Последний властелин Антарктиды Часть 2-я - Александр Зубенко

—Как будто только вчера включили. Трансформатор питания находится где-то снаружи, возможно тот, где нас накрыло парализующими волнами. Значит, его кто-то должен был включить и настроить на передатчики узла управления. Но кто?

—Я тоже заметил, —отозвался Павел. – Здесь, очевидно кто-то следит за рабочим состоянием аппаратуры, и сдаётся мне, этот кто-то совсем недавно пользовался… наушниками.

—Насколько недавно? – тут же стал серьёзным профессор, беря ситуацию под свой контроль.

—Не знаю. – Павел переглянулся с Андреем, но тот только развёл руками, давая понять, что это, в общем-то, не в его компетенции: он здесь младший – есть головы и помудрее его.

—Откуда такая уверенность, Паша?

—Интуиция, Виктор Иванович. Банальная интуиция, чтоб её… —он почесал затылок и беспомощно взглянул на пингвина, словно ожидая, что тот ему поможет.

Через миг пришло и озарение.

—Пыль! – возгласил он радостно. – Вот, что меня надоумило! Всё в пыли, а наушники и ручка верньера чистые, будто тряпочкой протёрли.

—Это всё?

—Нет. Когда я осматривал приёмник, то заметил, что шкала настроек стоит на волне наших передач.

—Как это «наших»? Можешь растолковать старому человеку, смыслящему в радиотехники так же, как наш Сын полка в гипотенузе треугольника?

—КТО-ТО прослушивал наши радиоволны.

—Но ведь рации не работают!

—В том-то и дело. Этот загадочный субъект (или субъекты) прослушивал наши переговоры, когда трансиверы ещё работали.

—Иными словами…

—Иными словами, за нами следили, когда мы ещё только подходили к пещере, где нас завалило…

Настала долгая и продолжительная пауза.

Андрей невольно стал оглядываться по сторонам. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Виктор Иванович подал первым голос.

—Здесь кто-то есть…

И только через минуту Андрей, наконец, спохватился:

—Ох ты ж… твою дивизию! А как же Ваня? Он ведь спустился за продуктами!

—То-то и оно… —проговорил профессор.

Сын полка между тем стоял и, повернув голову, смотрел на раздвигающиеся створки лифта. Через секунду он, уже хрюкая от восторга, помчался вперёд, по крайней мере, метров на десять обгоняя свой крик.

Двери лифта разошлись в пазах в разные стороны, и из лифта вышел Якут-оленевод собственной персоной.

Но не один…

№ 2.

Внук геройски погибшего деда в штрафбате, будущий гражданин Британии —как он надеялся —и студент Кембриджского университета, Якут, вышел на третьем этаже в складе с продуктами. Лифт, минуя второй этаж, где находился зал анабиоза, спальные помещения, кухня, лазарет и общая столовая доставил его на глубину сорока метров: ниже него был только ядерный реактор с резервуарами для воды. Не поверив своим глазам, он с воодушевлением потёр руки, пытаясь подавить проклятую икоту, которая появлялась у него всякий раз, когда голод нередко брал верх над рассудком. То, что он увидел, превзошло все его смелые мечты и ожидания. А именно:

Судя по тому, что он видел на мониторах вверху, бункер был разделён на четыре секции. Он попал в первую.

Здесь находились крупы, вермишель, горох, специи, сушёный картофель и овощи – всё в вакуумных пакетах или мешках, не подвергающихся влаге. Климат-контроль был установлен на оптимальный и сухой режим.

Стеллажи тянулись нескончаемыми рядами двумя и тремя ярусами ввысь, и через каждые десять-пятнадцать метров к верхним ярусам были приставлены лестницы на передвижных шарнирах. Сотни и сотни деревянных ящиков стояли друг на друге правильными рядами, чередуясь с коробками и контейнерами различных форм и размеров.

Якут бегло осмотрел эту секцию и поспешил к другой, не слишком теперь заботясь о конспирации – голод над рассудком взял своё, как он тому не противился. Его желудок сейчас больше интересовали консервы, мясные изделия, соления и что-нибудь попить. Проходя секцию бакалеи, он крутил головой вправо и влево, выхватывая из груд кульков хотя бы что-то знакомое, похожее на сушёную картошку, которую позже можно будет разварить на спиртовке.

Дойдя до поворота, он свернул вправо и, обогнув последний стеллаж, оказался в секции консервированных продуктов, как мясных, рыбных, так и всяческих солений.

Чего тут только не было!

Вдали у противоположной стены располагались холодильные шкафы с морозильными камерами выше человеческого роста. Их было не менее трёх десятков и они тянулись правильными рядами параллельно стеллажам, имея между собой проходы для транспортировки. Он решил обследовать холодильники в последнюю очередь, справедливо полагая, что в них найдётся замороженная рыба для их всеобщего любимца в лице добросовестно ждущего его наверху Сына полка. Сейчас же, в первую очередь ему предстояло набить рюкзак всем необходимым, чем можно будет поужинать сразу по возвращению наверх – удивить и огорошить своих друзей.

Рядов было несколько. Банки, коробки, ящики, мутноватые стеклянные бутыли, жестяные бидоны и пластиковые канистры со всевозможными соусами и маринадами – от всего этого разнообразия у Ивана разбегались глаза и, застыв в нерешительности, он чуть не огласил воплями радости пространство вокруг себя, наивно полагая, что находится в этом помещении один. Вместе с радостью была и доля разочарования, что не захватил с собой Андрея: все надписи и наименования были на этом чёртовом немецком языке, и ему приходилось только догадываться, что именно находится в той или иной упаковке. Спасали картинки, но их было такое множество и такое разнообразие, что, форменным образом, мельтешило в глазах, отчего постепенно кружилась голова.

В середине четвёртого ряда он, наконец, заметил целые ряды жестяных консервных банок, аккуратно выложенных в горки и пирамиды различной высоты, разделённые перегородками. Подойдя к этому «кладезю», он стал методично выбирать одну банку за другой сообразно их этикеткам. На всех были непонятные надписи и свастики, и если бы не эти картинки, он бы никогда не догадался о содержимом внутри. Тушёнки, сардельки в маринаде, фарши и фрикадельки, каши с мясом и рыбные консервы – всё по одной или две оседало в рюкзаке добросовестного Якута, сделавшего набег на долгожданные продукты. В желудке развивалась настоящая революция, слюни текли, заполняя рот, но отважный сын тундры не сдавался. Перебирая банку за банкой, он переходил от одного места к другому, залезал на лестницы и снова спускался, что-то клал назад, что-то откладывал в сторону, что-то бросал в рюкзак, который тяжелел с каждой минутой. Затем снова вытаскивал, заменял другим и опять клал на место, при этом бормоча себе под нос какие-то якутские ругательства. Ну не