Шанхайская головоломка - Ши Чень

– Если боитесь, что что-то произойдет, то можете покинуть особняк. Думаю, никто не станет этому препятствовать. – Присвистнув, Чжу Цзяньпин безразлично продолжил: – Если вам в тягость дождь за окном, то мы можем выдать вам дождевик или зонт.

Чжао Шоужэнь пристально посмотрел на Чжу Цзяньпина, словно желая сожрать его заживо. Тот, напротив, выглядел довольным собой, продолжая играть картами в руках с беззаботным и безразличным видом. Даже я испытывал отвращение к его манере поведения, что уж там говорить о Чжао Шоужэне. В глубине души мне хотелось, чтобы его вышвырнули из Обсидианового особняка, и я искренне не понимал, почему такой человек нравится столь многим поклонникам магии.

– Офицер Чжао, я хочу еще раз уточнить один вопрос. – Сказавшим это был Чэнь Цзюэ.

– Что?

– Днем девятнадцатого декабря, когда вошли в Обсидиановый особняк, вы преследовали Гу Юнхуэя до третьего этажа, а потом он забежал в одну из комнат, верно?

– Верно.

– В какую комнату на третьем этаже?

– Как я уже говорил, учитывая теперешнюю ситуацию, это та комната, в которой остановилась госпожа Чжу, – скрестив руки на груди, серьезно ответил Чжао Шоужэнь.

– В то время вы проверили все комнаты в Обсидиановом особняке?

– Да. После того, как схватили Гу Юнхуэя в пяти километрах от дома, мы провели всесторонний обыск.

– Помимо зацепок, на которые вы указывали ранее, обнаружилось что-то еще?

– Нет.

Чэнь Цзюэ опустил голову и глубоко задумался.

Чжу Лисинь, толкнув меня локтем, нахмурилась:

– Он сейчас сказал правду? Это произошло в моей комнате?.. – Казалось, что это сильно ее взволновало.

Утешая ее, я сказал:

– Всё в порядке, Гу Юнхуэй лишь исчез из вашей комнаты, сбежал. Просто полиция еще не выяснила, как ему это удалось. Он не умер там, так что бояться не надо.

Чжу Лисинь в ступоре пробормотала что-то вроде «угу», явно не успокоившись.

Настенные часы показывали шесть часов. В животах у нас начало урчать, и Чжу Цзяньпин предложил заморить червячка. Дядя Чай сказал, что ужин скоро будет готов, и отправился на кухню. Чэнь Цзюэ, профессор Чжэн и Ван Фанъи уже сидели и болтали за кофе.

Чжу Лисинь, окинув нас взглядом, сказала:

– Гу Ян целый день ничего не ел. Пойду позову его спуститься.

Посмотрев на ее изможденный вид, я, не в силах этого вынести, усадил ее на место и заявил:

– Посидите тут, я сам схожу.

К тому времени из кухни вышел дядя Чай с множеством блюд и поставил их на стол. Выглядело все это очень аппетитно. Ароматы еды будоражили мое обоняние, и в животе еще сильнее заурчал голод.

– Вы принимайтесь за еду, а я пойду позову молодого хозяина.

Дядя Чай вытер руки белым передником и пошел к лестнице. Так как я дал обещание Чжу Лисинь, то последовал за ним.

Я шел за дядей Чаем и чувствовал, что пропал. Я видел, как Чжу Лисинь беспокоится о Гу Яне, и мое сердце отзывалось тупой болью. До этого момента я не верил в любовь с первого взгляда. Но можно ли назвать таковой лишенную взаимных чувств любовь? Возможно, кто-то скажет, все это потому, что Чжу Лисинь – красавица. Но мне кажется, дело не в этом. Хоть опыт у меня и не такой уж большой, красавиц я видел немало, и многие из них были красивее Чжу Лисинь. Но я просто не мог выкинуть ее из головы. Мне хотелось сделать для нее все что угодно. Однако я понимал, что это невозможно: с какой стороны ни посмотри, я не шел ни в какое сравнение с Гу Яном. Поэтому я мог только тайно обожать ее, надеясь, что она будет счастлива.

Не знаю, как долго я шел за дядей Чаем, но мы подошли к двери комнаты Гу Яна. Дядя Чай осторожно постучал в дверь костяшками пальцев и тихонько дважды позвал его:

– Молодой хозяин!

Кажется, я услышал какое-то движение в комнате, но дверь никто не открыл. Тогда я повернул дверную ручку и толкнул дверь от себя. Она заскрипела, открываясь. Оказалось, что дверь с самого начала была не заперта.

Я продолжил толкать ее, но вдруг меня что-то остановило.

Дверная цепочка. Оказалось, что Гу Ян набросил ее. Я вспомнил, что в моей комнате такая же. Основная планка крепилась к раме, и один конец цепочки был зафиксирован на ней, а второй, подвижный, можно было вставить в паз рейки-полоза на внутренней части дверного полотна. После этого у человека не оказывается возможности приоткрыть дверь больше чем на пять-восемь сантиметров. Просунуть руку в дверной проем и сорвать цепочку, дотянувшись до рейки, тоже не выйдет. Все это сделано для того, чтобы хозяин, идентифицируя личность посетителя, не мог подвергнуться неожиданному нападению с его стороны.

– Гу Ян, это я, Хань Цзинь! – крикнул я, приблизив лицо к промежутку между дверью и рамой.

В тот момент дядя Чай стоял у меня за спиной. Он несколько раз кашлянул, а потом сказал:

– Молодой хозяин, это я и господин Хань. Пожалуйста, откройте.

– Я слышу, – долетел до нас голос Гу Яна изнутри.

– Во сколько ты спустишься? – снова окликнул я его в дверную щель. Прошло некоторое время, а никакого ответа из-за двери не донеслось. Гу Ян больше не реагировал.

– Гу Ян?

Ни слова.

– Может, он уснул? – предположил я, обернувшись к дяде Чаю. – Давайте дадим ему немного поспать, а потом принесем еды. Я заметил, что он физически и морально истощен и уже просто не выдерживает.

Я услышал шорох и подумал, что это Гу Ян перевернулся в кровати, поэтому не обратил на него большого внимания.

Спустившись вниз, я обсудил с другими ситуацию наверху, и потом все молча принялись за еду. Может быть, потому, что съеденных в обед сэндвичей было недостаточно, все проявили недюжинный аппетит, и вскоре съели всё, что приготовил дядя Чай. Когда мы доели ужин, он пошел на кухню, чтобы приготовить фрукты для подачи.

Чжу Лисинь весь вечер мыслями находилась не с нами – она беспрестанно поглядывала наверх. Я понимал ее настроение: в конце концов, она целый день не видела Гу Яна и, будучи его девушкой, разумеется, волновалась за него.

Так прошло более двух часов. Время близилось к десяти, а Гу Ян, похоже, так и не собирался спускаться.

– Я лучше поднимусь проведать его, – беспокойно поднялась со своего места Чжу Лисинь. – Он же за целый день не съел ни кусочка – ведь заморит себя голодом…

– Позвольте мне подняться к нему вместе с вами.

Это хотел сказать я, но меня внезапно опередил Тао Чжэнькунь.