Творцы Священной Римской империи - Василий Балакин

В погоню за беглецами пустился во главе отряда сам Беренгар, и лишь чудом Адельгейд удалось уйти. Спустя несколько дней она была в безопасности, укрывшись за стенами города Реджо, а затем в неприступной крепости Каносса.

Между тем сторонники Адельгейд (а по некоторым сведениям и она сама лично) обратились за помощью к Оттону I. Тот быстро сориентировался в обстановке, посчитав это хорошим поводом для вмешательства в итальянские дела. Прийти на выручку притесняемой вдове само по себе было благим делом, не требовавшим дополнительного оправдания. Более того, Оттон I, дорожа своей репутацией, просто не мог отказаться, и его первый итальянский поход начался под лозунгом защиты свободы и прав прекрасной молодой вдовы. Росвита Гандерсгеймская, как и подобает поэтессе, живописно изобразила, с каким чувством Оттон I отнесся к просьбе Адельгейд: он будто бы давно уже обдумывал, как бы снискать благосклонность этой дамы, мечтая о ней бессонными ночами. Видукинд Корвейский, отнюдь не одобрявший итальянскую политику короля, дал совершенно убийственную характеристику Беренгару: «В то время, захватив власть, в Лангобардии правил Беренгар, человек жестокий и алчный, за деньги продававший правосудие». Судя по тому, с какой легкостью удалось Оттону I изгнать Беренгара, хронист был прав: очевидно, Беренгар не пользовался в Италии широкой поддержкой. Из двух претендентов на корону Лангобардского королевства более достойным представлялся немецкий король.

Теперь итальянская политика Оттона I вступила в новую фазу: он решает установить свою власть в Италии. Призыв о помощи был для него, разумеется, не более чем поводом. Решающее значение имели иные мотивы. Для Оттона важнее было спасти свой королевский авторитет, ущерб которому причинил Беренгар, нарушив вассальную присягу 941 года, и перехватить инициативу у южногерманских герцогов, совершавших походы в Италию. Руководствуясь соображениями большой политики, он вместе с тем следовал и примеру своих предшественников, восточнофранкского короля и императора Арнульфа Каринтийского, но особенно — Карла Великого, которые указывали ему путь в Италию, дабы овладеть ее землями и короной Итальянского королевства, а затем — в Рим за императорской короной. Силой традиции как побудительного мотива нельзя было пренебречь. Мы не знаем, сколь далеко уже тогда простирались его планы, однако вполне можем предположить, что, как и все мастера политики, каким он, несомненно являлся, Оттон I важнейшие решения принимал оперативно, исходя из сложившейся обстановки.

В Италию его влекла не только надежда стать императором, но и потребность внутреннего сплочения государства. Самостоятельная политика в Италии, которую издавна проводили герцоги Баварии и Швабии, серьезно угрожала целостности королевства. Вопрос даже не в том, насколько успешной была итальянская политика герцогов (а именно на ее неуспешность упирают авторы, отрицающие этот довод в пользу итальянских походов Оттона I) — важно, что при Генрихе I и Оттоне I она имела место, являясь опасным наследием кризиса королевства при Конраде I. Обращение Оттона I к итальянской политике означало сознательное отрицание им права герцогов на проведение внешней политики, независимой от центральной королевской власти, установление своей монополии на внешнюю политику. Вместе с тем стремление герцогов Баварии и Швабии в Италию доказывает, сколь притягательна для немцев была эта страна, причем не только для короля, но и для южногерманской знати, раньше его открывшей туда путь для себя.

От внимания Оттона I не ускользнуло, что именно в Швабии Беренгару был оказан теплый прием и что не без помощи швабов он вернулся, вопреки его воле, в Италию. Не меняло дела и то, что в 951 году, к моменту похода в Италию, герцогом Швабии был его сын Лиудольф, а Баварии — брат Генрих. Порой с большим трудом Оттону I удавалось сладить даже с ближайшими родственниками. В одной из хроник того времени рассказывается о том, как Лиудольф, якобы желая угодить отцу, со своими швабами двинулся в Италию до него и без его ведома. Но герцог Баварии Генрих опередил племянника: через своих агентов он так настроил итальянцев против Лиудольфа, «что ни города, ни замки, вскоре раскрывшие ворота королевским хлебопекам и поварам, не отворились сыну короля».

Это единственное сообщение источников о самовольном походе Лиудольфа за Альпы, к сожалению, ничего не говорит о его причинах и о подоплеке соперничества герцогов. То и другое приходится реконструировать в качестве гипотез. Стремление Лиудольфа опередить отца могло быть продиктовано его собственными притязаниями на Италию, поскольку его супруга Ида состояла в родстве не только с итальянскими Каролингами, но и с вдовствующей королевой Адельгейд, мать которой, королева Берта, была дочерью герцога Бурхарда I Швабского и его супруги Регинлинды, которая во втором браке была замужем за преемником Бурхарда, герцогом Германом I Швабским, от которого родила дочь Иду — супругу Лиудольфа. Ида и Берта были, таким образом, сводными сестрами, а сам Лиудольф — дядей Адельгейд (будучи при этом ее ровесником, что давало повод для шуток). Возможно, он считал, что женитьба на родственнице итальянских Каролингов и маркграфов Фриульских позволяет ему претендовать на корону Итальянского королевства и, соответственно, дает право на вторжение в Италию. Поскольку герцог Баварии Генрих имел свои интересы в Италии (в частности, притязание на Фриуль), он помешал Лиудольфу, что послужило началом вражды между ними.

Швабских и баварских феодалов многое влекло в Италию, и они в любом случае пошли бы туда, с королем во главе или без него, создавая угрозу развала еще не окрепшего Германского королевства. С меньшим энтузиазмом, порой даже враждебно, относились к итальянскому предприятию Оттона I в его родной Саксонии. И все же саксонских феодалов было легче увлечь возможностью поживиться в Италии, чем вести швабов в баварцев воевать с язычниками — датчанами и славянами. И Оттон I берет инициативу в свои руки, сам возглавляет военный поход, сплачивая единой целью потенциальных соперников, становящихся его помощниками. К тому времени он уже три года был вдовцом, и перспектива женитьбы на 20-летней королеве представлялась весьма заманчивой.

Источники прямо называют цели похода Оттона I в Италию: «освободить Адельгейд, вступить с нею в брак и вместе с ней приобрести Итальянское королевство». Господство в Италии, в свою очередь, должно было стать предпосылкой и основанием для обретения императорской короны. Очевидно, не один только автор процитированной хроники понимал, зачем Оттон I отправился в Италию и что у него было на уме. И тем не менее Видукинд Корвейский пытается представить дело так, будто Оттон I хотел скрыть истинные цели: «И поскольку ему хорошо были известны достоинства королевы, он решил отправиться под видом паломничества в Рим». Была ли у Оттона I причина скрывать свои истинные намерения? Видимо, да. Может быть, он хотел до поры до времени утаить свое желание вступить в брак с Адельгейд, прежде всего от Беренгара, а также и от сына Лиудольфа, который, возможно, не знал о планах отца или до последней минуты не верил в их осуществление. Когда все же это случилось, пишет Видукинд, «Лиудольф в печали покинул короля и отправился в Саксонию», причем «не спросясь» его. Незадолго перед тем, как отправиться в итальянский поход, Оттон I официально назначил Лиудольфа своим преемником в Германском королевстве, поэтому женитьбу отца тот воспринял очень болезненно, усматривая в ней угрозу своим наследственным правам. В этом заключался зародыш будущего конфликта между отцом и сыном. Лангобардская свадьба Оттона I послужила если и не главной, то одной из причин смуты в Германии, известной как восстание Лиудольфа 953/954 годов.