Убийство по графику - Алена Николаевна Егорова

но, видимо, понимая, что она уже сказала лишнего, ответила, но хамский тон заметно поубавился:

— Да, тут. Родила пацана. А у нас не принято с пацанами тут быть. Кто парней рожает, мы всех восвояси отправляем. За калитку, не место им тут.

— Вы сказали, она сама сбежала.

— Так и есть. У нас принято сначала ритуал «Прощание с сестрами» проводить. Ну мы и хотели, как положено. Пришли к ней, а ее уже след простыл! Комната пустая была. Ну мы искать-то не стали. Ушла сама, так пусть, ей все равно дорога за калитку была.

— А малыш где?

— А я почем знаю. Ни ее, ни пацана не было. С собой забрала. А уж где он сейчас, так это у нее спрашивайте, — фыркнула она.

— Странное отношение у вас в общине. Значит, если девушка простая, ее можно на улицу с малышом. А как ваша наставница, так ей все можно?

Старшая сестра в изумлении взглянула на Сергея. С искренним изумлением.

— Вы о чем?

— Ну а как же? То, что у вашего Гуру сын воспитывался, это можно, значит?

Искреннее изумление на лице женщины стало ещё более выразительным.

— Какой сын? У Матушки девка. Девка! Непутевая, грешная девица! Такое горе для матери. У такой святой женщины и такая уродилась наследница!

— По нашим данным из роддома, у нее сын.

Женщина наивно хлопала глазами и явно пребывала в шоке от того, что говорил Сергей. Она плюхнулась на кресло, рассеянно развела руками.

— Быть того не может, — чуть ли не по слогам ответила она. — Ерунда какая-то — ваши данные. Не может такого быть. Понимаете, я давно тут. Я Сашеньку с трёх лет знаю.

— Кого? — переспросил он.

— Дочку ее Александра зовут. Наш лидер — очень радивая мать. О ребенке пеклась, все сама, все сама. Ни на секунду ее не бросала. Никому не доверяла уход. Сама растила, баловала, если требовалось, и наказывала, конечно. Строгая была. Ну а как иначе. Воспитание. Хотя не помогло. Девка выросла у нас на виду. По ней видно было, что не наша растет. Не примет она нашу жизнь. Мать думала, наследница будет, а тут вон как. Софья ее с пути увела. Софья.

— Каким образом, расскажите?

— Да была тут бунтарка. Красивая, хитрая и амбициозная очень. Думаю, у нее мысли были вместо Матери быть. А наша Мать такая, что ух! С ней не поиграешь, сильная женщина. Именно это Софью и останавливало. Кишка тонка у нее была, против такой тигрицы идти. А вот Александра-то в ней души не чаяла. Куда Софья, туда и Сашка. Смотрит на нее, не дышит. Та говорит, а Сашка чуть ли не в рот ей смотрит. Поняли мы, что попала девка под ее влияние. У нее такая мать в пример, а она нет, всегда у Софьи вьется. Уж и разговаривали с ней, и мать наказывала, все бестолку. А тут Софья пропала, собрала вещички, и нету. Что-то в их семье происходило между матерью и дочерью. Подросток. Говорят, трудный возраст. Так Мать помаялась с ней до 17 лет да решила отпустить восвояси. А что держать-то? Вот как раз Софья-то сбежала, через время Мать и дочь свою отпустила. Пусть живёт как хочет.

— Не понимаю я. Как так?

— Вот и я говорю. Девица у нее. А вы мне: сын-сын!

— А за что вы Нину избили? Ее когда нашли, у нее все тело в синяках было.

— Никто ее не избивал! — возмутилась женщина. — Опять вы со своей Нинкой! Что вам надо от нас? Сказано же, побыла тут, парня родила и ушла! Ушла! Девки у нас все тут, девки! От пацанов избавляемся! — почти перейдя на крик, убеждала она Сергея.

— Избавляетесь? — Сергей заинтересованно смотрел ей прямо в глаза, выжидая ответа.

Она вскочила с кресла и перешла в наступление. Шаг за шагом приближаясь к Сергею, надменно глядя ему в глаза, подперев руки в бока, начала теснить его к выходу. Снова злобно выплевывая слова, она четко сказала:

— Значит, так, где ваша Нина шлялась после нас, мне неведомо. Куда выродка своего дела, тоже неведомо. Было бы хорошо, если бы вы покинули нашу территорию!

— Хорошо, — согласился Сергей, — тогда мне поподробнее расскажет ваша Анна Иоановна.

«Гадюка» испуганно остановила свое наступление.

— Вы с ней тоже говорить будете?

— Обязательно, как вернётся — сразу же.

Она замялась. Страх упал тенью на ее лицо.

— Послушай, мужик. Ты не говори ей, что я тут разоткровенничалась про Нину, да и вообще. Узнает — выгонит к черту! А куда мне податься? Ни родственников у меня, ни жилья. Бомжем, что ли, идти на закате жизни? Не выдавай, плохо мне будет.

— Ну тогда ещё пару вопросов.

— Что тебе ещё надо знать, ирод? — взмолилась она.

— Вы ребенка вашей наставницы младенцем не видели?

— Нет, я же говорила. Она привезла ее трехлетней. До этого девочку ее тетка воспитывала, та умерла, и она привезла девочку в общину.

— А где ее дочь сейчас живёт?

— Ой, не знаю. Она тут и не появляется. А мы не спрашиваем. Я как-то попыталась узнать. Мать так на меня зыркнула, что мне понятно стало: не мое это дело. Вообще личная жизнь нашей наставницы для нас за семью печатями. Устав в нашей общине все соблюдают чётко. Провинилась — за ворота. А у нас никто уходить не хочет. Тут в основном все одинокие, ничего своего нет, идти некуда.

— Нам известно, что жители общины свою собственность продают и деньги жертвуют общине.

Женщина поджала губы.

— Ну, а что тут такого? Некоторые делают. Все добровольно. И я так делала. Я же живу тут. Деньги на существование общины нужны? Я ничего не потеряла. У меня тут свой дом есть. Как и у остальных. Все сыты, довольны.

— Ещё вопрос. Женщины, уезжающие по обмену опытом за границу, возвращаются?

Она побледнела.

— Слушай, оставь меня в покое! Не знаю я ничего! — она почти кричала и била себя в грудь, мотая головой. — Не знаю я!

— Столько лет живёте в общине. Старшая сестра! Правая рука наставницы и вам не ведомо? Не верю.

Та умолкла и, глядя в глаза Сергею, почти шепотом сказала:

— Есть темы, которые и для Старшей сестры закрыты.

— Почему шепотом?

— И у стен есть уши. Уйди, не мучай меня. Мать спроси. Обо мне только, прошу, не говори. А то худо мне будет.

— Ладно, хорошо, на сегодня все.

— На сегодня? — не скрывая досады, переспросила она.

— На сегодня. Вернусь с ордером на обыск.

Она тяжело опустилась