Колючая звезда - Лиз Филдинг

Он и слушать не хотел, что она ответит. Но она заговорила, очень осторожно и медленно, как с кем-то, кто пребывает в глубокой рассеянности:

– Нет. Благодарю вас. Я попыталась вчера зарыть голову в песок и сама себе вдруг напомнила глупую страусиху. Я, конечно, не могу игнорировать опасность, но будь я проклята, если побегу, и будь я проклята, если спрячусь. Иначе во что я превращусь?

– Разве нормальная осторожность может повредить вашей душе? Нет, подобные рассуждения не кажутся мне основательными.

Она решила держаться из последних сил и не выходить из себя. А вообще, катился бы он куда подальше со своей жаждой спасать и выручать, она ведь, кажется, не вопит «караул! «. Если уж на то пошло, то самое время обратиться к профессионалам.

– Мои рассуждения ясны и вполне разумны. Согласна, опасность существует, но мне просто надо, как только я вернусь домой, позвонить в полицию и целиком и полностью доверить им ведение этого дела. К тому же вы сами уверяете меня, что с новыми замками я буду в полной безопасности. – Она решила ясно дать ему понять, что он просто свихнулся. И что она не желает всерьез относиться к тому, что он там наобещал Люку. – Надеюсь, вы не забудете прислать мне счет?

Он посмотрел на нее взглядом, полным едкого сарказма.

– Совершенной безопасности никто вам гарантировать не может, вы должны это понимать. Даже с видеокамерами и круглосуточным наблюдением. Опытный взломщик всегда найдет способ проникнуть внутрь. А ведь вам еще надо выходить из дому для работы в театре и поздно возвращаться оттуда по вечерам.

Он не упомянул о возможности нападения в одном из темных закоулков самого театра. Ему просто не хотелось излишне ее запугивать. Но она его умолчание восприняла иначе. Она решила, что он просто предоставил эти ужасы ее собственному воображению. И ее воображение, благодаря ему, пробудилось. Однако, храбро пытаясь преодолеть отчаяние, она решительно заявила:

– Я отказываюсь жить в клетке! Не желаю сидеть под замком и дрожать от каждого подозрительного шороха, почудившегося мне за дверью.

– Прекрасно, – быстро проговорил он. – Я понимаю ваши чувства. Но какие-то меры предосторожности все же придется принять. Я организую для вас настоящую охрану.

– Кто? Вы? – Не требовалось слишком богатой фантазии, чтобы понять, какую роль он оставлял в этом деле для себя. Роль ночного сторожа. – И в чем эта ваша настоящая охрана будет заключаться?

– Водитель с навыками оказания помощи в любой экстремальной ситуации, кто-то, кто будет находиться с вами постоянно, просматривая вашу почту, принимая все телефонные вызовы и сопровождая вас во всех ваших перемещениях по театру.

– Телохранитель, – вяло выговорила она.

– Нет, не телохранитель. Это вам не кино, а реальная жизнь. Просто человек, который обеспечит вам возможность жить нормальной жизнью, настолько нормальной, насколько это возможно, до тех пор пока тот, кто угрожает вам, не будет обнаружен и лишен возможности вам навредить.

– Нет! – голос ее прозвучал омерзительно для нее самой. – Спасибо, но не утруждайте себя. Я понимаю, что вы единственный, кто пытается мне помочь, однако ваше представление о нормальной жизни абсолютно не соответствует моему.

– Просто нормальная жизнь, Клаудия, пока что для вас, увы, невозможна. Вы должны понять это.

– Нет.

– Подумайте хорошенько.

– Нет.

– Ради всего святого, будьте благоразумны, – сказал он, начиная терять терпение.

– Полиция прекрасно справится с этим, – отрезала она.

– Полицейские будут делать лишь то, что в их силах. Они не могут быть с вами каждую минуту дня и ночи.

– Это прекрасно. Я и не хочу, чтобы кто-то чужой торчал у меня за спиной каждую минуту дня и ночи.

Ее огромные глаза бросали ему вызов, она была полна решимости идти наперекор всему, что он предлагал. Когда они застряли в пробке, создавшейся из-за дорожных работ, он повернулся к ней, и она поняла, что он тоже не намерен уступать.

– Кто бы ни писал вам гнусные писульки, но он-то уж точно торчит за вашей спиной день и ночь. Не забывайте об этом. День и ночь, каждую минуту за вами следит тот, кто изрезал вашу фотографию, тот, кто желает вам…

Клаудия хотела заткнуть уши, чтобы не слышать всех этих жестоких слов. Она хотела, чтобы никакого Мака в ее жизни не было. Она хотела, чтобы Мак обнял ее и пообещал, что никому не позволит причинить ей вред. Словом, она вдруг в одно и то же время захотела вещей, взаимно исключающих друг друга. Пальцы ее стиснули колено, но голосом она себя не выдала.

– Нет, я не смогу принять предложенного вами вида охраны.

– Послушайте, во сколько вы оцениваете свою жизнь? Такое ощущение, что вы цените ее дешевле платья, сшитого у дорогого портного. Или дешевле одного из ювелирных украшений, унаследованных вами от матери. – Он гневно взглянул на нее. – Ведь все эти штуки вы наверняка храните так, чтобы обеспечить их неприкосновенность. А когда речь заходит о вашей собственной безопасности…

Она неожиданно рассмеялась, но когда он вопросительно посмотрел на нее, то причин своего веселья объяснять не стала, а упрямо принялась вновь и вновь твердить, что никакой опасности нет.

– Можно подумать, что речь идет о жизни и смерти. Я не отрицаю, что вчера вечером была немного напугана. Но кто-то, кто знает меня, мог рассчитывать, что, отправляясь в Брумхилл к Физз и Люку, я ненадолго заеду домой и что мой отец в отъезде. Однако этот кто-то не захотел воспользоваться тем, что я буду в пустом доме, где мне скорее, чем в любом другом месте, можно причинить вред. Все это говорит о том, что ничего тут нет, кроме желания запугать меня, заставить дрожать и трястись. Так что все эти угрозы – полная чепуха, их никто не собирается исполнять. А вот гнать меня, заставить меня бежать… – Пальцы ее сжались в тугие кулачки. – Нет, я не доставлю им такой радости, надо лишь попытаться проявить твердость.

– И у вас хватит на это сил? – В это время автомобильный затор начал рассасываться, и Мак все свое внимание направил на дорогу. – Вы осилите это? – Он мельком взглянул на нее. – Может, вы и правы, но если вы настаиваете на том, чтобы жить обычной жизнью, будто ничего не случилось, это, вероятно, именно та реакция, которой он от вас добивался.

– Он?

– Он. Или вы все еще пытаетесь убедить меня, что Адель способна на такие вещи?

– Вы, Мак, знаете ее лучше, чем я. Но неужели вы действительно думаете, что мужчина стал бы полосовать мое платье? Нет, это типично бабский поступок.

Она вызывающе взглянула на него: мол, посмей только отрицать. Он и не отрицал, просто задумчиво потер шрам над правой бровью и предположил: