Древнерусские княжества X–XIII вв. - Леонид Васильевич Алексеев

с княжескими столами, в разной степени обособившимися от киевского князя. Рогачев находился на северной окраине, и маловероятно, чтобы он сохранил свою принадлежность этой земле. На этот город могли притязать соседние с ним земли. Черниговские владения окружали его в это время с двух или даже с трех сторон: на востоке — Чичерская, на западе — Слуцкая волости. Южнее, на правобережье Днепра, в начале XIII в. находились черниговские города, из которых известна Речица. Этот город упомянут в Новгородской I летописи при описании похода новгородского князя Мстислава Мстиславича Удалого в июне — начале июля 1212 г. на киевского Всеволода Чермного, сына Святослава Всеволодовича. В том походе новгородцы, воевавшие по Днепру, взяли «на щит» Речицу и многие другие черниговские города[438].

В описании усобицы 1196 г. между Ярославом Всеволодовичем черниговским, с одной стороны, и Рюриком Ростиславичем киевским и Всеволодом Большое Гнездо — с другой, важное место отводится тому факту, что Рюриковы послы не могли достичь Владимиро-Суздальской земли, ибо Ярослав «не пустяшеть пословъ рюриковыхъ сквозѣ. свою волость, заяли бо бяхуть Олговичи вси пути»[439]. В конце XII в. черниговский князь контролировал пути сообщения южнорусских княжеств с северными. Если бы «Дреговичи» входили в Турово-Пинское княжество, союзное Рюрику, то проблемы сообщения Киева со Смоленском и Владимиром не было бы.

Каковы были границы рассматриваемой территории? Северная граница черниговских «Дреговичей» совпадала с южной границей Полоцкой земли, т. е. шла в широтном направлении от Рогачева к верховьям Немана[440]. Клеческ на р. Лани находился, вероятно, в северо-западном углу изучаемой территории, и западную границу условно можно провести западнее р. Лани. Левый берег Припяти или часть его входили в состав Турово-Пинской волости[441], граница здесь может быть проведена условно несколько севернее Припяти по лесистым болотам, разделявшим прибрежные районы Припяти и заселенные территории Случеска и Клеческа, и далее в широтном направлении в район верховий р. Брягинки, где соприкасалась с Брягинской волостью Киевской земли.

Летописные источники не дают указаний на принадлежность этой территории в XII в. Турову. Исследователи считали ее туровской как само собой разумеющееся, поскольку Случеск и Клеческ, как и Туров, находились на территории дреговичей, а в Турове, согласно Повести временных лет, если не считать легендарного Тура, уже в 988 г. был посажен свой князь — сын Владимира Святославича Святополк. Термины «Дреговичская земля» и «Туровская земля» часто употреблялись в исторических исследованиях как синонимы без достаточного обоснования[442].

Ошибочное толкование летописных свидетельств об изучаемой территории вызвано не только силой традиции. В основе фактических ошибок при определении границ Туровской волости лежало непонимание дореволюционными исследователями принципиальной разницы между племенной и государственной территорией, а из этого следовало невнимание к процессу формирования государственной территории древней Руси.

С завершением формирования Киевской земли, как следствие углубления процесса освоения этой территории феодальным государством, в конце XI — начале XII в. образуются волости, расположенные вокруг территориального ядра Киевской земли-княжения, вероятно совпадавшего с правобережной частью «Русской земли» в узком смысле этого слова.

Подобно тому как Туров и Пинск обособились от Киева в середине XII в. под властью Святополчичей, Случеск и, возможно, Клеческ обособились несколько ранее под властью северских Ольговичей. Получение черниговскими князьями отдельных киевских волостей и городов (Случеск, Клеческ, Берестий, Дорогочин, Черторыеск, а также Мозырь, Корческ, Туров, Белгород, Бужьский и др.) можно рассматривать как наделение в условное держание.

В силу недостаточной прочности экономических и политических связей между территориями феодального государства фактор отдаленности от территориального ядра Киевской земли несомненно играл свою роль в обособлении окраинных волостей и переходе в состав соседних, более могущественных земель[443]. За получением этих волостей Киевской земли в условное держание следовало во втором поколении держателей произвольное распространение на эти территории отчинного права (как мы видели на примере Святослава Ольговича).

С.М. Соловьев, рассматривая итог Любечского раздела, отмечал «неравенство в распределении волостей между тремя линиями:…Мономах держал в своей семье Переяславскую, Смоленскую и Новгородскую волости. Святополк… получил Владимир-Волынский;… всех меньше была волость Святославичей: они ничего не получили в прибавок к первоначальной волости, причем их было три брата»[444]. Нужно помнить, что по разделу 1097 г. Олег Святославич лишился черниговского стола и, следовательно, Мурома и Рязани, где стал княжить младший Святославич — Ярослав, а прежде были посадники Олега. Олег довольствовался вторым по значению, новгород-северским столом. Давыд Святославич, потеряв Смоленск, княжил в Чернигове, но не получил непосредственно всей Черниговской земли, где его фактическим соправителем стал Олег.

Однако после 1097–1100 гг. Святославичи прекратили открытую борьбу со Святополком и Мономахом, не претендовали явной на киевский стол. Несомненно, это примирение объяснялось не только необходимостью консолидации в связи с половецкой угрозой, но и какой-то компенсацией потерь, и в первую очередь потерь наиболее политически активного Святославича — Олега. Такие компенсации имели в то время место: на съезде в Уветичах Давыду Игоревичу, начавшему усобицу и потерпевшему поражение, были даны Святополком города Бужск, Дубен и Черторыеск, а Мономахом и Святославичами — по 200 гривен[445]. Возможно, такой же компенсацией было получение Олегом (в условное, временное держание) северной окраины Киевской земли — «Дреговичей» или их части со Слуцком (вероятно, от Святополка) и Курска (от Мономаха). Такое наделение можно объяснить и необходимостью привлечения Святославичей к борьбе с полоцким Всеславом и Всеславичами, с одной стороны, и с половцами — с другой, что и было достигнуто.

Рассмотрев историю территорий Черниговского княжества второй половины XI — первой половины XII в., можно считать, что его юго-западные, южные и юго-восточные устойчивые границы с Киевской и Переяславской землями сложились в период раздела Ярослава Мудрого. Государственное освоение земель радимичей и вятичей еще не было завершено. Поэтому отсутствовала определенная граница со Смоленском и Ростовом, не было сплошной территории, соединяющей ядро Черниговской земли с формирующимся ядром муромо-рязанской территории[446].

Освоение земель вятичей было завершено в первой трети XII в., несколько ранее были освоены территории радимичей. Существование в середине XII в. территории, сохранившей за собой название «Вятичи», позволяет предполагать, что она была освоена несколько позже южных вятичских районов («Лесной земли», Мценска и Домагоща), а также Подесенья, междуречья Судости и Десны. Несомненно, что в 30–40-х годах XII в. установились границы со Смоленским и Ростово-Суздальским княжествами.

Важным этапом в территориальной истории Черниговского княжества был рубеж XI–XII вв. После Любечского съезда появляется княжеский стол в Новгороде-Северском. Основная территория, образующая Черниговскую землю, делится на две части. Тянувшая прежде к Чернигову Сновская тысяча попала под власть этого нового княжеского центра. Соответственно разделу ядра происходило деление Черниговской земли. На основании известий о волостях черниговских и новгородских, а