Тайны смутных эпох - Рудольф Баландин

Именно за это и шли на смертный бой ратники народного ополчения.

Михаил Романов, узнав о том, что избран на царство, пришел в ужас, заплакал и ст ал о тказ ыва ться, сс ылая сь на свое малолетство, неподготовленность для столь высокого поста и тяжелое положение страны.

Однако и на этот раз выбор собора оказался более разумным и дальновидным, чем может показаться на первый взгляд. Хотя Михаил по слабости здоровья прожил сравнительно недолго, 49 лет, царствовал он все-таки немало: 32 года. Он отличался спокойствием, смиренностью, добротой, не был корыстолюбив и заносчив. Нельзя было назвать его и бесхарактерным. Он опроверг то мнение, которое высказано в веселой песенке: «Но что ни говори, жениться по любви не может ни один, ни один король!»

Когда овдовевшему (по-видимому, жена была отравлена) тридцатилетнему царю Михаилу предоставили для выбора невесты 60 наиболее знатных девиц государства, ему понравилась больше всех… одна из прислужниц, дочь небогатого можайского дворянина Евдокия Стрешнева. Выбор был ни с чем не сообразный (кроме веления сердца), унижавший достоинство родовитых бояр. Умная и волевая мать Михаила – боярыня Ксения Ивановна, монахиня Марфа, – пыталась отговорить его, но он настоял на своем.

И все-таки личные качества Михаила играли второстепенную роль. Более того, его посредственность и молодость оказались как нельзя кстати. Это означало, что в государственных делах важная роль должна была принадлежать органу демократического правления – Земскому собору. Вот что пишет о нем историк Л.Е. Морозова:

«В полном составе Земской Собор состоял из четырех курий: Боярской думы, Освященного собора высшего духовенства, представителей от московского и городового служилого дворянства, выборных от посадского населения всех городов и иногда от черносошного крестьянства. В специальных грамотах, рассылаемых перед соборами, царь просил, чтобы выборные были людьми разумными и добрыми, могли толково рассказать об «обидах и насильствах» городской администрации и разорении от налогов. Это свидетельствовало о том, что царь хотел знать правду о состоянии своего государства и принимать меры по его улучшению.

Работа Земского собора обычно проходила в Золотой или

Грановитой палате, но иногда и в Столовой избе. В особо важных случаях на первом заседании выступал сам царь. Иногда думный дьяк излагал вопросы, на которые участникам собора следовало ответить. Затем по куриям они обсуждались, и подавался коллективный ответ в письменном виде. Могли быть и устные выступления, если кто-либо имел свое мнение, отличное от коллективного. Все письменные ответы поступали в царскую канцелярию, где царь и его ближайшее окружение знакомились с ними. Принятие окончательного решения по каждому вопросу зависало от самого царя, но он выносил его, считаясь с мнением большинства соборных заседателей».

В Смутное время Земской собор, существовавший с середины ХVI века, оказался наиболее важным государственным органом: при нескольких претендентах на царский трон и фактическом безвластии именно он стал ведущей организующей и направляющей силой, благодаря которой Русь была спасена. Собор выбрал царя, а не наоборот. И правил Михаил хотя и под патронажем своего отца, патриарха Филарета, но при активном участии Земского собора.

Правда, это учреждение прекратило свое существование к началу ХVIII века. И для этого были серьезные объективные причины. Они обычно то ли забываются, то ли не осмысливаются теми, кто постоянно сетует на «рабскую душу» русского народа, восточную деспотию, характерную для России, и дурные дороги. А причины прежде всего в том, что отличает нашу страну от других европейских государств: огромнейшая территория, преобладание сурового климата, соседство с агрессивными воинственными соседями на Западе. Конечно, на состоянии дорог последнее обстоятельство не сказывается, но и первых двух достаточно.

Сошлемся в этой связи и на мнение Л.Е. Морозовой: «Особенности российской государственности связаны с тем, что страна в течение веков была вынуждена не только вести войны с враждебными соседями, но и осваивать новые территории и держать в подчинении большие географические пространства. Все это требовало жесткой централизации и единовластия, которое обеспечивала монархическая форма правления». Добавим, что при этом неизбежен и хорошо налаженный многочисленный аппарат чиновников, бюрократия.

Ит ак, ещ е раз по вто рим, что, на наш взгляд, завершением Смутного времени следует считать осень 1611 года, когда весь народ поднялся на защиту Отечества. Брожение умов – главнейший признак кризисного состояния общества – прекратилось.

ИТОГИ БОЛЬШОЙ СМУТЫ

Финал этого периода достаточно точно охарактеризовал С.Ф. Платонов:

«Нижегородскими вождями социальная борьба была ликвидирована. После поражения и разгрома боярского правительства 1610 года, после распадения ляпуновского дворянского правительства 1611 года дело дошло до «последних людей» (как выразился один современник), и почин этих последних московских людей, посадских тяглецов Нижнего Новгорода привел к решительному успеху. По очереди, в порядке сословной иерархии, брались за дело государственного восстановления разные классы московского общества, и победа досталась слабейшему из них. Боярство, богатое правительственным опытом, гордое «породою» и «кипящее» богатством, пало от неосторожного союза с иноверным врагом, в соединении с которым оно искало выхода из домашней смуты…»

Прервем цитату. Вновь вспоминается ситуация в СССР времен правления Горбачева и Ельцина. Тогда быстро стало ясно, что взят курс на соединение олигархического капитала и олигархической власти в СССР-России с иностранными и причем постоянно враждебными нашей стране силами. Это вело к предательству интересов содружества социалистических государств, а затем и нашей страны.

Прикрывалось это фальшивыми лозунгами борьбы с тоталитаризмом и за права человека. Но вскоре выяснилось, что насаждается жесточайший экономический тоталитаризм и обеспечивается свобода для наихудших категорий населения при бесправии трудящихся и уничтожения под предлогом борьбы с милитаризмом и нерентабельными производствами наиболее наукоемких, экономически выгодных, хорошо развитых отраслей.

Для того чтобы не замечать и не понимать всего этого, надо было обманывать прежде всего самих себя, в надежде получить какую-то долю материальных благ с барского стола, пусть бы даже принадлежащего теперь иностранным хозяевам. Стало вдруг принято обращение не «товарищи», а «господа». Только вот ни безработный, ни бомж, ни мелкий бесправный служащий, ни скудно оплачиваемый пролетарий физического или умственного труда в эту категорию никак не вписывались. А вписались в нее те, кто говорили на блатном жаргоне.

Вновь приходится с горестным чувством повторять, что в конце XX века в России народ оказался морально, интеллектуально, духовно на значительно более низком уровне, чем в начале ХVII столетия. Ведь духовный и даже умственный уровень измеряется не числом аттестатов и дипломов, кандидатов и докторов, академиков и народных артистов на душу населения, а теми поступками, той великой интуицией, которая позволяет народу сохранять свою независимость, культуру, чувство собственного достоинства, готовность к великим свершениям…

Впрочем, вернемся в ХVII век и продолжим прерванную цитату: «Служилый землевладельческий класс, несмотря на то, что владел воинской организацией, потерпел неожиданное поражение от домашнего врага, в союзе с которым желал свергнуть иноземное иго. Нижегородские посадские люди в начале своего дела были сильны только горьким политическим опытом и научились на чужих примерах бояться неверных союзников больше, чем открытых врагов… Это была общественная середина, которая не увлекалась ни реакционными планами «княженецкого» боярства, ни тем исканием общественного переворота, которое возбуждало крепостную массу крестьян и холопей».

Если снова перекинуть мысленный мостик в конец XX века, то нельзя не отметить, что именно средний класс составлял подавляющее большинство советского общества. В отличие от капиталистических стран, здесь не было ни чрезмерно богатых, ни безнадежно бедных. Разница между самыми богатыми и наименее обеспеченными составляла небольшую величину, примерно как в Швеции, при среднем уровне доходов, отвечающем среднеевропейскому. Хотя в нашей стране природные условия значительно более суровые, чем в США или Западной Европе, географическое пространство более обширное и удовлетворять жизненные потребности населения труднее, чем на Западе. Тем более что наша страна в XX веке пережила две разрушительные войны с внешними врагами и одну гражданскую.