И всюду тьма - Алена Мандельбаум

им молчать об испытанных страданиях: они никогда не смогут поговорить об этом, попросить утешения, излить душу.

Ана отпустила разумы и руки. На нее смотрели две пары недоумевающих глаз, на дне которых затаилась тягучая грусть.

– Мы знакомы?

– Нет-нет, произошла всего лишь досадная случайность! – Ана показала на мокрое платье. Вино продолжало с него капать, не успев впитаться.

– Какой ужас, позвольте помочь! – Подруга Марины нашла салфетки.

– Что вы, все в порядке! Я боюсь вы запачкаетесь. – Ана отказалась от помощи и пошла в уборную приводить себя в порядок.

Ничего сложного: на черном атласе не было заметно ни цвета, ни влаги. Оставалось только обтереть открытую кожу, чем Ана и занялась. В душе витала радость, но не светлая и беззаботная, а темная, липкая и мрачная. Она смешалась с остатками отчаяния и страданий, она была порождена злостью. Ана улыбнулась своему отражению, широко, искренне, а потом тихонько засмеялась в кулак. И вдруг заметила, что ее обычно распахнутые глаза сузились в щелки: презрительные, циничные, беспощадные.

Все же иссиня-черное платье ей очень шло.

Ана вернулась в бальный зал. Она направилась к столу с пирожными, которые ей так и не удалось попробовать, а очень хотелось.

– …Ана, – Кеннет позвал ее со спины.

Она вздрогнула и обернулась.

– Граф.

– Что сейчас произошло? – Похоже, он не соврал, когда пообещал, что будет наблюдать за ней.

– На меня вылили бокал вина. – Губы Аны сложились в усмешку.

– А дальше?

– Это оказались мои старые знакомые, и, как вы меня и учили, я заменила им воспоминания о себе, – прошептала она.

Ана была невероятно довольна собой.

– И все?

– Да.

– Врешь, – отрезал Кеннет.

Ана молчала, сдерживая отравленный смех. Граф нахмурился.

– Надо поговорить, пойдем потанцуем. – Кеннет подал ей руку.

Когда вокруг столько людей, затеряться в буре танца было прекрасной идеей. Можно шептаться, и это воспримут как флирт.

Ана положила руки на плечи Кеннету, он притянул ее к себе, так близко, что у нее перехватило дыхание, уткнулся ей в шею и процедил сквозь зубы:

– Не играй со мной, рассказывай.

– Все правда в порядке! Я сделала, как вы учили. – Сердце Аны трепетало, но на этот раз столь интимная близость с Кеннетом к этому не имела никакого отношения.

– Если так, то почему не хочешь мне рассказать? – с подозрением спросил он.

Они кружились в танце быстро, легко и естественно. Иногда Ане казалось, что это зал движется, а она стоит на месте.

– Вы очень хороший танцор, – с придыханием шепнула она.

Ее пьянил окутывающий аромат вина, тепло тела Кеннета, вжимающегося в нее, и чувство удавшейся мести. Нет, справедливости.

– Оставь это для Карла. – Кеннет сжал ее талию крепче, но в этом жесте читалось исключительно раздражение.

– Ладно-ладно. – Ана шуточно насупилась, а потом продолжила: – Те девушки, они обижали меня, еще когда я училась в академии…

Она вкратце рассказала Кеннету о пережитых мучениях, издевательствах, насмешках. Впервые эти воспоминания не вызвали у нее желания скрыться и замереть, избегая боли.

Закончив свою историю, Ана торжествующе улыбнулась:

– Я исцелена.

Глава 35. Как обрести Свет

Это было не полное исцеление – зарубцевалась лишь одна маленькая, незначительная ранка среди всех, что подарила Ане ее неудачливая жизнь.

– Столь мелочная месть не стоила риска, – Кеннет и не пытался сдерживать недовольство.

Танец закончился, и граф потащил Ану на воздух, подальше от лишних глаз и ушей. Терраса оказалась так далеко, что Ана порядком запыхалась, поспевая за ним. Она села на белокаменную скамейку и посмотрела в темное, безлунное небо. Прохладный воздух скользнул по шее, ключицам и плечам, оставляя после себя мурашки. Кеннет хмурился и, судя по виду, не планировал заканчивать разговор.

– Граф… мне сейчас так хорошо… Как вы можете говорить, что это того не стоило? – умиротворенно спросила она.

Кеннет внимательно осмотрелся, чтобы убедиться, что они остались наедине, и зашептал, нависая над Аной:

– Ты совсем необучаемая? Мало того, что ты изменила воспоминания так, что они критически повлияют на их личности, так еще и одновременно обеих!

Ана хмыкнула и отвела взгляд. Даже если Кеннет прав, ей было неприятно слушать отповедь. Почему-то она полагала, что он сможет ее понять, он же обещал, что ее мучители будут наказаны.

– Главное, что у меня все получилось.

Кеннет потер переносицу и шумно выдохнул.

– Вот правда, когда говорят, что на одном таланте далеко не уедешь. Ты на него мозги обменяла или что?

Граф продолжил бы отчитывать Ану, но кто-то подошел со спины и положил ему руку на плечо. Это оказался Карл.

– Граф Блэкфорд, что вы делаете с моей спутницей?

Кеннет обернулся.

– Не ваше дело, – он рявкнул и сбросил руку Карла.

– Мое, раз я увидел, как вы обращаетесь с леди. Ана, он вам не навредил?

– Н-нет, – у нее дрогнул голос, в голове стучал вопрос: «Сколько он слышал?»

– Есть вещи важнее твоих чувств, Ана. – Кеннет покачал головой, развернулся и вышел с террасы.

«Есть ли?» Она поежилась от ночной прохлады.

– Как вы себя чувствуете? – Карл снял фрак и накинул ей на плечи, затем присел рядом.

– Все хорошо. Я, бывает, слишком раздражаю графа, – она усмехнулась. – Вы уже должны были догадаться, что характер у меня не сахар.

– Я уверен, что у вас замечательный характер, – ободряюще сказал Карл, – граф Блэкфорд перешел границы, у него нет права с вами так разговаривать.

– И давно вы подслушивали? – Ана повернулась к Карлу.

– Я-я, нет, не подслушивал… то есть я ничего не слышал, кроме последней фразы. Но он все равно не должен был вам грубить!

В эту минуту молодой инквизитор показался Ане невероятно милым. Его галантность и забавная застенчивость позволяли ей чувствовать себя раскованно.

– Может, и не должен был, но знаете, я предпочитаю, когда меня ругают, чем когда меня используют! – Естественно, она оставила невысказанной мысль, что Кеннету она позволяет и то, и другое.

Карл пристыженно молчал. Он сидел, вытянувшись по струнке, но голова была низко опущена, а руки строго покоились на коленях. Из его идеальной прически не выбилась ни одна прядь, волосы блестели, отражая свечение звезд, и Ану кольнула совесть, смешанная с почти родительской нежностью. Она немного сощурилась и коснулась ладонью его щеки. И тихим голосом сказала:

– Что случилось между вами? Быть может, я могу помочь?

Карл поднял на нее глаза, в них ясно читались грусть и тревога. Он слабо улыбнулся, или Ане так только показалось, и бережно накрыл ее руку своей.

– Ана… если можете, если вы с графом не близки так, как я думаю, или