По следам кочевников. Монголия глазами этнографа - Андрас Рона-Таш

31 мая трогаемся в путь после прощального торжественного завтрака. На самом высоком холме сразу загородом нас ждет расстеленный на земле ковер и рюмки для прощального тоста. Осушаем их, садимся в машину и едем дальше.

Путь наш проходит через гористую местность. Проезжаем мимо прелестного горного озерца Толбо-Нур, окруженного высокими вершинами, но вскоре останавливаемся на полчаса, чтобы устранить какие-то перебои в моторе. Не успеваем тронуться, как вдруг замечаем, что надвигается страшный ураган. Угрожающе клубятся тучи, сверкает молния, и вихрь обрушивается на нашу машину. Через три часа буря понемногу успокаивается. Приближаемся к небольшому селению у (подножия скалы. На постоялом дворе просим продать нам нож и сахару. Продавец что-то кричит своим помощникам на кухне, и меня поражают два слова: бишак и сукор[62]. Мы находимся на казахской земле. После короткого отдыха снова пускаемся в путь. Нас окружают горы — то покрытые лесами, то совсем голые. В восемь часов вечера на горизонте показываются два высланных нам навстречу «газика». Быстро пересаживаемся в них и едем дальше к главному городу здешних казахов — Баян-Улэгэю.

Баян-Улэгэйский аймак — западная окраина Монголии. Его административный центр находится в 1758 километрах от столицы. Большую часть населения аймака составляют казахи — единственное национальное меньшинство в Монгольской Народной Республике, проживающее на автономной территории. Кроме казахов, Баян-Улэгэйский аймак населяют урянхайцы, дербеты, дзахачины, торгоуты, олёты, уйгуры, перекочевавшие сюда из китайской провинции Синьцзян, мончаки и незначительное число китайцев. Всего в этом аймаке проживает около 90 тысяч человек.

Если бы мы даже не знали, что прибыли к казахам, то все же немедленно заметили бы, что нас окружают другие люди. Казахи отличаются от монголов по антропологическим признакам, обычаям и традициям. Казахи менее общительны, чем монголы. Пожилые женщины еще покрывают голову платком, ниспадающим сзади до пояса, а спереди заколотым под подбородком и прикрывающим грудь. Казахи когда-то исповедовали ислам и теперь еще не потребляют спиртных напитков, по крайней мере открыто. Во время обеда со здешними руководителями они шутливо заметили, что если мы будем пить за их здоровье, то тем самым нарушим старинные казахские обычаи.

Длинные и широкие улицы Баян-Улэгэя обсажены деревьями. По планировке и убранству местные жилища почти ничем не отличаются от казахских домов в Сибири. В Монголию казахи переселились 80 лет назад из царской России и Китая. Они поддерживают самые тесные связи с Казахской Советской Социалистической Республикой, там получают образование учителя, оттуда при сылают учебники. В 1940 году монгольские казахи перешли от арабского алфавита к кириллице.

Проводим два дня в центре казахского автономного аймака, и за это время нам удается немного познакомиться с местной культурой. Я уже упомянул о том, как одеваются казахские женщины. Хочется к этому добавить, что, увидев внезапно показавшихся из-за поворота всадника и всадницу, я испытал странное чувство, будто они соскочили со страниц средневековой летописи.

Мужчины в большинстве носят цветные шелковые шаровары. В основном казахи ведут кочевой образ жизни. По составу поголовья этот аймак ничем не отличается от других областей Монголии. В окрестностях Баян-Улэгэя 500 тысяч гектаров занимает пашня.

Нас приглашают на торжественный обед в казахскую юрту на краю города. Роскошью своего убранства она превзошла все юрты, которые мы посетили до сих пор. Богатые казахи украшают свои жилища набивными тканями, коврами, цветными циновками, войлочными коврами. Преобладают синяя, желтая, коричневая, черная и серая краски. На кроватях возвышаются груды подушек, чего не увидишь в монгольских юртах. Сундуки богато разукрашены, иногда обиты железом или другими металлами. Казахские юрты полным-полны яркими платками и занавесками. В более скромных жилищах кровати деревянные, а в богатых — металлические с сеткой.

На торжественном обеде подают вареную баранину, жирными кусками потчуют гостей, очевидно считая их самыми лакомыми. Вдруг все присутствующие на обеде разражаются громким смехом, а хозяйская дочь, покраснев, вскакивает с места и выбегает из юрты. Оказывается, один из парней уронил на пол конфету, что равносильно признанию в любви. Из-за этого маленького эпизода завязывается беседа о брачных обычаях у казахов. Брачный обряд здесь красочен и торжествен. Сватать невесту идет отец жениха, которого усаживают на почетное место против двери. Он сообщает, сколько бодо согласен дать в качестве выкупа за девушку. Бодо у монголов и у казахов Западной Монголии — условная единица, выраженная в определенном количестве того или иного вида скота. Официально один бодо равен семи овцам, или 14 козам, или одной голове крупного скота (лошадь, як, корова), или половине верблюда. Сам по себе брачный обряд мало чем отличается от церемонии, распространенной среди других народностей Западной Монголии. Что касается похоронного обряда, то нам и здесь рассказывали, что, когда умирает взрослый человек, его кровать переносят в другую половину юрты.

Обед протекает весело. Хозяйская дочь поет нам на прощанье красивую казахскую народную песню под аккомпанемент бубна; голос у девушки не сильный, но приятный.

Третьего июня мы трогаемся дальше к Цаган-Нуру. Как только мы покидаем небольшую долину, в центре которой расположен Баян-Улэгэй, перед нами возникают самые высокие горы Монгольского Алтая — Табын-Богдо-Ола (горы Пяти Богов). Их вершина вздымается до высоты 4356 метров и всегда укутана облаками. Наш путь лежит теперь на север, вскоре мы оказываемся на вершине Красного перевала (Улан-Даба), откуда хорошо видно Цаган-Нур (Белое озеро). Верное своему названию, это озеро действительно белоснежно, оно покрыто льдом, искрящимся, как алмаз, в оправе из черных скал. Медленно спускаемся вниз по причудливо извивающейся дороге.

9. От Белого озера до Красной горы

На берегу Белого озера. — Лед среди скал. — Переправляемся через Бухин-Гол. — Городок на склоне Красной горы. — Лама — реформатор. — Каталог монгольской растительности. — Пастух читает лекцию по этнографии. — Святой ключ. — Сколько лет самому молодому наезднику. — За сколько минут можно установить юрту. — Ветер и движение. — Распорядок в юрте. — Фотоаппарат возвращен.

Поселок Цаган-Нур (Белое Озеро) — важный торговый центр. По внешнему виду он сильно отличается от обычного монгольского городка. Планировка улиц и зданий приспособлена к пересеченной местности. Лед Белого озера покрылся пятнами и начинает таять. Машина катит по небольшому каменному мосту; шофер тормозит у юрты, и ее обитатели объясняют, как ехать дальше. На краю поселка стоят казахские и монгольские юрты.

Первое, что нас поразило в Цаган-Нуре, это куры, чуть не угодившие под колеса машины. Кур разводят живущие здесь русские поселенцы; кочевники монголы и казахи не держат домашней птицы. Теперь в Монголии пробуют разводить птицу в государственных хозяйствах. Услышав петушиное пение, я почувствовал себя совсем по-домашнему. Поспешно вносим вещи в гостиницу и отправляемся к озеру. С этой стороны лед у берега совсем растаял и в кристально чистой воде отражаются горы, возвышающиеся на другом берегу.

Обедаем в гостинице за длинным столом на распорках. Блюда подавальщица получает из кухни через окошечко. Здесь наконец нам подают вино и мы на радостях приглашаем выпить с нами наших спутников, однако после второго стакана они отказываются от дальнейшего повторения. А ведь это превосходное армянское вино значительно уступает по крепости венгерским винам из Эгера или Токая. Приходит секретарь местного органа власти, оказывается, его зовут Мухаммедом. После обеда он отводит нас в ближайший казахский аил, где мы собираемся поработать.

Казахские юрты раскинулись на берегу Белого озера, начинающего освобождаться ото льда. Они расположились полукругом у самой воды. Обитатели этих юрт уже почувствовали притягательную силу города. Они еще не решаются окончательно расстаться со своими стадами, но уже внимательно присматриваются, нет ли в городе работы, ради которой стоит распрощаться с кочевой жизнью. Дети привязаны к оседлой жизни школой, хозяйки уже почувствовали, как удобно покупать все необходимое в магазинах. Надо пожить в этих безлюдных краях, чтобы оценить все удобства города. Сети на берегу и сломанное удилище говорят о том, что жители казахского аила не пренебрегают рыбой.

Пожилой казах жестами зазывает нас в юрту. Он не знает, на каком языке мы говорим, и прибегает к древнейшему всем понятному языку жестов. Девчушка лет 13–14 пользуется случаем блеснуть перед нами выученными в школе русскими словами. Каково же удивление казахов, когда выясняется, что с нами можно говорить по-монгольски. А услышав от нас несколько казахских слов, которые мы выучили за последние дни, они приходят в такой восторг, что мы уже не сомневаемся в самой теплой встрече.