Где собака зарыта - Спенсер Куинн

за очередной косяк, большой и толстый. К нам тяжелыми облаками потянулся пахнущий травкой дым. Всегда любил этот запах. Принцесса потянулась и легла рядом со мной, закрыв глаза. Я смотрел на звезды, и в моей голове проносились самые разные мысли, так быстро, что я за ними не успевал, так что я даже не пытался.

Если не считать того, что я скучал по Берни, чувствовал я себя довольно неплохо. Вскоре я уже думал только о нем: о его запахе, о том, как далеко он мог бросить теннисный мячик, когда мы с ним играли, о том, как он слегка хромал из-за старого ранения, когда уставал.

Потом Крэш включил музыку, и они с Диско принялись подпевать, что-то типа «Ина-гадда-да-вида, детка». Совсем не похоже на Роя Элдриджа и его трубу, но тоже неплохо. Я тоже решил присоединиться и теперь легонько подвывал в такт музыке. Крэшу и Диско это понравилось, и они тоже немного повыли.

– Может, он хочет еще один «Слим Джимс», – предположил Крэш.

– Осталась только одна палочка, – сказал Диско, – а на меня жор напал.

Так что я не получил никакой мясной палочки, которую, кстати, мне вдруг очень захотелось съесть. Может, на меня тоже жор напал, что бы это ни значило. Но Крэш и Диско были хорошими парнями, и я им нравился.

Когда мои глаза закрылись и я погрузился в чудесную дымку сновидений, я услышал, как они говорили о том, какой я большой и сильный, и сколько я могу стоить.

Я проснулся утром, чувствуя себя просто превосходно. Мы с Принцессой спали в палатке, а это гораздо теплее, чем на голой земле, но она все равно как всегда свернулась у меня под боком. Я услышал звук приближающейся машины и подумал: Берни. Но постепенно звук становился все громче, и мне стало понятно, что это не наш Порш. Я все равно поднялся на ноги – Принцесса на секундочку приоткрыла глаза, а потом перекатилась набок – и вышел наружу.

Из радужного фургона доносился храп: один был больше похож на «Хрр-уии», а другой на «Хрр-хрр-ХРР». Они странным образом сочетались друг с другом, и звук был похож на какую-то очень плохую музыку. Я подобрал с земли картофельную чипсину, которая каким-то чудом лежала у фургона – моя любимая, рифленая – и огляделся. Издали приближался грязно-белый пикап, а за ним тащилось длинное низкое облако пыли. Пикап вильнул, объезжая колючие кусты, проехал через неглубокий овраг и припарковался перед фургоном. Из него вышел крупный парень с длинными волосами и окладистой бородой.

– Проснись и пой, – сказал он, стуча по борту фургона. Изнутри донесся кашель, хрипение и еще несколько звуков, которые я затрудняюсь описать. Затем дверь открылась, и наружу вышли Крэш и Диско – оба одетые в ту же одежду, что и накануне, и растерянно моргающие на свету.

– Привет, – сказали они.

– Привет, – сказал бородатый парень. – Где он?

Крэш и Диско огляделись, увидели меня, стоящего в тени холма, и указали.

– Неплохое животное, – сказал бородатый парень.

– «Неплохое»? – сказал Крэш. – Ты только посмотри, какой здоровый.

– И мускулы какие, – поддержал его Диско. – Он отлично справится.

– Может да, а может и нет, – ответил бородатый парень. – Для начала ему придется отрастить шерсть погуще.

Он открыл дверцу пикапа, что-то оттуда достал, а затем повернулся и сел на край сиденья, поставив ноги на землю.

– Сюда, парень, – позвал он.

Это он мне, что ли? Я не очень хорошо понимал, что именно происходит, поэтому остался на месте.

Бородатый парень рассмеялся приятным таким смехом, негромким.

– А он умен, а? – сказал он. – Ну давай, я тебя не обижу, – и он протянул мне печенье, очень большое, в форме косточки. Я давно такого не пробовал, но вкус запомнил: просто восхитительный, к тому же, оно было таким хрустящим. Внезапно у меня потекли слюнки. Следующее, что я помню – это то, что я стою у пикапа, совсем рядом с бородатым парнем. Он протянул мне печенье. Поначалу я не хотел его брать, но запах был просто невыносим.

– Не любишь печенье? – сказал он и начал было его убирать – тут я не выдержал и схватил его. Ничего не мог с собой поделать. Я правда люблю печенье, просто обожаю.

Бородатый парень снова рассмеялся, и пока я ел печенье, я чувствовал на себе его взгляд. Когда я закончил, он протянул руку, чтобы меня погладить, и я решил ему это позволить. Гладить он умел хорошо: его ладонь скользила по голове, по плечам, прямо по спине.

– Сто баксов, – сказал он.

– Вали отсюда, – сказал Крэш.

– Сто пятьдесят.

– Две сотни, – сказал Диско.

– Сто семьдесят пять, – сказал бородатый парень. – Это моя последняя цена.

Крэш и Диско отошли, что-то бормоча друг другу. Бородатый парень продолжал меня гладить, не сводя с меня глаз. От него приятно пахло, и гладить он умел, но один его глаз слегка подергивался, чего я раньше не замечал, и это меня беспокоило – трудно сказать, почему.

Крэш и Диско вернулись.

– Договорились, – сказали они. Бородатый парень достал бумажник, отсчитал несколько купюр и вручил их Крэшу с Диско. Они снова стукнулись кулаками.

– Позавтракаем пивом? – предложил Крэш.

– Ну как от такого отказаться, – заметил Диско.

– Как-нибудь в другой раз, – ответил бородатый парень. Он пошарил за спиной и протянул мне еще одно печенье. На этот раз я принял его без колебаний – печенье было превосходным, а я уже целую вечность не ел ничего приличного.

– Куда ты так спешишь? – спросил Крэш, а может, Диско, я не обратил особого внимания.

– Предстоит долгий путь, – ответил бородатый парень и еще раз меня погладил. Но – что это? В другой руке – слишком поздно я это заметил! – у него была зажат ошейник-удавка! Я ненавидел эти удавки, и теперь она была затянута у меня на шее. Я рванулся, взмыл в воздух, жесткие звенья впились мне глубоко в шею, и дыхание у меня сперло. Я упал на землю с тяжелым стуком. Сзади донесся звук еще более тяжелого удара об землю. Я развернулся и увидел бородатого парня, распростертого на земле. Он все еще сжимал свой конец цепи, и теперь его глаз подергивался куда сильнее.

Я попытался бежать, рванувшись вперед изо всех сил.

– Поверить не могу! Да он тебя по чертовой земле за собой тащит!

Однако у меня совсем не оставалось воздуха. Я услышал, как бородатый парень вскочил на ноги, и цепь натянулась гораздо сильне. Я все тянул и тянул, пытаясь глотнуть воздуха, но никак не мог набрать в легкие хотя бы чуточку. Раздался