Белое, черное, алое - Елена Топильская

Наконец - а путь показался мне бесконечным - мы вошли в жидкий лесок, и провидение сжалилось над нами: луч фонаря сразу упал на довольно большой грязно-белый предмет. К нему мы и устремились, спотыкаясь о кочки и уворачиваясь от хлестких веток деревьев.

- Канистра! - объявил один из солдатиков, он первый добрался до цели.

"Да-а! Ему-то хорошо в сапогах!" - завистливо подумала я и тут же ойкнула - кто-то больно укусил меня под коленку. Я хлопнула по месту укуса, но безуспешно, - то, что укусило, уже улетело или упрыгало, зато под коленкой вздувался волдырь. Что-то шарахнулось под кустами, с шумом продираясь куда-то над землей. "О Боже!" - промелькнуло у меня в голове.

- Заяц! - предположил второй солдатик.

- Ты что, откуда тут зайцы? - заспорил его товарищ.

- Ну тогда кошка, - покладисто ответил тот.

Ну, вот и мы доковыляли до канистры, и нам в ноздри ударил запах бензина и чего-то еще, неприятного и тревожного. Один из комитетчиков, подобрав полы своего длинного бежевого плаща, поставил ногу на какое-то обгорелое бревно, лежащее на небольшой шершавой полянке, и вдруг это бревно под ним зашипело и запузырилось. Он с ужасом выдернул ногу из вязкой вонючей массы, и мы поняли, что даже откапывать труп не придется, вот он, перед нами.

Этот комитетчик отпал сразу, было ясно, что он нам не помощник. Он с воем носился по полянке, дрыгая босой ногой, поскольку запачканный ботинок сразу сбросил. (Забегая вперед, скажу, что перед тем, как нам уехать, солдатики битый час искали вокруг полянки его обувь.)

Лева Задов надел резиновые перчатки, присел возле трупа, а я склонилась над ним, не выпуская из рук Кораблева. Тот свободной рукой зажимал нос, отворачивался и бубнил, что он не нанимался нюхать это безобразие, и вообще он пойдет посидит в машине, и довел до того, что Левка ему пригрозил, что сейчас Кораблев будет помогать ему труп переворачивать. Кораблев затих.

- Ну что, Маша, - тыльной стороной руки в резиновой перчатке Лева поправил сползающие очки, - он - мешок с костями, ребра все переломаны, череп цел. Зубы выбиты, передние, скорее всего, ткнули чем-то в рот. От трупа резкий запах бензина, и в рот влили наверняка. Везем в морг, там осмотрим как следует.

Он выпрямился и помахал местным милиционерам:

- Ребята, давайте брезент и полиэтилен, сейчас погрузим и в морг отвезем.

Ребята без всякого энтузиазма попытались свалить это занятие на солдатиков, но, увидев, что одного солдатика уже тошнит в кустах, все-таки закрыли грудью амбразуру. После того как труп был завернут, между водителями разгорелся жаркий спор, на чьей машине везти. Местный помдеж спорил по инерции, понимая, что, как ни крути, укутанный в брезент труп не влезет ни в сверкающую Ленькину машину, ни в навороченный рубоповский "форд", ни в скромную машину комитетчиков. Отдуваться придется именно им.

Они только поныли про бензин, - это ж сколько бензина надо на дорогу до городского морга и обратно! Рубоповский водитель пообещал им в городе залить бензина сколько нужно, и они успокоились. Путь из леса с трупом занял втрое больше времени, чем путь в лес. Перед тем как тащить труп к машине, помдеж попытался склонить постового поохранять место происшествия. Тот в грубой форме отказался и популярно объяснил почему:

- Ты что, офигел?! Вот буду я тут ночью сидеть один, кусты охранять! Я боюсь.

Как помдеж ни стыдил постового, тот стоял на своем. Боюсь, и все тут. Я его понимала...

Помдежурного предложил разжечь на полянке костер, чтобы постовому было повеселее, но тут уже я воспротивилась: неизвестно, сколько тут бензина разлито, сгорит весь лес с постовым вместе. Ладно уж, не денется никуда место происшествия.

- А если бандиты приедут и увидят, что трупа нет? Не спугнем?

- А если бандиты приедут и увидят тут милиционера, им что, спокойнее будет? - возразила я.

Помдеж сдался. Все потихоньку снялись и побрели к дороге.

- Стоп! А бутылка у нас есть? -- спохватилась я.

- Сразу и отметим успех операции? - подмигнул ру-боповский водитель. - Или за помин души покойничка?

- Господи, у вас одно на уме. Искусственные координаты оставим.

-А если нету бутылки?-вмешался Кораблев.-Надо было заранее побеспокоиться! А то на охоту ехать - собак кормить. Вот так вы и работаете!

- Да я просто рассчитываю, что в милицейских машинах всегда найдется пустая бутылка.

Водитель принес из машины пустую бутылку из-под пива. Я написала на бумажке, что сегодня, такого-то числа, на этом месте был обнаружен труп неизвестного мужчины; указала свои данные, номер телефона, понятые расписались под текстом, бумажку мы засунули в бутылку, заткнули отработанной резиновой перчаткой и неглубоко закопали бутылку на том месте, где еще недавно лежал труп.

- А зачем это? - поинтересовались комитетчики.

- Если вдруг убивцы изъявят желание показать место, где сгубили невинную душу, мы сюда с ними приедем, они ткнут пальцем вот в эту полянку, а как мы проверим, что они правильно показали место? Мы копнем почву и вытащим бутылку, а в ней записка, подтверждающая, что такого-то числа именно тут следователь Швецова обнаружила труп. Ну все, теперь можно ехать.

Нога у меня ныла, я долго крепилась, дуясь на Задова, но на полдороге поняла, что вынуждена к нему обратиться:

- Лева, посмотри мне ногу, меня какое-то насекомое в лесу укусило.

- Да кто вас мог укусить в такое время, - прокомментировал сидящий за рулем Кораблев (мы с Задовым ехали в его машине). - Насекомые уже все померли, осень ведь глубокая. Только вот змея могла цапнуть. Они сейчас голодные...

У меня закололо сердце. Мы с Левой завозились на заднем сиденье, пытаясь пристроить мою ногу так, чтобы ему было видно место укуса, Левка возился-возился, потом сдался и сказал, что у отделения все равно тормозить, там и посмотрит. Я уже представляла себе, как моя нога синеет и отмирает от укуса гюрзы или анаконды, или что там еще есть самое страшное, остаток своих дней я влачу, прикованная к инвалидному креслу, если вообще останусь в живых; видения приобретали все более отчетливый характер, пока мы не сделали стоянку и доктор Задов все не опошлил, заявив, что никто меня не кусал, а под коленкой у меня острая колючка, и он сейчас ее вытащит и смажет мне ссадину йодом. Про себя я отметила, что каждое происшествие мне стоит колготок, - я несу потери то на пожарной лестнице, то в глухом лесу...

Впереди еще был осмотр трупа в морге и составление протокола. Когда я, примостившись с протоколом на коленях возле секционного стола, на котором лежал труп, взглядывала на объект осмотра, меня всякий раз ужасали ослепительные белки глаз и белые зубы на фоне обугленного лица. Я уже знала, что ночью эта картина будет меня преследовать. Впрочем, какой ночью! Скоро рассветет...

Я не поддалась на провокацию Василия Кузьмича, который при всем своем показном добродушии умел безжалостно выкрутить руки, и умолила его не рваться в бой с Вертолетом именно сейчас, под субботнее утро.

- Кузьмич, миленький, решите вопрос с дежурным следователем, если уж так не терпится, а еще лучше подождите до понедельника. Никуда ваш Вертолет не денется, а от меня уже толку никакого, я усну во время допроса.

Поскольку, разговаривая с ним, я пальцами поднимала себе веки, чтобы не заснуть, Кузьмич понял, что от меня действительно уже никакого толку, и отпустил с миром, а сам остался продумывать глобальную операцию "Каюк Вертолету". Напоследок я ему намекнула на возможность поработать с областной прокуратурой - труп-то из Токсова.

Кораблев повез меня домой, высказав мне по дороге все, что он думает о нерадивых следователях, которые из-за собственного разгильдяйства сами по ночам не спят и другим не дают.

- Вы что думаете, ваш мужик будет долго терпеть такое?

- Я надеюсь, что он любит во мне личность, а не домохозяйку, - вяло отвечала я, отчаянно борясь со сном.

- А, бросьте! Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. А личностей мужчины вообще никогда не любят, зарубите это себе на носу, наставительно вещал Кораблев. - Если уж так получилось, что женщина умна, уж если постигло ее такое несчастье, то она должна свой ум употребить на что? На то, чтобы скрывать его как можно тщательней и ни в коем случае перед мужиком не афишировать.

- То есть дурой притворяться? - из последних сил спрашивала я.

- Не дурой, а дурочкой. Дьявольская разница!

- Ой, Кораблев! Точно, я дура! - Я открыла глаза и выпрямилась на сиденье. - Давно хотела тебя попросить и все время забывала. Ленечка, съезди, пожалуйста, в больницу к Скородумову, поспрашивай тихонько, никто его вещи забрать оттуда не пытался? И вообще что-то мне неспокойно за него. Может, пост там выставить?

- Ага, так вам пост и выделят! Он что, депутат Государственной Думы? ехидно ответил Кораблев. - А что касается вещей, я не дурее некоторых. Вам это еще и в голову не пришло, а я уже выяснил, что лжекузен Скородумова к вам пришел аккурат оттуда. Ему там скрупулезно перечислили, в чем Олег Петрович прибыл в больницу и что имел при себе. Только там ему ничего не дали. Но пасаран! Так что можете не переживать, вам свой умишко особо можно и не скрывать, ничего в нем выдающегося.