Среди паксов - Никита Юрьевич Садыков

в кожаной куртке. Я так обалдел, что поздоровался по сценарию.

– Здравия…

Пакс был озадачен. Мы тронулись, я нажал на кнопку, соображая, что дальше делать.

– Пересекались? – всё ещё озадаченно спросил «коллега».

Я снова посмотрел в зеркало и, сделав неопределённый жест рукой, выдавил.

– ГСУ.

ГСУ – это главное следственное управление, и оно есть где угодно, в разных ведомствах, о чём я знал из прессы.

– Точно. – собеседник вытянул шею и посмотрел на карточку водителя, – Вспоминаю. Никита. Ну точно. Мы еще в юго-западе пересекались? В вымогательствах?

Я еле заметно кивнул. Вот на хера я начал, я ещё не понимал. Но уже кивал.

– Ты из-за этого говна с выводом из штата?.. Психанул? Я тебя понимаю. Столько пацанов… А чего в такси? Совсем туго?

Я помахал кистью, мол, так себе. Коллега кивнул. Дескать, понимаю…

– Так это ваш, который… Погоди, как его фамилия? Замом был. Ты приказ-то видел? Мы все охуели. 67 дней – и до свидания. Прикинь!

Я тяжело вздохнул.

– Нельзя так с кадрами.

Пакс задумчиво смотрел в окно. Он был расстроен.

– Ты давай не вешай носа, брат. Всё наладится.

На прощание мы крепко пожали друг другу руки. А через 15 минут прилетели чаевые.

* * *

– Ты какие программы выбрала?

Две девицы лет двадцати пяти обсуждают фитнес, куда записались накануне.

– Боди памп, что-то про попу, минд энд боди и ещё что-то.

– Дура ты. Не минд, а майнд. Ты знаешь, что это такое?

– Нет, не знаю. У меня сегодня первое занятие. Ты идёшь?

– Не могу. Мне с тем делом сидеть…

– С каким? С тем самым?! Я думала, его закрыли.

– Там «в связи со вновь открывшимися» и переквалификация светит на особо тяж… Иди одна, короче. Ой, гляди, тут ещё есть лес милз какой-то, с хореографами. Я так танцевать хотела в детстве…

* * *

– Здравствуйте! Это детский развлекающий центр? Как?!.. Развивающий? А, извините… Нет, мне нужен развлекающий. Развивать моего ребёнка я сама умею. Извините ещё раз. До свидания.

* * *

– Маша, ну перестаньте меня мучать. Ну пришлите. Я очень прошу. Фото ног пришлите. Мне нужно ещё. Не жадничайте, Маша. Фото ног – как пламя свечи, Маша. Им можно и нужно делиться. Что значит, «что делаю»? Ничего не делаю. Любуюсь. Пришлите, Маша. Как пламя свечи… Алё. Алё! Вы меня слышите? Маша! Алё!..

* * *

– Я ему сразу сказала: свадьба на озере Комо – это очень дорого. Имела в виду, что туда нельзя вывезти много гостей, понимаете?

Я понимал.

– Знаете, что он ответил? Отлично, говорит, значит свадьбу сделаем в Дербенте у моих родителей. Человек на пятьсот. За те же деньги.

Я приподнял бровь, изображая удивление.

– Надо было соглашаться на Комо! – резюмировала пассажирка.

Я горячо поддержал. Всегда соглашайтесь на Комо. Иначе вас ждёт Дербент.

* * *

– Вы ведь сейчас будете уезжать?

Пассажирка, вышедшая из подъезда, вручила мне чемодан. Мы едем в Шереметьево, она отдаёт мне свой чемодан, но спрашивает, буду ли я уезжать. Утро начинается тревожно…

– Если мы с вами едем в аэропорт, то да, буду уезжать…

Девушка всплеснула руками и скрылась за углом дома, откуда немедленно послышался рёв мотора, а следом за рёвом появился и сам источник: белый рейндж ровер.

– Нет, нет, чемодан нельзя в багажник! Его можно только в салон! – закричала барышня в открывшееся окно.

Я убрал чемодан в ноги переднего пассажира, а потом отъехал от подъезда и стал покорно ждать, пока моя пассажирка втиснет свой белоснежный эс ю ви в парковочное место.

Мы наконец тронулись, обсудив дорожную обстановку и выбрав платную трассу, хотя она экономила нам всего две минуты.

– Чемодан там ни обо что не поцарапается?

– Не волнуйтесь, он отлично тут устроился! Дорогущий, наверное? – я потрогал пухлое кожаное бедро фирменной вещицы. Кстати, в Турции есть такие котлеты, называются «бедро женщины»… Нет, стоп. Тема Стамбула и котлет нас заведёт слишком далеко.

– Недешёвый. – не без гордости ответила девушка, а затем добавила очень серьёзным тоном, – Знаете, как говорят: мы не настолько бедные, чтобы покупать дешёвые вещи!

* * *

– Культуры ни хуя нет. Ну посмотрите, что делает, а?

Пакс возмущался манёврами вишнёвого Мерседеса с блондинкой за рулём.

– Нервные все, вот куда она лезет? Не пускайте, левее, левее!.. Ну зачем? Надо было оттеснить…

– У неё главная.

– Хуявная! – рявкнул в ответ боевой пассажир.

Мы ползли из Видного в вялотекущей пробке.

– Мы спешим? – спросил я на всякий случай.

– Да никто уже не спешит! Вот зачем вы её пустили-то? Можно же было оттеснить!..

* * *

– Елена Константиновна, да как вы могли подумать такое?! Мы вас всем коллективом уважаем! – гремел басом двухметровый пассажир в телефон.

То и дело в разговоре он выбирал неожиданные обращения к собеседнице.

– Леночка, Ленусик, зайчик, ну что вы, честное слово. Он всего лишь и. о. Вообще внимания не надо обращать на его замечания. Он – пшик. Мгновение. Еленочка, я вас уверяю, вы держались молодцом и все на совещании были от вас в восторге.

Судя по всему, Леночка не верила, и пассажир воспользовался тяжёлой артиллерией.

– Завьялов знаете, что шепнул мне, когда вы выступали? Громко шепнул, чтобы все услышали, понимаете? Знаете, что? Вам же не было слышно. Он мне знаете, что сказал? Княгиня, сказал, наша Леночка Константиновна! Кня-ги-ня!

* * *

Три молодые чиновницы мэрии спешат на Сытинский переулок. Туда внезапно собрался нагрянуть Сергей Семёныч, а никто не был готов и надо успеть не то вымыть полы, не то развесить какие-то репродукции. Но главное, детей нет. Школьников. Их готовили для Кусково. А мэр внезапно поменял маршрут и двинулся на Сытинский.

– Гоните! – кричали молодые чиновницы, скрипя мокрыми подошвами по резиновым коврикам, – Умоляем, быстрее! Нам надо успеть до «протокола»! Нам надо успеть до мэра.

Афродита ревела мотором. Нам надо было прийти к финишу раньше градоначальника. Порвать мэра, как Тузик – прелую грелку.

Сытинский встретил нас обилием ментов вдоль обочин.

– Он здесь? Вы его видите?

«Он» и «его» произносились с каким-то особенным возбуждением.

Его не было. Мы успели. «Догнать Савранского», как говорится…

– Дети где? Детей привезли? – кричала в трубку самая молодая чиновница, – Ничего страшного, я тоже голодная. Я тоже не обедала. Везите детей! Мы уже на месте. Выходим.

* * *

– Я уже шесть месяцев занимаюсь архитектурой. И моделированием. Напишите лучше, что год. Скоро уже год, так что это будет правдой. Для архитектуры год это уже срок… Что? Район Проспекта Мира. Алексеевская. Так и напишите: архитектура бровей на Алексеевской.

* * *

– Мы пробовали с мужем летать в Турцию,