Познание России: цивилизационный анализ - Игорь Яковенко

67 Апофатическая теология трактует Бога как абсолютно трансцендентную сущность, что ведет к отрицанию любых атрибутов и обозначений последнего. В широком смысле апофатическое отношение к сакральным ценностям противостоит рациональному, понятийному схватыванию этих объектов.

68 При этом обнаружилась огромная тяга к античному наследию. К концу XVIII века античная образованность пропитала дворянскую культуру. Расцвет русской культуры в XIX — начале XX века был следствием локального русского синтеза традиционной православной и европейской (античной) культуры.

69 Одна из наиболее ценимых русских исторических реликвий, так называемая «шапка Мономаха», согласно легенде, была передана русскому князю византийским императором Константином Мономахом. В действительности это головной убор татарского мурзы, по всей видимости, полученный московскими князьями в подарок во времена татарского ига. Позднее благочестивая фантазия превращает этот головной убор в «шапку Мономаха». По мнению специалистов, шапка изготовлена в Бухаре. Этот курьез имеет глубокий смысл: мифическая и реальная генеалогии могут разительно отличаться.

70 Наиболее устойчивой из существовавших в Европе империй была империя австрийских Габсбургов.

71 Хотя Россия расширялась и в западном направлении, что стоило огромных усилий и рождало значительные проблемы с ассимиляцией покоренных народов, основные приобретения делались на Востоке. Отставание в стадиальном развитии этих территорий делало их легкой добычей. Главное же в том, что народы, заселявшие сопредельные восточные области, если не ассимилировались, то покорялись. С ними удавалось найти некоторый «модус вивенди», который обусловливался в конечном счете определенной близостью духовных структур.

72 Смысл происходящего прекрасно осознали не принявшие нововведений старообрядцы.

73 Отметим, что реформы Петра I меняют статус церкви и с XVIII в. исходная модель значительно трансформировалась. Однако внутренняя логика православной традиции, ее мощь как культуроформирующего фактора определяли инерцию мировосприятия широчайших масс. Если не существующий, то «должный» мир мыслился как двуединство власти земной и небесной. Традиционное сознание воспроизводило себя вплоть до начала интенсивного развития капитализма в стране.

Глава IV

НЕБЕСНЫЙ ИЕРУСАЛИМ ИЛИ РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ: ДИАЛЕКТИКА ДОЛЖНОГО И СУЩЕГО

ДОЛЖНОЕ И СУЩЕЕ — БАЗОВЫЕ КАТЕГОРИИ КУЛЬТУРЫ

Настоящая глава посвящена исследованию двух понятий: должного и сущего. Это ключевые идеи традиционного сознания. Ментальность, данная нам в традиции обретает себя в координатах должного/сущего. В известном смысле, соотношение и диалектика рассматриваемых категорий составляет ядро русского сознания и определяет собой весь универсум традиционной культуры. Координатная сетка должного/сущего, а так же сумма культурных смыслов и положенностей, с ней связанных, структурируют отечественную ментальность.

Пытаясь определить глубинную суть России, один из наиболее ярких идеологов традиционализма Александр Проханов высказался однажды в том смысле, что Россия — вся в порыве, в стремлении к запредельному… Надо сказать, что этот или близкий к нему образ часто повторяется людьми, по своему складу принадлежащими традиционной ментальности. Пытаясь выразить самые важные, последние истины, они приходят к близким формулировкам. А значит, мы имеем дело не со случайной фразой или штампом, но с выстраданной идеей, отражающей какие-то сущностные отношения. Предложенная писателем характеристика России рождает два вопроса:

Соответствует ли наша действительность этим устремлениям? Как представляется, ответ настолько самоочевиден, что не нуждается в развернутом обосновании. Из отрицательного ответа на первый, рождается следующий вопрос.

Что же необходимо России для достижения ею заветных целей? Вчитаемся в характеристику России, предложенную лидером «духовной оппозиции», и попытаемся ответить. Подойдут: власяница, монашеская келья, томик «Добротолюбия», школа аскезы, послушания, самоограничения, мудрость смирения. Если с уровня отдельной личности перейти на уровень государства, мы получим страну с характеристиками королевства Бутан, затерянную в горах маленькую область с массой монастырей и крепостным крестьянством под руководством религиозного лидера.

Однако сам Проханов дает, и достаточно развернуто, совершенно другие ответы на наш вопрос. Оказывается, что России необходимы: новые авианосцы, межконтинентальные ракеты последних поколений, атомные подводные лодки. Жизненно необходима большая, повергающая соседей в трепет, армия. Желателен пояс государств-сателлитов. Необходим выход ко всем мыслимым морям и океанам. Контроль над глобальными потоками сырьевых ресурсов и т. д. Обобщая, России в идеале необходимо стать самой могущественной мировой империей т. е. силой, которая вершит судьбы мира.

Здесь что-то не стыкуется. Между декларируемыми конечными целями, с одной стороны, и объективной реальностью, которая выстраивается из жизни, где ставятся и достигаются действительные цели общества — с другой, существует чудовищная дистанция. Субъективная реальность мыслимых устремлений и объективная реальность культуры сущностно отрицают друг друга. Свободное от идеологических схем сознание не может не видеть, что российская действительность никак не сопоставима с русской мечтой и не находит объяснений как ступень на пути движения к идеалу. В то же время, безусловное отрицание этого мира как «лежащего во зле» и страстное стремление к иному, нездешнему, прекрасному миру русской мечты составляет ядро традиционного сознания. Мы предлагаем следующее решение этого парадокса.

Россия Сергия Радонежского — Льва Толстого — мужика Марея и Россия ГУЛАГА — загаженных автобусных остановок — Катыни не могут быть противопоставляемы. Это ложная по своей сути альтернатива. Наше убеждение состоит в том, что перед нами два лика одного целого. Иными словами, перед нами взаимопорождающие и обусловливающие друг друга структуры.

МИР ДОЛЖНОГО/СУЩЕГО

Итак, обратимся к анализу основополагающих для традиционного сознания категорий. Должное и сущее — некоторые идеи, сформированные в рамках традиционной культуры и наделенные ею статусом универсальных моделей понимания. Эти идеи не существуют порознь. Должное/сущее — особая целостная структура, или конструкт, с помощью которой познается и переживается мир.

От концепции мира, сложившейся в пространстве ново-европейской культуры, картина должного/сущего, прежде всего, отличается базовой интенцией. Европейская картина мира обращена к реальности и опирается на нее. Она развивается вместе с историей человека, разворачиванием познания, развитием науки. Картина должного/сущего осознается как вечная, надмирная конструкция. Ее изменения минимальны, чрезвычайно медленны и не схватываются сознанием. Эта картина ориентируется не на эмпирическую реальность, не на мир объективного, а на смысловое ядро традиционной культуры, которое и задает костяк должного.

Должное. Должное понимается как предвечная, богоданная природа бытия, которая присутствовала в сакральном прошлом и возобладает в эсхатологическом будущем. Должное — сакрально и онтологично. Сущее понимается как ухудшенная, сниженная грехами и несовершенствами, замутненная привходящими воздействиями версия должного. Сущее профанно и лишено онтологии. Оно не имеет собственной природы, а значит — и собственных законов. Единственные подлинные законы сущего это — должное. И если каким-то образом удастся снять то, что «мешает» — должное воссияет наконец, явив себя во всем блеске и полноте.

Из сказанного выше можно понять, что мир должного по-особому, драматически соотносится с объективной реальностью. Возникающая с закреплением особого, мировозрения, базирующегося на монофизитски-манихейской трансформации эмпирической реальности, координатная сетка должного/сущего оказывается понятийной матрицей, с помощью которой традиционный человек постигает весь окружающий мир. Структуры реальности оформляются в концептах и моделях должного/сущего. А все то, что не укладывается в подобные модели, не воспринимается традиционным сознанием, заносится в разряд случайностей, проваливается сквозь это сознание. Для человека, живущего в космосе традиции, реальность, выходящая за рамки должного/сущего, закрыта для осознания.

В драматическом соотношении объективного мира и презумпции должного/сущего коренятся истоки Множества коллизий. Отсюда исходит сложная, труднопостижимая для стороннего наблюдателя, война традиционной культуры с рациональным видением мира. Именно здесь лежат истоки склонности российского человека к идеологическим извращениям реальности. Для настоящего Традиционалиста мир видится как обедненная, затененная привходящими моментами, картина должного. Постоянно, изо дня в день «загоняя» Мир в рамки модели должное/сущее, традиционное сознание вынуждено разрешать множество коллизий.