Крис опустила глаза, а потом также резко вновь подняла их вверх, снова останавливая взгляд на красивом мужском лице. — Спасибо тебе.

Ефремова старалась выглядеть решительной. Но пугающая бледность девичьего лица выдавала её с лихвой. Зелёные глаза неестественно покраснели от слёз. А губы сжались в одну тоненькую линию. Всё это придавало ей какую-то отрешённость и болезненную усталость.

И, наверное, впервые за долгое время мужчина просто не знал, что сказать. Просто потому, что все слова в один момент показались каким-то нелепым и пафосным бредом. Ведь, что бы он не сказал, это не дало бы никакого толка. Тогда к чему сотрясать воздух?

Вместо этого Михаил только подошёл ближе к девушке, слегка приобнимая за плечи и осторожно целуя в макушку. Только потом он спокойно направился к собственной машине, и брюнетка, всё понимая, последовала за ним, теснее прижимаясь к тёплому боку. И мысленно Ефремова была благодарна ему не только за спасение, но и за это молчание, которое было для неё дороже всяких слов.

***

До вечера Кристина старалась не выходить из комнаты и не попадаться мафиози на глаза. Просто потому, что не хотелось сейчас смотреть на него и снова испытывать это жгучее чувство вины, которое почему-то не переставало душить её, хотя причин для этого не должно было быть. Однако покинуть комнату всё же не хватало решительности. Хотя раньше Ефремова никогда такого не испытывала.

Да и, если быть честной, то она до сих пор не понимала, как всё так происходит, что она вечно чувствует себя рядом с этим мужчиной полной идиоткой. И, наверное, брюнетка продолжила бы сейчас грустно сидеть на кровати в одиночестве, притянув колени к груди и смотря в стену, если бы не осторожный стук дверь, а потом такая знакомая фигура возникшая на пороге.

— Может быть, перестанешь прятаться от меня?

Привычный силуэт. Хитрый прищур тёмно-карих глаз. Голова, отклонённая вбок. Ухмылка, окрасившая губы. И слегка грубоватый голос. Такой, что, кажется, что-то внутри начинает болезненно колоть. Просто от ощущения того, что всего этого могло сейчас не быть. Она старается не давать этим мыслям волю, но только ничего не выходит… Наверное, поэтому брюнетка лишь ещё сильнее трусливо притягивает коленки к груди, продолжая молчать.

— Знаешь, обычно девушкам идёт молчание и покорность, — осторожно произносит Михаил, тихонько подходя к Ефремовой, и спокойно опускаясь на постель рядом с ней, внимательно рассматривая её. — Но в случае с тобой… это правило явно не работает. Мне ведь нужна моя Кристина, а не перепуганная селёдка.

Сейчас мужчине она представлялась именно такой. Какой-то забитой и неестественной. Ему казалось, что ещё секунда и снова повторится происходящее на мосту. Вот она сидит, такая маленькая в его рубашке с испуганными глазищами. Так сжалась, словно снова отгородилась от мира.