Шанхайская головоломка - Ши Чень

руку, шепнула ей на ухо пару слов, а потом потянула ее за собой к лестнице на второй этаж.

– У меня вопрос. – Я поднял руку, и все вновь посмотрели на меня. – Когда мы с дядей Чаем поднялись на третий этаж, все же были внизу? В тот момент я говорил с Гу Яном, он отвечал мне. То есть тогда Гу Ян еще был жив. Но когда поднималась Чжу Лисинь, он уже погиб. Если убийца среди нас, тогда как он смог все провернуть? Убить человека на таком расстоянии…

– Просто колдовство какое-то, – сказал кто-то.

– Ну и чертовщина! – Чжэн Сюэхун снял очки и потер виски большими пальцами.

Чжао Шоужэнь закрыл глаза, вздохнул и громко сказал:

– При таких обстоятельствах нам ничего не остается, кроме как подождать два дня, еще раз говорю вам. В эти дни нам лучше держаться вместе и вообще не действовать в одиночку. Когда будете вечером ложиться спать, вам необходимо будет тщательно запирать двери в спальню…

– Тщательно запирать? Гу Яна убили как раз потому, что он заперся, – усмехнулся Чжу Цзяньпин.

Чжао Шоужэнь продолжил, не обращая на него внимания:

– Если увидите что-то подозрительное или кого-то подозрительного, сразу же сообщайте мне. Чэнь Цзюэ, ваша игра в детектива заканчивается. Сейчас меня сильнее всего беспокоит не то, что произошло тут двадцать лет назад, а то, что случилось сейчас. Расследовать убийство – это не ваше дело. Ваше дело быть преподавателем математики, только и всего. Сейчас я приказываю вам всем слушать мои команды!

– Два по цене одного, – неожиданно произнес Чэнь Цзюэ.

– Что значит «два по цене одного»? Что вы сказали?

– Раз уж мы заключили пари, что я смогу раскрыть дело об убийстве двадцатилетней давности за три дня, то почему не прибавить к нему еще свежее дело? Этот мерзавец выбесил меня окончательно, и сейчас я очень и очень зол.

Чэнь Цзюэ развернулся к нам спиной и зашагал к лестнице. Его привычное выражение лица изменилось. Я еще никогда не видел его таким: внутри он явно переживал гораздо более сложную эмоцию, чем просто гнев.

– Чэнь Цзюэ! Я предупреждаю вас! Только посмейте…

– Один день. – Чэнь Цзюэ обернулся и, пристально посмотрев на Чжао Шоужэня, поднял палец вверх. – Спустя один день я лично выведу эту сволочь на чистую воду.

3

События отзывались в моей голове таким эхом, что я мучился до трех ночи и только потом смог заснуть.

Когда я проснулся, было полдесятого утра. Спустившись вниз, я увидел, что дядя Чай уже подал завтрак. Он сказал, что остальные забрали еду в свои комнаты – возможно, потому что испытывали страх неизвестности. В конце концов, человек, который ест напротив тебя, может оказаться тем, кто вонзил нож меж шейными позвонками Гу Яна. Убийцу ведь так и не обнаружили.

Я спросил у дяди Чая, спускался ли уже за завтраком Чэнь Цзюэ. Дядя Чай ответил, что нет, поэтому я захватил сразу две порции и пошел наверх, чтобы отыскать друга.

Дверь в комнату Чэнь Цзюэ была не заперта, и поскольку мои руки были заняты тарелками, я толкнул ее плечом и вошел внутрь.

Комната была немного мрачной. Чэнь Цзюэ завесил окна плотными шторами. Я заметил, как он сидел на корточках и о чем-то размышлял. Я раздвинул шторы и обнаружил, что стены за ними обклеены листами с математическими формулами, символами и целым рядом уравнений, написанными гелевой ручкой. К сожалению, я не мог понять ничего из этого. На полу тоже валялось много листов, часть из которых мой друг уже смял в ком и отбросил в сторону – корзина для бумаг попросту не могла вместить в себя столько. Мне показалось, что вся бумага, которая была в Обсидиановом особняке, очутилась в этой комнате.

Гелевая ручка шуршала по листу: он еще что-то писал. Буквально мучил себя раздумьями.

– Чэнь Цзюэ, поешь-ка. – Я поставил тарелку напротив него. – Да у тебя круги под глазами! Ты что, опять не спал?

Словно не слыша меня, Чэнь Цзюэ продолжал сидеть с опущенной головой, слегка приоткрыв рот. Это его привычка: когда думает о проблеме, он всегда выглядит вот так. Любит запираться в темном закутке и проводить свои бесконечные математические расчеты, включив карманный фонарик. Я поднял ближайший ко мне лист: тот был испещрен причудливыми символами, напоминавшими один из редких языков.

– Тебе нужно что-нибудь съесть, – сказал я ему. – Смерть Гу Яна не на твоей совести. Я знаю, ты очень умен, но…

– На моей: он попросил меня прийти сюда, хотел, чтобы я помог ему. Но я лишь бессильно смотрел на его мертвое тело. Это моя вина. Если б я только мог предвидеть это заранее, с Гу Яном не случилось бы несчастье…

Чэнь Цзюэ поднял на меня глаза. За ночь на его лице успела вырасти щетина.

– Чэнь Цзюэ, ты всего лишь человек, а не божество! Как ты мог предугадать, что преступник нападет на него?

– Не надо меня утешать.

– Ты не думал, что если твой организм выдохнется от истощения, то кто тогда отомстит за Гу Яна?

– Я обязан предотвратить новые преступления. Да, кстати, тут есть тайная комната.

Чэнь Цзюэ внезапно встал на ноги и глянул вперед; его взгляд был немного рассеянным.

– Тебе надо поесть. – Я подхватил Чэнь Цзюэ, посадил его на стул, а потом поставил перед ним еду.

– Это так странно… Я всегда понимал, что в этом деле есть нечто загадочное, но спустя время так и не могу сказать, что именно… – пробормотал Чэнь Цзюэ, глядя на завтрак.

Я не хотел прерывать его размышления и отошел в сторону. Несмотря на то что я слышал про старое убийство в Обсидиановом особняке и про удивительное исчезновение из запертой комнаты, когда лично столкнулся с таким убийством, реагировал совершенно по-другому. Наше положение сейчас крайне опасно, мы не можем точно сказать, кто будет следующей жертвой убийцы. Но, кажется, Чэнь Цзюэ было не до этого. Он всецело посвятил себя разгадке головоломки, оставленной убийцей. Включая убийство в запертой комнате.

В тот день все мы играли в карты; никто, как мне казалось, не уединялся. На третий этаж поднимались только я, дядя Чай, Чжу Лисинь и Тао Чжэнькунь.

– Хань Цзинь, проводи меня на место преступления. – Чэнь Цзюэ, так и не притронувшись к еде, встал и приготовился идти.

Я снова усадил его на стул и сказал:

– Если ты не съешь все, что лежит на тарелке, даже не мечтай отсюда выйти.

Увидев мое упорство, Чэнь Цзюэ проглотил то, что я ему принес. Ему